6 августа, 2013

1982 год. Основные вехи

Основным содержанием работы для меня в новом году явилась работа над докладом на коллегии Министерства обороны. Над ним трудились все, кто мог быть чем-то полезен. Главная роль принадлежала Главнокомандующему А. И. Колдунову, члену Военного совета С. А. Бобылеву. Начальник Главного штаба С. Ф. Романов занимал в этом вопросе нетвердую позицию. Нужно сказать об активном участии в работе по восстановлению прежней оргструктуры Войск ПВО Первого заместителя Главкома генерал-полковника артиллерии Е. С. Юрасова. Иногда мы все вместе или только с Главкомом сидели над докладом по два-три часа, боролись за ясность изложения сути вопросов, выверяя каждое слово. К докладу отрабатывался одновременно и проект постановления. Подготовленный материал шел на согласование членам коллегии Министерства.

Доклад вызвал острую реакцию, так как в нем объективно отражались слабые места в новой оргструктуре Войск ПВО и указывались меры, которые следовало бы предпринять для исправления создавшегося положения. Они сводились к восстановлению нарушенной оргструктуры. Так как авторы реформирования войск были все еще на своих местах и задевались их интересы, доклад Главнокомандующего Войсками ПВО и проект постановления коллегии некоторыми военачальниками были приняты в штыки. На инициаторов новой структуры он действовал, словно взрывчатка. Рассмотрение вопроса на коллегии откладывалось из месяца в месяц. Пришлось несколько раз согласовывать материал. Он был в течение года хорошо изучен во всех видах Вооруженных Сил, и через несколько месяцев мы почувствовали перелом в отношении к поставленному Главкомом ВПВО вопросу. Маневр начальника Генштаба путем затягивания, а то и срыва проведения коллегии по вопросу ПВО не удался. У нашего Главкома хватило терпения, и мы за это время смогли просветить ту часть военного руководства, которая была введена в заблуждение авторами реформ. Когда Главкому стало известно о намерении маршала Н. В. Огаркова снять вопрос с рассмотрения его на коллегии и ограничиться рассмотрением на совещании в Министерстве обороны, он решил сделать напрямую доклад о состоянии Войск ПВО министру обороны. Такой доклад был подготовлен и послан на имя министра. Теперь просто об этом писать, но сколько нервов было затрачено в процессе затянувшегося на целый год обсуждения такого важного для Войск ПВО вопроса. Сколько потребовалось терпения и напористости, чтобы не бросить заниматься этой проблемой, поставленной самой жизнью. Помню, заколебались даже некоторые из самого тесного круга Главкома, уже намерены были все бросить, смириться с Генштабом. Но Главком проявил исключительную принципиальность, не колеблясь ни минуты, он мучительно искал пути исправления допущенных ошибок, чтобы избежать полного развала системы ПВО. В этом вопросе он был целеустремлен и настойчив. Все, кто помогал ему, чувствовали это. Трудно даже представить, сколько было проанализировано, перепроверено, переписано текстов. По нашим подсчетам, коллегия переносилась свыше десяти раз. И всякий раз, когда материал возвращался, мы дорабатывали его, дополняли, чтобы разослать адресатам в очередной раз.

Не могу не назвать имен офицеров, великих тружеников Главного штаба того беспокойного времени для Войск ПВО, на плечи которых ложились, казалось, неимоверные нагрузки по разработке планов, замыслов учений, поездкам на учения, проверке войск и работе над подготовкой материалов по защите Войск ПВО. Это полковники А. И. Шагов, В. И. Голотюк, Г. А. Орленко, Рудюк, Ю. И. Рысев, Ю. П. Янышев, В. С. Баскаков, А. А. Стапович, А. Семченко, М. М. Валетов и другие.

Подготовка к коллегии основательно приковала меня, резко уменьшилось количество поездок в войска. Главком запрещал мне надолго отвлекаться от главной задачи. И, тем не менее, жизнь шла своим чередом, и мне все-таки удавалось заниматься разнообразными вопросами по поручению начальника Главного штаба и по личной инициативе.

Что же касается личной жизни, то многое отходило на задний план, откладывалось, как говорится, на потом. Находил время только на встречи с Александром Васильевичем Федотовым. Мы действительно соскучились друг по другу. Саша работал в КБ им. А. И. Микояна, испытывал самые современные самолеты для авиации ПВО. Всегда бодрый, жизнерадостный, спортивный, горячо любящий жизнь и все земное, он привносил и в мое "существование" заряды бодрости, вселял большие надежды на будущее. В своей испытательской работе Саша постоянно подвергался риску. К тому времени он уже не один раз побывал на грани жизни и смерти. Для нашей семьи приезд Александра Васильевича с женой Галиной Васильевной всегда был праздником.

16 февраля 1982 года я узнал о награждении меня орденом Красной Звезды. Мой второй орден. В годы войны этим орденом были награждены отец и брат. Полковнику И. Е. Жукову из аппарата авиации было присвоено звание Героя Советского Союза. Он смог посадить с неисправностью самолет МиГ-25п. Генерал С. Ф. Романов награжден орденом Красного Знамени. Нашим офицерам В. М. Штепе, Н. И. Красову, Б. А. Назаркину присвоены генеральские звания. О них позаботился Семен Федорович.

Нам стало известно о разговоре между Главкомом и начальником Генерального штаба по поводу доклада на коллегии. Мы радовались, что Александр Иванович не дрогнул. Теперь я все чаще встречаюсь с Главкомом по служебным делам.

В марте мне снова довелось побывать на учениях в 8-ой ОА ПВО. В армии продолжалось совершенствование боевых порядков войск, боевого управления. Завершалось строительство, шли реконструкции защищенных КП соединений и частей. На учениях мы были вместе с генерал-лейтенантом Владимиром Георгиевичем Царьковым, в то время занимавшим должность начальника штаба авиации ПВО. По замыслу предусматривалось более 200 самолето-вылетов, следовало позаботиться об их выполнении и обеспечении безопасности полетов, тем более что на всей Украине была неблагоприятная погода, а местами выпадали осадки в виде снега. Нами была проконтролирована подготовка авиации с целью исключения неприятностей по вине личного состава.

С нашей небольшой группой из десяти человек на учение прибыл генерал-лейтенант Михаил Иванович Науменко, один из референтов министра обороны. Михаил Иванович в войну был командиром взвода "Катюш" в знаменитой батарее капитана Флерова и после его гибели стал командиром этой батареи. После войны он командовал зенитной артиллерийской дивизией ПВО, преобразованной позже в 16-ый ок ПВО, в котором пришлось служить нам с В. Г. Царьковым. Мы имели возможность обстоятельно переговорить с генералом М. И. Науменко о проблемах Войск ПВО. По возвращении в Москву я передал ему экземпляр документов, подготовленных нами для коллегии. С ним мы побывали в соединениях и частях армии, дислоцирующихся в Днепропетровске, Ростове, Харькове, Василькове.

Учение прошло успешно, авиация справилась со своими задачами. Надо сказать, Владимир Георгиевич в этом отношении вместе со своими авиаторами плодотворно потрудился в оказании помощи руководству авиацией армии. Он выехал из Киева на двое суток раньше, а мы с генералом М. И. Науменко продолжали находиться в армии. Командующий армией генерал-полковник Л. М. Гончаров во время учений был на учебе и учением руководил его заместитель генерал-майор В. А. Прудников. Управление осуществлялось с нового КП, строительство которого началось еще при мне, в 1976 году.

На разборе учения присутствовать не пришлось, меня вызвали в Главкомат, там начиналась подготовка к тренировке (учению) под руководством министра обороны.

Начальник Оперативного управления еще не был назначен, а заместитель генерал В. М. Штепа только набирал силу. Мне пришлось возглавить работу офицеров-операторов по обеспечению Главнокомандующего и начальника Главного штаба всем необходимым, что требуется для них на таких тренировках.

В конце марта состоялась расширенная коллегия МО по состоянию воинской дисциплины. Не на шутку начали беспокоить так называемые "неуставные взаимоотношения". Они получали все большее распространение среди личного состава. Констатировался факт такого нового и неожиданного для нашей армии явления, как увеличение отрыва офицерского состава от солдат. Было отмечено, что большой аппарат политработников стал малоэффективным. Коллегия потребовала принятия целого ряда мер, начиналась очередная кампания. Я же подумал о том, что слишком запоздали - "болезнь" приняла широкие масштабы.

Главкомат переключался на подготовку стратегического учения "Центр-82". Подобные учения охватывали центральные ведомства государственного и военного управления, занимающиеся оборонными делами. Проводились они один раз в два года.

Я начинал чувствовать перегрузку. Генерал С. Ф. Романов все больше возлагал на меня задания, не свойственных моей должности. Он не учитывал, что у меня нет людей в непосредственном подчинении. Кроме того, возлагая на меня некоторые задания, он подменял других начальников. Я уже был знаком с такой практикой еще по авиаполку в ВВС. Подобные поручения сокращают время становления, тренируют работоспособность и в целом полезны, поэтому я не возмущался.

9 апреля вместо заболевшего генерала С. Ф. Романова я впервые присутствовал на коллегии Министерства обороны. Коллегию проводил Маршал Советского Союза Д. Ф. Устинов. Доклад сделал начальник Генерального штаба маршал Н. В. Огарков. Выступили начальник ГПУ СА и ВМФ генерал армии А. А. Епишев, Главком Сухопутных войск генерал армии В. И. Петров, начальник Главного управления кадров генерал армии Н. И. Шкадов, затем Главный маршал авиации П. С. Кутахов, маршалы С. Л. Соколов, В. Г. Куликов. Краткое заключение по первому вопросу сделал министр обороны.

Всего один час на коллегии, а сколько нового! Я узнал и почерпнул для себя именно то, чего мне так не хватало при подготовке докладов Главкому. Теперь я увидел динамику проведения коллегии. Меня поразила уверенность выступавших и их умение кратко, четко и логично выражать свои мысли. Вот почему Главком каждый раз вносил существенные поправки в тексты подготовленных нами материалов, проявляя недовольство штабом. Наши доклады по сравнению с теми, которые я услышал, выглядели школярскими. По возвращении с коллегии я собрал офицеров Оперативного управления и поделился с ними своими впечатлениями. Мы все сделали для себя выводы.

Коллегия по нашему основному вопросу откладывалась, а положение дел с системой ПВО ухудшалось. Начальник Генштаба - в ЛенВО. Знаем, что он изучает там вопрос ликвидации 10-ой ОА ПВО, которой командует генерал-лейтенант Ю. А. Горьков. Как бы кстати была сейчас коллегия!

20 апреля я у Главкома. "Ты, - говорит он, - знаешь, что коллегии не будет?" Отвечаю: "Да, слышал уже". Главком: "Вот что творится! Теперь говорят о совещании, надо подумать над выступлением".

27 апреля состоялся партийный актив, посвященный 60-летию образования СССР. Впервые здесь, в Главном штабе, предоставили мне слово для выступления. Я сконцентрировал внимание на вопросах боевого управления. С интересом была воспринята мысль, что мы перешли к практической отработке крупных операций (имели в виду стратегические операции по ПВО), а психологически еще не перестроились.

1 мая. Мы с женой и Андрюшей на Красной площади. Стою на трибуне "Б", рядом с Мавзолеем В. И. Ленина, они - на трибуне № 6, что в сторону Спасской башни. Перед началом демонстрации Л. И. Брежнев поднимается на трибуну Мавзолея, поддерживаемый врачом. На трибуне больше сидит. Думаю, к чему ему все это. Публика сдержана. Погода пасмурная. Демонстранты идут несколькими плотными потоками. С нашей площадки видна общая масса народа. Впечатление не столь восторженное. Народ как будто почувствовал тревогу. Угроза миру не снижается. Генсек больной и старый, его силы на исходе - что будет завтра?

Трибуна, на которой нахожусь, является для нас основным местом встреч для поздравлений. Тут из наших генералы С. А. Бобылев, А. Г. Смирнов, Ю. Т. Чесноков, И. М. Мальцев, А. И. Хюпенен, В. Г. Михайлов, товарищи из Министерства обороны и других видов ВС.

2 мая к нам приезжали Саша и Галя Федотовы. Александру Васильевичу присвоено звание лауреата Ленинской премии. Поздравил его. Прекрасно провели день. Саша пригласил на торжественный вечер по случаю награждения.

Прошел Первомай, и снова трудовые будни. Знакомлюсь с объектами ПРО, везде меня тепло встречают, охотно докладывают о своих проблемах, показывают вооружение, дают пояснения. Главное внимание - органам боевого управления. Здесь я действую по принципу "Изучай, возможно, пригодится", и пригодилось, да еще как!

В конце мая Украина отмечает 1500-летие Киева. Владимир Дмитриевич Лавриненков пригласил нас с женой на праздники. Я не смог поехать. К ним выехали Тамара с сыном. Они возвратятся с большими впечатлениями от чудесно проведенного праздника.

В середине июня проходит крупное учение "Центр-82". Главкомат посещает министр обороны маршал Советского Союза Д. Ф. Устинов. По ходу учения заслушиваются командующий ПРО и ПКО генерал-полковник Ю. В. Вотинцев и Главком. Министр заключает: "Ну что же, как будто все хорошо, судя по докладам, но работа по всем вопросам предстоит большая". Наши труды не прошли даром. Я радовался четкому докладу Главкома.

22 июня выехал в краткосрочную командировку в Донецк. Представился случай встретиться с дочерью и внуком Андрюшей. В войсковой части, куда я направлялся, служил муж старшей дочери Ирины Сергей Татарников. В Донецке были проведены сборы с офицерами спецподразделений.

25 июня с женою приняли участие в торжественном вечере Александра Васильевича Федотова по случаю присвоения ему Ленинской премии. Вечер состоялся в ресторане гостиницы ЦК ВЛКСМ "Орленок" на Воробьевых горах. Пожалуй, мы впервые увидели такое количество знаменитостей из авиации, создателей самолетов и испытателей. Среди них известные летчики-испытатели Анохин, Коккинаки, Комаров, Генеральные конструкторы, друзья и просто знакомые Александра Васильевича. Вечер открыл Генеральный конструктор КБ им. А. И. Микояна дважды Герой Социалистического Труда Р.А. Беляков. Александра Васильевича чествовали с большой любовью, как лучшего испытателя современности. Он летчик-конструктор, о нем мы еще много узнаем из летописи советской авиации. Мы гордились своим другом. Саша и Галя выглядели красивыми и счастливыми. Разъезжались с праздника с Москвителевыми и Андреевыми в прекрасном настроении. Думали и говорили о Федотове.

Вскоре Главком, начальник Главного штаба, командующие родов войск выехали на учение "Гранит-82". В Главкомате остались мы с генералом Е. С. Юрасовым. Работы было очень много. Я удивлялся, как Евгений Сергеевич успевал ежедневно бывать минимум на двух совещаниях, и старался чем мог помочь ему. 28 июня он сделал доклад у министра обороны о положении в Сирии и Ливане. Затронул также тему ОКП ВВС и ПВО, сказал, к чему это может привести. Беспокоило также, что в нашей технике АСУ, поставляемой за рубеж, ничего не доведено до конца, приходится в спешке дооборудовать, доукомплектовывать комплексы, на что уходит много времени и труда. Военные конфликты за рубежом как бы испытывали нас.

7 июля начальник Главного штаба уехал в отпуск. Впервые остаюсь за него на длительный срок и в такую горячую пору. Ежедневно делаю доклады Главкому об обстановке и по текущим делам Главкомата.

Рабочие дни уплотнены до предела. Готовим доклад на коллегию по единому радиолокационному полю. Подбросили еще один вопрос, как составную часть объединения ВВС и ПВО. О каком едином радиолокационном поле может идти речь, если РЛС ВВС - это мизерный вклад в радиолокационное поле, создаваемое радиотехническими войсками ПВО. Но ничего не поделаешь, готовимся, отрабатываем доклад, пытаемся разубедить "новаторов". Работаем с начальником РТВ генерал-лейтенантом М. Т. Береговым.

13 августа на коллегии МО рассматривался вопрос о состоянии авиации с учетом выводов, сделанных по событиям в Ливане и Сирии. Разговор велся в направлении ускоренного создания современных самолетов, их вооружения, включая бортовую локацию. Критиковались большие сроки их создания. На коллегии присутствовали, кроме ее членов, министры оборонных отраслей промышленности Э. К. Первышин, И. С. Силаев. П. С. Плешаков. Я уже третий раз на коллегиях, и на всех рассматриваются вопросы вооружения и технического оснащения ВС. Промышленность хронически отстает. Вероятный противник опережает нас.

Продолжаем работать над докладом по нашему основному вопросу. Кое-кто начинает терять веру и готов уже отойти от разрешения проблемы. Сегодня, 20 августа, при очередном представлении варианта доклада генералу Романову, он сделал гримасу и произнес: "Это скорбь по утраченному". Засомневался и член Военного совета, он сказал: "А правильно ли мы поступаем, продолжая упираться?" Главком - на полигоне Балхаш. Вся надежда на него.

20 августа 1982 года Маршалу авиации Степану Акимовичу Красовскому исполнилось 85 лет. Вместе с генерал-полковником Н. Д. Гребенниковым едем к нему в Монино, чтобы поздравить от себя и Главкома. У Степана Акимовича уже в сборе большая группа маршалов и генералов из группы Генеральных инспекторов, или, как называли ее в войсках, "райской группы". Поздравляем и вручаем маршалу адрес от имени Военного совета Войск ПВО, корзину цветов с бутылкой шампанского от Главкома. Фотографируемся вместе.

С коллегией тянут. Главком принимает решение сделать доклад лично министру обороны. Готовим.

К концу августа доклад на имя министра обороны был подготовлен. В нем давалась краткая оценка состояния средств воздушно-космического нападения противника. Говорилось о появлении новых средств нападения, в частности высокоточного оружия, способного проникать на любую глубину нашей территории и с любого направления (БРСД, крылатые ракеты), о сложности борьбы с ними. Подчеркивалось, что в этих условиях обороноспособность государства все в большей мере зависит от состояния системы ПВО.

Для повышения надежности ПВО предлагалось:

1. Перейти к более укрупненной организации Войск ПВО - округам и армиям, тем самым устранить создавшееся несоответствие между современными средствами ПВО и организационной структурой войск.

2. Включить в состав дивизий и корпусов истребительную авиацию, чтобы командир соединения, несущий ответственность за ПВО в своих границах, располагал всеми средствами уничтожения воздушного противника.

3. Восстановить нарушенное в 1980 году централизованное управление силами и средствами ПВО.

Нас беспокоил тот факт, что Войска ПВО как вид Вооруженных Сил недооценивались Генеральным штабом. Трудно объяснить стремление Генерального штаба к раздуванию Сухопутных войск в ущерб Войскам ПВО. Ведь опыт всех современных войн и локальных военных конфликтов говорил о возрастающей роли средств воздушного нападения и необходимости сильной противовоздушной обороны. В то время, когда Советский Союз, соцстраны были окружены авиационными группировками вероятного противника, насчитывающими десятки тысяч боевых самолетов и вертолетов, наше военное руководство ослабляло систему ПВО, зато продолжало наращивать Сухопутные войска. Выводы из войн в Корее, во Вьетнаме, Египте, Сирии и Ливане, где средства воздушного нападения выступали как главная ударная сила, способная решать стратегические цели в войне, нашим Генштабом недооценивались. Такое положение продолжалось от войны к войне, из года в год. Даже после войны в Персидском заливе, где о себе с новой силой заявила авиация с высокоточным оружием, и впервые использовались космические средства для непосредственного управления им, не было сделано должного вывода. Ограничились разговорами на конференции, посвященной урокам прошедшей войны.

Кто из нас не признавал важности Сухопутных войск, но жизнь диктовала другое. Прошли времена, когда стратегические цели в войнах достигались только массовыми Сухопутными армиями. Развитие вооружения и средств его доставки до цели дало возможность достигать стратегических целей в войне без проведения стратегических наступательных или оборонительных операций Сухопутных войск. Следует заметить, что на всех крупных учениях продолжали отрабатываться действия войск преимущественно в наступательных операциях. Оборонительным операциям в проводимых учениях отдавалась дань, но только в самый начальный период, иногда и в "ходе войны". Но они никогда не рассматривались, как операции, могущие оказать на войну решающее значение. Зачастую на разборах создавалось впечатление идеальности проведения наступательных операций. Об этом докладывалось и правительству. Между тем, замалчивались недостатки нашего вооружения, применяемого в локальных конфликтах. Недостаточно с точки зрения военного искусства освещалась и война в Афганистане.

В этом месте уместно сделать небольшой, но необходимый экскурс в историю о развитии роли и месте противовоздушной обороны государства на примере войн и вооруженных конфликтов XX века. Хочу предварить читателя тем, что материалы об организации и ведении боевых действий войск ПВО в годы войны во Вьетнаме были любезно предоставлены мне активным участником этой войны генерал-полковником А. И. Хюпененым, который в наиболее напряженный период войны, в декабре 1972 года, являлся старшим группы советских военных специалистов ПВО в ДРВ.

Становление и развитие войск ПВО своими корнями уходит в опыт прошлого и является его логическим продолжением сегодня. В первую мировую войну противовоздушная оборона только зарождалась, являлась, по сути дела, системой мероприятий, обеспечивающих возможность ведения боевых действий. С такими взглядами на роль противовоздушной обороны в боевых действиях Красная Армия подошла ко второй мировой войне, и на начальном этапе Великой Отечественной противовоздушная оборона представляла обеспечивающий род войск. Это было серьезным просчетом нашей военной науки. Великая Отечественная война наглядно показала ошибочность таких взглядов на роль противовоздушной обороны в успешном проведении как оборонительных, так и наступательных операций. В годы второй мировой войны (для нас Отечественной) противовоздушная оборона превратилась в фактор, непосредственно оказывающий влияние на ход и исход военных действий, на военно-экономический потенциал страны, моральное состояние войск и населения. 9 ноября 1941 г. выходит Постановление Государственного Комитета Обороны № ГКО-874сс за подписью И. Сталина "Об усилении и укреплении противовоздушной обороны территории Союза". Этим Постановлением вводится должность Командующего Войсками ПВО территории страны - Заместителя Народного Комиссара Обороны по ПВО - и новая организационно-штатная структура ПВО.

В послевоенный период, в связи с бурным ростом средств воздушного нападения, роль Войск ПВО неизмеримо возросла. Они выделены в вид ВС и способны решать задачи стратегического предназначения, от успешного решения которых во многом будет зависеть ход и исход современной войны. Войска ПВО - войска постоянной боевой готовности. Они призваны и в мирное время находиться в таком состоянии, чтобы быть способными немедленно приступить к выполнению ответственных боевых задач по защите населения, группировок войск, административно-политических и экономических центров государства от ударов средств воздушного нападения противника, сохранению управления страной и ВС.

Необходимо учесть уроки начала ВОВ, локальных войн (об этом подробнее ниже) в деле военного строительства ВС, в том числе и Войск ПВО.

В связи с качественным ростом и развитием средств воздушно-космического нападения, повышением их роли и значения в достижении поставленных стратегических целей войны, проведением воздушно-космической наступательной операции, сегодня абсолютно правомерна постановка вопроса трансформации (перевода) Войск ПВО в новое качественное состояние - в Войска Воздушно-космической обороны. Основной формой боевых действий Войск ВКО становится воздушно-космическая оборонительная операция. Отсюда и появляется необходимость введения, а значит и разработка военной наукой и военным искусством такого понятия из области оперативного искусства и стратегии, как воздушно-космический ТВД. Он приобретает право на существование наряду с сухопутными и морскими ТВД, которые, кстати, сами сравнительно недавно появились в терминологии военной науки и военного искусства.

К сожалению, и сегодня, несмотря на опыт ВОВ и локальных войн, у части военачальников живучи недооценки войск ПВО в характере современных войн: предполагается вначале вторжение сухопутных сил после их стратегического развертывания и ведение боевых действий в приграничных (приморских) районах на глубину первых фронтовых операций. Но теоретические исследования и опыт локальных войн (т.е. практика) говорят об опережающем стратегическое развертывание наземных сил нанесении воздушного массированного удара со стороны агрессора на большую, а то и на всю глубину территории страны, проведением воздушной (воздушно-космической) операции. Целью такой операции является срыв планового развертывания сил обороняющейся стороной и лишение возможности организованного ее вступления в войну. Главным наступательным оружием стало авиационно-ракетное, а способом достижения стратегических целей - воздушная (воздушно-космическая) операция. Сухопутные войска вводятся в действие либо после гарантированного обеспечения их успеха (полуторамесячное воздушное наступление на Ирак, 1991г.), либо вообще не находят своего применения (18-30 декабря 1972г., Вьетнам).

В локальных войнах противоборство средств воздушного нападения и противовоздушной обороны, их роль и значение в достижении стратегических целей войны, наиболее наглядно проявилось во Вьетнаме и Ираке.

Действовавшая группировка авиации США против ДРВ в ЮВА включала в себя большое количество частей и соединений СА, ТА, ВТА, а также армейской авиации СВ (боевых самолетов около 1000, из них около 100 СБ, Б-52 и 36 F-111). Базируясь в Южном Вьетнаме, Таиланде, на кораблях 7-го флота, главные силы авиационной группировки США могли наносить удары по объектам ДРВ практически со всех направлений.

В боевых действиях против ПВО и ВВС ВНА американское командование использовало все основные типы самолетов, беспилотные средства, средства РЭП РЛС и поражения объектов, которые имелись на вооружении США. ДРВ оказалась своеобразным полигоном для авиации США по отработке не только образцов новой техники, но и тактических приемов и способов ведения боевых действий, включая и операции.

Американская авиация в период с 1965 года по 1973 год только над территорией ДРВ совершила более двух миллионов самолето-пролетов. Ею было сброшено около 7,7 млн. тонн бомб.

Но американские агрессоры не смогли действовать безнаказанно. Войска ПВО и ВВС ВНА только над территорией Северного Вьетнама уничтожили более 4 000 самолетов.

Для США война во Вьетнаме закончилась бесславно. Победа ДРВ во многом стала возможна благодаря военной, экономической, дипломатической и политической помощи СССР.

В части, касающейся военной помощи, основную роль сыграли Войска ПВО страны. Это и техника и подготовка специалистов противовоздушной обороны ДРВ, обучение которых проводилось в наших центрах, училищах и академии. Непосредственно в ДРВ помощь оказывали советские военные специалисты (СВС), основу которых составляли профессионалы Войск ПВО страны. Старшим группы СВС был представитель Войск ПВО страны. Такое назначение не являлось случайным, т.к. характерной особенностью войны во Вьетнаме со стороны американцев являлось широкое использование авиации, как основной ударной силы, которая, по их мнению, предопределяла исход войны в целом в пользу США.

Весной 1972 года войска ДРВ с целью объединения страны начали наступление с трех направлений (Север, Центр и юг - на Сайгон). Наступление развивалось успешно до тех пор, пока авиация США активно не вмешалась в боевые действия. Бомбардировкам были подвергнуты города, порты, коммуникации, мосты и т.д., и т.п. Впервые против танков применены вертолеты и весьма успешно (более 80% потерь). Выходы в море из портов были заблокированы постановкой мин авиацией. Наступление войск ДРВ захлебнулось.

В конце 1972 года военно-политическая обстановка во Вьетнаме резко обострилась. Переговоры в Париже были прерваны. США ставят решительные цели - достичь решения вьетнамской проблемы военным путем.

Боевые действия ВВС США в декабре 1972 г. стали кульминационным моментом всей войны США против ДРВ.

По замыслу военно-политического руководства США интенсивные массированные бомбардировки столицы ДРВ г. Ханоя и других городов центральных провинций ДРВ должны были нарушить управление страной, подорвать моральный дух вьетнамского народа, сломить его волю к сопротивлению и, тем самым, заставить руководство ДРВ пойти на подписание Соглашения на выгодных для США условиях. Одновременно решалась задача дальнейшего разрушения военных и экономических объектов, коммуникаций, подавления системы ПВО.

Для решения поставленных задач и достижения основной политической цели американское командование на ТВД провело тщательно спланированную стратегическую воздушную наступательную операцию (кодовое наименование "Лайнбэкер-2") с привлечением всей СА, ТА и АА, дислоцирующейся на ТВД. Для обеспечения воздушной операции привлекалась часть сил 7-го флота.

Воздушная операция проводилась с учетом боевого опыта, с использованием новых взглядов в оперативном искусстве и тактике, в управлении и обеспечении войск. Она явилась очередным и самым мощным испытанием нового оружия, новых приемов и способов ведения боевых действий.

Основу замысла операции составляло:

- завоевание уже в первые часы ее проведения абсолютного господства в воздушном пространстве ДРВ путем нанесения ударов по аэродромам, их блокированию с воздуха, подавлению средств ПВО;

- нанесение массированных ударов по главному объекту ДРВ г. Ханой, а также по г. Хайфон, административно-промышленным, военным объектам и коммуникациям, с выделением значительных сил для обеспечения ударных групп, обстрел прибрежных объектов корабельной артиллерией;

- непрерывность воздействия по объектам (удары наносились днем и ночью), в том числе и с применением управляемых бомб с лазерной и телевизионной системами наведения.

Политическая обстановка в мире диктовала необходимость достижения политических целей в кратчайшие сроки, что также носило свое отражение в замысле воздушной операции.

Операция началась 18 декабря первым массированным ударом СА по г. Ханой, около 20.00 часов. В ходе операции совершено 34 массированных удара, 2814 самолето-пролетов (1810 - ночью), среднесуточная интенсивность - 234 (151 ночью).

Роль главной ударной силы выполняла СА, совершившая 17 массированных ударов, 594 самолето-пролета. Составляя основу массированных ударов ВВС, она впервые применялась в таком массовом составе.

ТА и АА обеспечивала боевые действия (60%), наносила удары (36%), вела разведку (4%). К участию в операции было привлечено до 200 стратегических бомбардировщиков Б-52, новейшие истребительные бомбардировщики - F-111, более 800 самолетов ТА и АА. Особое внимание в операции было уделено организации и осуществлению управления и всестороннему обеспечению. В соответствии с единым планом и замыслом общее управление осуществлял ОЦУБД (г. Сайгон), непосредственно - ВКП, запасной центр управления (корабль УРО). Взаимодействие всех родов авиации было четким и хорошо отработанным.

Информация о воздушной обстановке и контроль за воздушным пространством на ВКП поступала от собственных РЛС, РЛС кораблей 7-го флота, самолетов ДРЛО.

Обеспечение включало: разведку, РЭП, непосредственное обеспечение ударных групп и огневую поддержку корабельной артиллерии.

Воздушная разведка проводилась всеми типами разведчиков (всего 149 самолето-пролетов, из них СР 71-14, БСР-49), 12-13 самолето-пролетов в сутки.

Главным принципом в организации РЭП было массированное использование средств создания комбинированных (активных и пассивных) помех и применение ПРР ("Стандартный АRМ"). Средства РЭП были установлены на всех самолетах СА, ТА и АА, а также применялись специальные самолеты РЭП (ЕБ-66) и корабельные станции помех.

Для Войск ПВО и ВВС ВНА воздушная операция, проводимая ВВС США, не была неожиданной ни в стратегическом, ни в тактическом планах. Это позволило до ее начала провести ряд мероприятий (уточнить группировки, усилив их с наиболее вероятных направлений налета, учесть опыт боевых действий против СА в 4-ой военной зоне, усовершенствовать инженерное оборудование и маскировку и т.д.), которые положительно сказались на эффективности ПВО ДРВ.

Боевая техника и вооружение ВПВО и ВВС (в основном советского производства, далеко не современные: ЗРК С-75 "Двина", самолет МиГ-21) показали в целом вначале боевые качества и способность уничтожать современного воздушного противника.

За 12 дней и ночей (18-30 декабря) был уничтожен 81 самолет (из них 34 - Б-52 и 5 F-111).

Потери Войск ПВО и ВВС ВНА не нарушили систему ПВО ДРВ и были незначительны (3 самолета, 5 дивизионов - из них только один не подлежал восстановлению). 30 декабря 1972 года последний день воздушной операции. Понеся серьезные потери, американцы прекратили операцию, не достигнув главной ее цели. Соглашение о мире во Вьетнаме было подписано на условиях, выгодных для ДРВ.

Таким образом, анализ боевых действий ВВС США на заключительном этапе войны во Вьетнаме, а также боевой подготовки ВС НАТО и военной доктрины США и их союзников, показывает возросшую роль и значение ВВС в решении задач стратегического значения, и что воздушную (а сегодня воздушно-космическую) операцию, как основную форму боевых действий ВВС, следует считать типичной для любой войны (локальной или всеобщей). Этот вывод подтвердился и в войне против Ирака (1991 г.). Но об этом в соответствии с хронологией повествования речь пойдет позже.

Империалистические государства, с тех пор как они стали располагать средствами воздушного нападения, во всех агрессивных войнах стремятся с максимальной эффективностью применить эти средства. Высокая эффективность их применения обеспечивается внезапностью. Ослабить эффективность воздействия средств воздушного нападения противника сторона, подвергшаяся агрессии, может высокой бдительностью и наличием боеготовых современных средств противовоздушной обороны. Не исполнение же этого условия приводит к тяжелым последствиям. Наглядным примером служит внезапное нападение на Советский Союз гитлеровской Германии в 1941 году, когда в воздушное пространство СССР одновременно внезапно вторглись тысячи немецких самолетов, которые нанесли бомбовые удары на глубину 200 - 300 км по городам, аэродромам, дислокации войск, железнодорожным узлам, военно-морским базам, мостам и другим объектам.

Внезапные удары с воздуха на протяжении почти всей западной границы СССР от Балтийского до Черного морей без должного противодействия средств ПВО во многом предопределили успех операций немецких войск в начальном периоде войны. Фактически в первый день войны Советский Союз только на земле потерял свыше одной тысячи своих самолетов.

Другим наглядным примером тяжелых последствий недооценки ПВО может служить "6-ти дневная война" на Ближнем Востоке в период с 5 по 11 июня 1967 г., когда в воздух были подняты все боеготовые самолеты Израильских ВВС с целью нанесения ударов по 20-ти аэродромам Египта. За первый день войны было выведено из строя 374 арабских самолета, почти вся боевая авиация. Исход военного конфликта был предрешен в пользу Израиля.

Или "Октябрьская война на Ближнем Востоке" с 6 по 24 октября 1973 года, в которой израильтяне пытались повторить опыт 1967 г. путем нанесения массированного удара авиацией по объектам Египта и Сирии. Только благодаря сильной ПВО (с учетом опыта 1967 г.) цели агрессора не были достигнуты, хотя израильская авиация произвела свыше 9000 самолето-вылетов.

Локальные войны и вооруженные конфликты начала 80-х годов, такие как Англо-Аргентинский конфликт в 1982 г., вооруженная агрессия Израиля в Ливане в 1982 г., Ирако-Иранский вооруженный конфликт, свидетельствуют о резком возрастании роли военных действий в воздушном пространстве.

В войне против Ирака в начале 1991 года миру продемонстрированы примеры использования в агрессивных целях космического пространства.

Таким образом, происходит слияние двух сфер в единое воздушно-космическое пространство по применению из него средств воздушно-космического нападения.

По мере возрастания боевых возможностей средств воздушно-космического нападения в такой же пропорции должны возрастать возможности систем противовоздушной и противокосмической обороны. Несоблюдение этого условия приведет к поражению при отражении агрессии.

В Министерстве обороны и в Генеральном штабе на всех решающих постах были маршалы и генералы, выходцы из Сухопутных войск. Я иногда сталкивался с такими из них, которые глубоко не разбирались в других видах ВС, но ущербно вмешивались в их дела. Помню, на одном из совещаний в Генштабе под руководством генерал-полковника М. А. Гареева рассматривался вопрос - оставлять прежнее название "Войска ПВО страны" или дать им новое название "Войска ПВО" без слова "страны". Я выступил от Войск ПВО и просил оставить прежнее название со словом "страны", как в наибольшей мере отражающее задачи, возлагаемые на войска по защите страны с ее населением, экономическим и промышленныv потенциалом. Кроме того, Войска ПВО - войска постоянной готовности, десятки тысяч личного состава, ежесуточно в мирные дни, заступая на боевое дежурство, дают торжественную клятву бдительно защищать воздушные рубежи своей Родины. Казалось, все было за то, чтобы оставить слово "страны", и, тем не менее, наше предложение было отвергнуто большинством участников совещания. Особенно протестовали сухопутчики. Ради справедливости нужно отметить, что слово "страны" из наименования войск хотя и было убрано в 1981 году, но инициатива этого, как мне стало известно гораздо позже, исходила еще от министра обороны маршала Советского Союза А. А. Гречко в середине 70-х годов. Так что генерал-полковник М. А. Гареев в этом случае не захотел преодолеть мнение большого авторитета, хотя для Вооруженных Сил никакого ущерба возвращение прежнего наименования не влекло. Мною приведен только один пример предвзятого подхода к решению проблем Войск ПВО, а их было очень много.

Наш голос, голос специалистов, заглушался в Генеральном штабе, где вопросы решались теми, кто был ближе к руководству и действовал нередко в угоду ему, а не с точки зрения интересов дела. В то же время, разве мы не понимали, что увлекаться дальнейшим наращиванием количества танков бессмысленно, что образование Ставок Главных командований в таком количестве - сомнительная затея, влекущая за собой колоссальные расходы только на одно их обустройство. Их образование увязывалось с предвоенными годами, когда с началом войны в 1941 году пришлось в сложнейших условиях создавать Главные командования на стратегических направлениях, но то было более сорока лет назад и нужно ли было через такой промежуток времени устранять ошибки прошлого, когда в корне изменились условия ведения современной войны.

Если еще и объяснимо было развертывание Ставки на Дальнем Востоке, то на Западном и Южном стратегических направлениях их развертывание вносило лишь путаницу в управлении Вооруженными Силами в мирное время требовало колоссальных затрат.

Разве вызывалось это необходимостью в 80-х годах? Может, в этом одна из причин бедствия сотен тысяч офицерских семей, оставшихся без квартир. Миллионы тратились на всякие нужные и ненужные учения то на Востоке, то на Западе, от которых Вооруженные Силы не становились сильнее. Пройдет еще десять лет и народ убедится в больших просчетах нашего военно-политического руководства, не сумевшего правильно проанализировать истинное состояние и степень крепости Союза стран Варшавского Договора, а внутри государства - крепости Союза Советских Социалистических Республик, и сделать из этого прозорливые выводы по созданию группировок войск с запасами вооружения и техники. Отсутствовало предвидение Генеральным штабом в недалеком будущем развития событий.

В итоге получили скоростной развал Варшавского Договора и почти бегство группировок Вооруженных Сил из союзных стран с большими потерями для государства. То же произошло и с союзными республиками. Вооруженные Силы оставили на их территории современное вооружение, которое используется теперь в гражданских войнах от Молдовы до Таджикистана. Непростительно руководителям советских Вооруженных Сил не суметь разглядеть гибель своего государства и не оправдать надежд своего народа. Ни одно имя маршала не попадет в летопись истории СССР с лучшей стороны в кошмарный для него период. Лишь один маршал С. Ф. Ахромеев, видимо, осознал ответственность за просчеты военного руководства, за что и расплатился своей жизнью.

3 сентября Главком сказал мне, что мое личное дело передано в Генштаб для изучения. Мне хотят предложить должность, занимаемую генералом Калашниковым. "Ты не соглашайся". Я ответил: "Поступлю, как Вы скажете". Главком: "У тебя своя голова есть". Присутствующий при разговоре член Военного совета вставил: "Наоборот, пусть назначают туда, нам будет легче".

С 19 по 24 сентября 1982 г. я находился на учениях в Уральской армии ПВО (ОА ПВО). Побывал в Свердловске, Куйбышеве, Йошкар-Оле. Работали вместе с Е. С. Юрасовым. Это была моя вторая поездка на учения в этом году. В командование армией к тому времени вступил мой давний и добрый товарищ по службе генерал-лейтенант авиации В. Г. Царьков. Я с удовольствием делился с ним своим опытом, помогал его заместителям, особенно много общался с начальником штаба армии генералом С. В. Поставневым.

Поездка на Урал помогла лучше определить роль армии в системе ПВО страны, в частности в сохранении от ударов с воздуха по объектам "кладовой" нашего государства, которую представлял из себя Урал. В процессе заслушиваний на учениях и анализа группировки США и средств армии я серьезно задумался над построением системы обороны. У меня возникло сомнение в правильности построения системы ПВО по объектовому принципу, с появлением у вероятного противника новых средств доставки оружия - стратегических крылатых ракет (СКР). Я приходил к выводу, что целесообразнее было бы строить систему ПВО по рубежам, создавая линию разведки из плотных боевых порядков радиолокационных средств и линию мощных огневых средств ЗРВ, с общей глубиной рубежа обороны до 200-300 км. Тогда легче бы решались вопросы оснащения средствами АСУ органов управления, оперативнее и проще стало бы само управление, четче бы обозначилась ответственность командиров за свои участки на рубежах. Такие рубежи способны обеспечивать 100%-ное обнаружение целей на любых высотах, эффективнее воздействовать на них и своевременно передавать информацию о прорвавшихся целях на последующие рубежи. Подобный принцип построения ПВО упорядочил бы размещение современных зенитных ракетных и авиационных комплексов перехватов. Соблюдалась бы определенная закономерность. Можно было начать построение рубежа на Западе, с крайнего Севера до Черного моря, а затем переключиться на Восток страны. Да, современные средства ВКН требовали изменения подходов к самой системе ПВО даже в незатронутых реформой объединениях. Мы же думали о том, как не допустить полного распада системы ПВО, без чего не имело смысла совершенствование ПВО в изложенном направлении. Надо было скорее исправить ошибку и собрать Войска ПВО воедино.

В октябре я уехал в отпуск, вслед за Главкомом. Отдыхали какое-то время одновременно с ним в Ессентуках. Возвратились из Ессентуков раньше на два дня. 23 октября нужно было быть на подведении итогов в войсках за 1982 год.

27 октября произошло немаловажное событие для Вооруженных Сил. В Кремле состоялось совещание руководящего состава Вооруженных Сил с участием членов Совета обороны под председательством Л. И. Брежнева.

На совещании выступили Л. И. Брежнев и Д. Ф. Устинов, ряд военачальников, в том числе генералы армии М. М. Зайцев (ГСВГ), Б. Л. Говоров, И. А. Герасимов (КВО), И. М. Третьяк (ДВО), генерал-полковники Б. В. Снетков, В. А. Беликов, А. У. Константинов, М. А. Тягунов, адмиралы Н. И. Ховрин, Яблонский (ТОФ) и другие. Начальник Генерального штаба не выступал. В выступлениях явно прослеживалась поддержка реформирования и идея создания объединенных КП ПВО и ВВС. Это означало, что решение маршала Н. В. Огаркова принято и будет проводиться в жизнь. Казалось, дальнейший спор бесполезен.

После совещания поднялась очередная волна восхваления Л. И. Брежнева как основной фигуры в руководстве Вооруженными Силами. Естественно, с новой силой говорилось и о руководящей роли партии. В армии восторжествовал принцип единства военного и политического руководства. Никому и в голову не приходило под фанфары возвеличивания Генсека в армии, что через 13 дней его не станет.

28 октября состоялось подведение итогов в нашем Главкомате, а 29 октября я провел в г. Жуковском с Сашей Федотовым. Он показал мне все новые типы самолетов, которые испытывал, и я смог даже посидеть в кабинах некоторых из них. В тот день Александр Васильевич выпускал в самостоятельный полет летчика ЛИИ ВВС Игоря Петровича Волка. Мы наблюдали за их полетами с земли с известным летчиком-испытателем Василием Архиповичем Комаровым. После успешного вылета на МиГ-29 И. П. Волка мы с Сашей слетали на Ан-2 в районе Жуковского. Пилотировал Саша, несколько раз он передавал управление самолетом мне, и я вспоминал свою основную профессию. При этом Саша делал оценки, насколько я утратил навыки. Наша встреча с Александром Васильевичем закончилась знакомством с его друзьями-испытателями и поздравлениями с самостоятельным вылетом на МиГ-29 Игоря Волка. Отметили такое событие по авиационной традиции.

В тот день я смог поближе познакомиться с условиями работы моего друга. Меня удивила скромность быта наших летчиков-испытателей, которые в дни полетов не каждый раз могли пообедать в столовой. Комнаты для переодевания в летные костюмы и душевые были оборудованы самими летчиками. Много усилий в этом отношении приложил Александр Васильевич Федотов. Страна не баловала своих самых смелых и талантливых сыновей.

4 ноября я проведал маршала С. А. Красовского на его даче в Монино. В разговоре, уже не помню о ком, маршал заметил: "Можно быть умным в мирное время, а в войну быть дураком, и наоборот". Привел при этом пример из жизни генерала Брусилова, который до войны не проявлял никаких особых дарований. А я вспоминал на этот счет суждение самого генерала Брусилова. Он писал: "Для полководца требуется много различных свойств ума, характера и воли, которые даются природой и приобретаться обучением не могут".

9 ноября вышел из отпуска на службу и получил задание на подготовку Главкому материала для выступления на Военной коллегии МО о решении задач в войсках в свете требований Л. И. Брежнева в его выступлении перед военачальниками 27.10.82 г. Тогда многое решалось "в свете указаний".