Библиотека

ГЛАВА 11. В ОТВЕТЕ ЗА ВОЗДУШНОЕ ПРОСТРАНСТВО СССР (1977–1987 гг.)

В ОТВЕТЕ ЗА ВОЗДУШНОЕ ПРОСТРАНСТВО СССР (1977–1987 гг.)

Десятого апреля 1977 г. в назначенное время 8 часов 45 минут с большим волнением вхожу в кабинет Главнокомандующего войсками ПВО страны Маршала Советского Союза Павла Федоровича Батицкого и представляюсь по случаю назначения на должность командующего авиацией ПВО страны.

Доклад мой Главком принял стоя, затем, улыбнувшись (это было редкостью для него в служебных отношениях), пригласил сесть и задал мне неожиданный вопрос: "Достаточно ли у Вас, товарищ Москвителев, твердости характера, чтобы, если потребуется, "поставить на место" командующих объединениями (армиями ПВО)? Многие из них старше Вас, Герои Великой Отечественной войны, мужики зубастые. Что Вы на это скажете?!"

Отвечаю: "Товарищ маршал! Отстоять свою точку зрения по авиационному профессионализму твердости характера и знаний достаточно, хотя в конфликт с командующими я вступать не собираюсь. А если потребуется "поставить на место", тоже смогу, если почувствую Вашу поддержку". – "Ответ одобряю, поддержку всегда найдете, если будете трудиться в полную силу. А что касается профессионализма, сомнений у меня нет, – знаю Вас и постоянно следил на Вашим ростом, начиная с должности командира авиаполка, а Московский округ ПВО дал Вам хорошую закалку. Больше вопросов у меня к Вам нет, начинайте трудиться. Через недельку рекомендую начать знакомство с войсками с Дальневосточной армии ПВО. Ни на минуту не забывайте: войска ПВО всегда в постоянной боевой готовности!" Так в течение 15 минут закончился полный инструктаж у Главкома.

В этот день до позднего вечера я, закрывшись в кабинете, изучал документы, связанные с организацией боевого дежурства на аэродромах, порядком рассредоточения авиации ПВО в особый период, организацией управления и взаимодействия, а также телеграммы по аварийности за прошлый и наступивший годы.

Следующий полный рабочий день посвятил совещанию, на котором заслушивал заместителей и начальников отделов и служб. До начала совещания на общем построении маршал авиации Е.Я. Савицкий, в то время занимавший должность заместителя Главкома по общим вопросам, представил меня всему личному составу управления авиации.

Подчиненные привыкли видеть на месте командующего маршала или генерал-полковника, оба моих предшественника – Е.Я. Савицкий и А.Е. Боровых – дважды Герои Советского Союза. Докладывать было принято по заранее написанному тексту, поэтому некоторые остались мною недовольны, когда я приказал докладывать своими словами.

В конце совещания отметил с лучшей стороны и поблагодарил главного инженера В.И. Суворова, помощника по новой технике К.Н. Маланичева и начальника радиотехнической службы по обеспечению полетов В.И. Ещенко.

Назову сейчас руководящий состав авиации ПВО, с которым я начинал работать в новой должности (некоторые впоследствии заменились по различным причинам).

Первый заместитель командующего авиацией генерал-майор Полтавцев Николай Лукич, его затем заменил полковник Цибизов Владимир Иванович, дослуживший в этой должности до звания генерал-лейтенанта.

Начальник штаба авиации генерал-майор Клименко Петр Николаевич, которого заменил генерал-майор Царьков Владимир Георгиевич (в будущем генерал-полковник, командующий Московским округом ПВО), после него эту должность занимал генерал-майор Кузьмин Павел Иванович.

Главный инженер авиации генерал-майор Суворов Виктор Иванович, убывший с повышением, на его место прибыл полковник Сибирцев Владимир Федорович, дослуживший в этой должности до звания генерал-лейтенанта.

Заместитель по политчасти генерал-лейтенант Кулигин Владимир Денисович, которого заменил полковник Анчеев Игорь Николаевич, дослуживший до звания генерал-лейтенанта, убыл с повышением.

Главный штурман авиации генерал-майор Кадышев Вадим Александрович, впоследствии погиб в авиакатастрофе. Вместо него прибыл полковник Пилюгин Василий Иванович, получивший звание генерал-майора авиации.

Начальник службы безопасности полетов дважды Герой Советского Союза генерал-майор авиации Рязанов Алексей Дмитриевич, его заменил полковник Лизогуб Владимир Андреевич.

Помощник по новой технике генерал-майор авиации Маланичев Валерий Николаевич, плодотворно работал до отставки в 1987 г.

Начальник службы РТО аэродромов полковник Ещенко Всеволод Иванович, работал на этой должности до отставки.

Начальник отдела перелетов авиации полковник Коваленко Валентин Иванович.

Начальник парашютно-десантной службы полковник Подоляко Николай Лукич.

Вот с таким мощным коллективом началась и продолжалась моя работа в должности командующего авиацией ПВО страны.

...Как было рекомендовано Главкомом, составил план ознакомления (проверки) авиации Дальневосточной армии ПВО и ровно через неделю на закрепленном за командующим авиацией самолетом Ту-124 № 21 прилетел (с комиссией, в которую вошли 20 человек) в штаб армии, в Хабаровск.

Командующим армией в то время был генерал-майор авиации Мальцев Игорь Михайлович, который изъявил желание (вместе с подчиненным ему начальником авиации армии полковником В.И. Цибизовым) лично участвовать в проверке всех авиационных частей, подразделений обеспечения и управления.

Оставив для проверки документации аппарата авиации в штабе армии трех опытных операторов–полковников из оперативного управления штаба, мы начали работу с проверки Владивостокского корпуса ПВО, которым командовал Мащенко Иван Дмитриевич.

Начальником авиации корпуса в то время был полковник Корнуков Анатолий Михайлович, который впоследствии ускоренным темпом (уже не летая) прошел все командирские ступеньки – командир дивизии, командир корпуса, начальник авиации армии, командующий армией ПВО, командующий округом ПВО и Главнокомандующий ВВС и ПВО. Сейчас A.M. Корнуков в отставке.

Информация по обнаруженным комиссией недостаткам передавалась в Хабаровск оперативной группе, оставшейся готовить доклад на разборе после окончания проверок. Многие замечания по указанию командующего армией устранялись на месте.

Некоторые авиаполки по моей команде внезапно ночью приводились в полную боевую готовность. В тех, которые не укладывались в положенное время, начальник авиации корпуса сам проводил тренировки по отдельным элементам.

Детальнейшим образом проверялись дежурные средства, с обязательным подъемом в воздух самолетов из различных степеней готовности, с передачей управления истребителями на пункты наведения ИА. Проверялись командные пункты полков и реальная нижняя граница радиолокационного поля со стороны океана.

Выяснялись уровень подготовки летного состава, состояние аэродромов и средств обеспечения, способность полков маневрировать составом авиаэскадрилий на аэродромы рассредоточения, а также ряд других вопросов, в их числе питание летного состава, обеспеченность жильем и летным обмундированием, медобеспечение, настроение личного состава, обеспечение досуга.

Получив таким образом полное представление о положении дел, через три дня перелетаем в корпус ПВО в Комсомольск-на-Амуре.

По аналогичной схеме в течение трех дней проводим знакомство с одновременной проверкой. Командир генерал-майор Руденко, начальник авиации Пеньков Павел Федорович.

Приятное впечатление оставило знакомство с авиационным заводом и его директором Владимиром Николаевичем Авраменко. Могучее авиационное предприятие в Комсомольске-на-Амуре и сегодня является одним из ведущих в России, выпускает в небо лучшие в мире самолеты-истребители.

Следующий по плану – Сахалин. Знакомлюсь с Сахалинской дивизией, которой командовал генерал-майор Хатылев Петр Федорович. Начальник авиации дивизии – полковник Решетников Геннадий Михайлович, впоследствии генерал-полковник, начальник Военно-командной академии ПВО имени Маршала Советского Союза Г. К. Жукова.

На аэродроме Сокол я попросил приготовить для меня МиГ-25П и карту с маршрутом и профилем полета, по которому предатель – капитан В. Беленко угнал в Японию новейший в то время боевой самолет МиГ-25П.

Оповестив все средства наблюдения и командные пункты, на следующее утро при ясной погоде я взлетел и точно по маршруту и профилю выполнил полет Беленко до момента потери со мной контакта.

Япония – рядом, замысел предателя мне стал ясен. Чувствуя беспокойство на земле, ровно через минуту после снижения над океаном включаю форсаж, выполняю горку, чтобы наземные средства меня обнаружили, докладываю по радио и возвращаюсь на базу с убеждением, что предатель Беленко (видимо, завербованный американскими спецслужбами задолго до этого) детально готовился к угону самолета, заранее изучил местность, нижнюю границу радиолокационного поля и на бреющем полете улетел в Японию, где произвел посадку на американской авиабазе.

Этот редчайший случай предательства со стороны летчиков потряс всю страну не только в морально-политическом отношении. Государством были затрачены многомиллионные средства, чтобы заменить на всех наших самолетах секретную аппаратуру опознавания "свой–чужой".

Позднее я узнал о том, что осторожный и умный командующий армией генерал И.М. Мальцев, контролируя мой полет с КП полка на соседнем аэродроме, привел в готовность № 1 пару истребителей. На всякий случай... В будущем Игорь Михайлович Мальцев дослужился до звания генерал-полковника авиации и должности начальника Главного штаба ПВО страны.

Мне довелось видеть Беленко и даже говорить с ним... Вскоре после предательского перелета (6 сентября 1976 г.) мне, тогда командующему авиацией Московского округа ПВО, позвонил начальник Ставропольского училища генерал Николай Герасимович Голодников и спросил, помню ли я свой разговор с Беленко?

Сначала я не понял, о чем речь, но затем отчетливо вспомнился тот разговор с молодым летчиком, фамилия которого забылась...

Это было в Ставрополе, в кабинете Н.Г. Голодникова, достойного, заслуженного человека, ветерана Великой Отечественной войны. Я сидел в кабинете, как председатель Государственной комиссии подписывал дипломы выпускников училища. У начальника училища был приемный день.

Заходит очередной посетитель – старший лейтенант, стройный, внешне симпатичный блондин. Николай Герасимович начинает его выслушивать. Тот спокойно, корректно докладывает, что ему нужно перейти в строевую часть, что инструкторская работа ему не нравится, он в училище достаточно поработал, теперь ему хотелось бы осваивать новую технику, которая сюда нескоро придет.

"Я – летчик, я хочу на новой технике защищать...".

Голодников отвечает инструктору, что его пока некем заменить, что он на своем месте, предложил вернуться к этому вопросу через год.

Я невольно прислушивался к разговору, летчик мне понравился, я сам в свое время стремился перейти из инструкторов в строевой полк.

Но неожиданно старший лейтенант начал дерзить начальнику училища: "Вы меня не понимаете! Вы меня не считаете за человека, за летчика! Ущемляете мои права!" И так далее, резко, в повышенном тоне.

Я не выдержал, встаю и говорю:

"Слушай, сынок, вот когда ты начал проситься, я хотел с разрешения Николая Герасимовича взять тебя к себе в округ и переучить на новую технику. Ты знаешь, кто я. Но вижу, как ты начинаешь разговаривать с тем, кто тебе годится в отцы, дерзко, по-хамски. Я просто не нахожу слов. Ты посмотри, кто перед тобой – седой генерал, сколько у него орденов. А ты кто перед ним?! Как тебе не стыдно?!"

Старший лейтенант встал по стойке "смирно", побледнел. "Разрешите идти?" – спрашивает. "Идите".

Как сейчас вижу перед собой этого летчика... Спустя много лет был я в США, спросил у американского генерала, что с этим предателем, чем он занят? Тот пренебрежительно махнул рукой – давайте, мол, не будем об этом. Предатель есть предатель, его не уважают нигде.

...Далее наш путь лежал через Охотское море на Курильские острова (в частности, на аэродром Буревестник, о. Итуруп), где базировался истребительный полк, входящий в состав Сахалинской дивизии.

Описать бушующее в восьмибалльном шторме Охотское море, над которым мы летели, я не берусь. С высоты 100–200 м мы видели десятиметровые волны, брызги с гребней которых, кажется, вот-вот достанут до самолета... На всю жизнь осталась в памяти жуткая стихия. Хотя я бывал над многими морями и всеми четырьмя океанами, но такого не видывал.

Между островами Итуруп и Кунашир возвышается в океане двухкилометровый вулкан Тятя. В 1711 г. с Камчатки на Курильские острова прибыли русские казаки во главе с Данилой Анциферовым и Иваном Козыревским, которые привели местных айнов "под государеву руку". С тех пор острова вошли в состав России.

Когда подлетали к Курильской гряде, ниточкой протянувшейся от японского острова Хоккайдо, то Кунашир, Итуруп, Уруп и лежащие далее на север мелкие острова в бескрайнем океане с высоты полета 3000 м показались мне в глубине души оторванными от России, чужими клочками земли...

Однако после посадки и заруливания самолета на якорную стоянку встречать нас вышел весь военный и гражданский народ вместе с детьми. На лицах у женщин улыбки и слезы, нас обступили с вопросами о жизни на Большой земле.

К моему удивлению, ни одной жалобы... Чтобы разрядить обстановку, даю команду на подъем истребителя из дежурных сил. Ровно через три минуты фиксируем взлет, и сразу самолет скрылся в дымке над океаном. На командном пункте полка контролируем его полет, а после посадки идем в летную столовую, где столы, как говорится, ломились от морских продуктов – королевские крабы (в диаметре более полуметра), икра красная в огромных вазах, различная рыба и т.д.

В летном домике, заслушав в присутствии всего летного состава доклад командира полка по главным боевым и бытовым вопросам, перешли на откровенную беседу с летчиками. Говорили два часа. Главными оказались вопросы о своевременной замене в центр России или на Украину, а также о сроках получения новых самолетов.

Условия службы и быта на аэродроме Буревестник, конечно, были ниже средних, но нытья и каких-то крупных претензий мы не услышали. Выполняя свой долг перед Родиной, люди знали, что не будут забыты. Летчики полка четко несли боевое дежурство, летали при наличии погоды, не теряя достигнутого уровня летной подготовки.

Всех особенностей, а их очень много на этих маленьких островах, омываемых с запада Охотским морем, с востока Тихим океаном, описать невозможно, надо там побывать и увидеть своими глазами. А люди терпят и не ропщут. Выслуга у них идет год за два, зарплата также с коэффициентом 2.

Два дня на Курилах, затем мы держим курс на полуостров Камчатка, аэродром Елизово. Самым заметным ориентиром издали является Ключевская сопка (высота ее – 4750 м), к моменту нашего прилета спящая. Эта сопка – вулкан, за последние 300 лет извергала лаву 55 раз. Активными вулканами на Камчатке считаются Толбачик, Карымский, Мутновский, Авачинская сопка.

При выходе на посадочный курс взору открывается огромная бухта, которая (по информации командующего флотилией) способна вместить корабли и подлодки всех флотов Советского Союза. Справа – спящая, покрытая снежной шапкой сопка вулкана.

Встречают нас командир Камчатской дивизии генерал-майор Михайлов Генрих Николаевич и его заместитель по авиации полковник Лобашевич Антон Александрович (в будущем вырастет по службе до генерал-лейтенанта авиации). На Камчатке обстановка совсем иная, чем на Курилах. Рядом с аэродромом – город, областной центр Петропавловск-Камчатский. Климатические условия здесь намного лучше, и, естественно, настроение личного состава выше.

Всю работу по плану нашей программы провели за двое суток, а третьи сутки посвятили знакомству с уникальными природными достопримечательностями, такими как Долина Гейзеров и знаменитый лечебный курорт "Паратунька". Долина Гейзеров насчитывает 21 гейзер, самый большой из них гейзер Великан, который, как правило, через каждые пять часов извергает струи кипящей воды, которые взлетают до 40 м в высоту.

Утром стартуем – курс на Анадырь, погода, как выражаются авиаторы, "миллион на миллион" до самой Чукотки. С высоты полета 10 000 м взору открываются северные красоты. Аж дух захватывает – слева горы, справа океан. Мой правый летчик, не удержав эмоций, запел: "Широка страна моя родная!"

Точно в рассчитанное штурманом время наш верный Ту-124 плавно приземляется на прекрасную бетонированную взлетно-посадочную полосу. В группе встречающих во главе с командиром дивизии генерал-майором авиации Машкиным и его заместителем по авиации Давыдовым все одеты в шинели, шапки и зимние куртки, но постукивают нога об ногу – холодно, ветер 10-12 м/сек. Мы выходим из самолетов в плащах и летних фуражках. Через пять минут, выслушав доклад командира, срочно по машинам и едем в летный городок, в тепло.

Метеоролог за сутки получил штормовое предупреждение о надвигающемся мощном циклоне. После доклада метеоролога наша группа, прихватив и ночное время, ускоренно проверила главные вопросы боеготовности и системы управления. Моей главной задачей было заслушать доклады командира дивизии и авиаполка, побеседовать с летным и инженерно-техническим составом, ознакомиться с бытом всего личного состава. По итогам изучения комиссией и по моим личным наблюдениям видим: гарнизон полностью обеспечен теплом, продовольствием и горючесмазочным материалом (ГСМ), авиационный полк боеготов, система управления обеспечивает боевую работу.

Главным вопросом к нам оказалась просьба забрать на борт самолета, сколько возможно, жен и детей военнослужащих и доставить их на Большую землю, в Хабаровск, а некоторых в Москву. Всего набралось около 30 человек. И в ночь, учитывая приближение циклона, мы вылетели через Магадан (для заправки топливом) на Хабаровск.

В Хабаровске приземлились утром, после длительного ночного перелета всем был предоставлен день отдыха. А сам я после обеда вместе с остававшимися здесь операторами сел изучать подготовленный ими материал (доклад) для разбора.

Оказалось, что вместо работы с реальным свежим материалом, который из каждой дивизии пересылали им для обобщения, эти три полковника привезли с собой старый шаблон – доклад, по которому годами делали разборы во всех объединениях бывшие командующие авиацией, и предоставили его мне для зачтения с небольшими поправками, но со стандартными недостатками, которые, по мнению этих операторов, присущи каждому полку.

Прочтя до конца и возвратив им эту "филькину грамоту" я, еле сдержав эмоции, сказал: "Ребята, вы не просто бездельники, но и очень опасные бездельники. Впредь для вас троих дорога в авиационные части закрыта!"

Согласовав с командующим армией, разбор мы перенесли на следующий день, а основной доклад я попросил сделать начальника авиации армии (он был непосредственно рядом со мной на всем маршруте проверки частей). Этим самым я решил "убить одновременно двух зайцев".

Во-первых, проверить знание дела, а во-вторых, получить представление об интеллекте и эрудированности начальника авиации такой огромной не только по территории, но и по количеству соединений и авиаполков армии ПВО. Владимир Иванович Цибизов с задачей справился блестяще, показав глубину знания своих подчиненных, авиационной техники и средств управления. Тонко подметил и справедливо покритиковал отдельных командиров за допущенные промахи.

После полуторачасового доклада Цибизова мне осталось только подвести некоторые итоги и нацелить руководящий состав на то, чтобы повысить выучку личного состава и строго выполнять меры безопасности полетов.

Командующий армией генерал-майор авиации И.М. Мальцев поблагодарил за проделанную работу и оказанную помощь, затем вместе с командующим Амурской флотилией предложил мне на катере осмотреть красоты берегов Амура и Уссури, по фарватеру которой проходит государственная граница с Китаем.

Скажу прямо, это было незабываемое зрелище, особенно на Уссури, где по берегам расцвел багульник. Командующий флотилией (он по этому фарватеру проходил много раз) предложил спуститься на камбуз, где был подготовлен прощальный обед.

Одновременно с приглашением к обеду он показал на китайский берег, где расставленные буквально через каждые 200 м пограничники смотрели на нас через прорезь прицела автомата. Расстояние от берега до палубы, где мы стояли, не превышало 30 м. Я первым нырнул вниз на камбуз со словами: "Лучше я погибну в воздухе, чем от пули китайского пограничника. Мало ли что ему в голову взбредет?!"

Утром рано мы стартовали с посадками для дозаправок самолета на аэродроме Белая (на берегу озера Байкал, близ Иркутска) и далее на аэродроме Толмачево под Новосибирском. В канун праздника Первое мая комиссия возвратилась в Москву.

Так в течение лета 1977 г. я ознакомился с огромным хозяйством противовоздушной обороны страны. В это хозяйство входили:

Московский округ ПВО, командующий – генерал-полковник авиации Бочков Борис Викторович;

Бакинский округ ПВО, командующий – Герой Советского Союза генерал-полковник авиации (в будущем маршал авиации) Константинов Анатолий Устинович;

Архангельская армия ПВО, командующий – генерал-полковник Дмитриев Владимир Сергеевич (в будущем заместитель Главкома). Его заменил генерал-лейтенант Горьков Юрий Александрович, в последующем генерал-полковник, начальник штаба Московского округа ПВО;

Ленинградская армия ПВО, командующий – генерал-полковник Смирнов Алексей Григорьевич (в будущем заместитель Главкома);

Киевская армия ПВО, командующий – дважды Герой Советского Союза генерал-полковник авиации Лавриненков Владимир Дмитриевич;

Минская армия ПВО, командующий – генерал-лейтенант Литвинов Владимир Васильевич;

Свердловская армия ПВО, командующий – генерал-полковник Гончаров Леонид Михайлович;

Ташкентская армия ПВО, командующий – Герой Советского Союза генерал-полковник авиации Шевелев Павел Федорович;

Новосибирская армия ПВО, командующий – генерал-полковник Бошняк Юрий Михайлович (в будущем начальник Военно-командной академии ПВО имени Г.К. Жукова);

Хабаровская армия ПВО, командующий – генерал-майор авиации Мальцев Игорь Михайлович.

Из командующих округами и армиями ПВО мне особенно памятен еще по годам работы в Киеве Владимир Дмитриевич Лавриненков. О нем я уже писал в главе о А.И. Покрышкине.

В. Д. Лавриненков – действительно легендарный летчик Великой Отечественной войны, добрейший человек. От него исходила невидимая волна доступности и душевной простоты с детской улыбкой. Есть люди, которым сразу доверяют и, как говорится, выкладывают всю душу...

Этот храбрейший ас с двумя Золотыми Звездами Героя Советского Союза и тремя генеральскими звездами на погонах напоминал русского былинного богатыря. Владимир Дмитриевич был неразлучным другом дважды Героя Советского Союза Амет-Хана Султана. Они в одном полку прославились как отважные рыцари неба задолго до окончания войны.

В одном из боев 1943 г. самолет Лавриненкова сбивает за линией фронта вражеская зенитка. Спустившись на парашюте, раненый летчик попал в плен. Немцы доложили высшему руководству о пленении русского аса. Гитлер приказал доставить героя лично к нему для допроса.

И вот (как рассказывал нам Владимир Дмитриевич) в купейном вагоне под охраной его везут в Берлин. Вечером немцы открывают большой чемодан, достают шнапс, закуску. Лавриненков сидел около двери купе вагона и незаметно открыл замок. Дверь открывалась прямо на улицу.

Выбрав момент, пленный летчик молниеносным движением бьет по крышке чемодана, в эту же секунду на полном ходу поезда выскакивает на пологий скат железнодорожного полотна. Стрельба немцев из движущегося поезда оказалась нерезультативной, а наш герой, собрав последние силы, укрылся в лесу. Спас Лавриненкова и еще одного бежавшего из плена летчика дед-крестьянин. Затем летчики воевали в партизанском отряде. Осенью 1943 г. Лавриненков вернулся в строй.

...Помнится такой случай. Весной 1967 г. В.Д. Лавриненков был первым заместителем командующего Киевской армией А.И. Покрышкина. Я, в то время заместитель начальника авиации армии, сижу в кабинете. Звонит телефон, в трубке узнаю голос Владимира Дмитриевича.

– Николай! Мне звонят с проходной, там какой-то дед добивается со мной встречи. Пойди узнай, в чем дело?

Выхожу на проходную, рядом с часовым действительно стоит обросший старик в телогрейке.

– В чем дело, папаша?

Он мне в ответ:

– Я спас генерала Володю, приехал к нему по делу, пропусти!

Привожу деда в кабинет генерала, и надо было видеть их встречу: объятия, слезы у обоих. Вызвал генерал машину и увез домой старика. Через день Лавриненков заходит ко мне в кабинет и говорит: "Отмыли в ванне деда, купили одежду и одели его во все новое, начиная с нательного белья до костюма, галстука и ботинок".

Оказывается, дед приехал с просьбой к нашему герою. Владимир Дмитриевич говорит мне: "Николай, дед просит сделать ему хороший самогонный аппарат, змеевик, как он его назвал. Закажи без шума в ПАРМе (подвижная авиационная ремонтная мастерская), пусть ребята побыстрее сделают, и я отправлю его домой".

Сделали, аппарат очень понравился деду, он, довольный, уехал. Глубокой осенью раздался звонок, снова появился дед на квартире у Лавриненкова и просит: "Слушай, Володя, ты большой начальник, прикажи тому полковнику продать самогон на базаре, мне деньги нужны".

"Отругал, – говорил Владимир Дмитриевич, – я своего спасителя (конечно, беззлобно) и отправил с его 40-литровым бидоном обратно домой".

После ухода в отставку генерал остался жить в Киеве, где пользовался огромным уважением со стороны правительства и ЦК Компартии Украины. Вскоре тяжело заболел – рак легкого, прибыл в Москву на лечение в госпиталь им. Бурденко.

Вместе с ним в палате жила и ухаживала за мужем его жена. После операции я часто навещал Владимира Дмитриевича с коробкой нужных для его здоровья фруктов – гранат, которые из Ташкента присылали мне летные армейские начальники. И обязательно по просьбе генерала (тайком от жены) приносил в палату плоскую трехсотграммовую бутылку коньяка. Лавриненков поправился, пополнел, веселый улетел домой. Примерно через год – полтора – звонок в кабинет командующего авиацией ПВО страны. Я сразу же узнал голос Владимира Дмитриевича.

– Николай! Помоги. Пишу книгу о моем друге Амет-Хане. Военные годы уже описал, а вот о его работе летчиком-испытателем в Летно-исследовательском институте им. Громова в Жуковском и гибели я знаю слабо. Может быть, сохранилась его летная книжка или другие архивные материалы. Очень хочу поговорить с его коллегами по испытательной работе.

Звоню начальнику института К.К. Васильченко, получаю добро. Встречаю В.Д. Лавриненкова и провожаю в Жуковский. За пару дней он собрал там нужный материал для книги, приехал в Москву, поблагодарил и улетел, довольный, в Киев.

Не удалось летчику закончить книгу о друге, не хватило сил... А их, этих сил, при детальном обдумывании и написании книги, ох, как много, оказывается, надо!

Ушел из жизни еще один великий сын России. Царство ему Небесное.

...Но вернусь к 1977 г. В объединениях ПВО было около 100 истребительных авиаполков. Кроме того, в части центрального подчинения входили:

Армавирское высшее авиационное училище. Готовило летчиков для авиации ПВО на самолетах МиГ-23. Начальник – генерал-майор авиации Крюков Николай Петрович (вырос до командующего ВВС Киевского военного округа), сменил его генерал-майор авиации Аверин Борис Григорьевич;

Ставропольское высшее авиационное училище. Готовило летчиков для авиации ПВО и ВМФ на самолетах Су-15. Начальник – генерал-майор авиации Голодников Николай Герасимович, который вскоре по выслуге лет ушел в отставку, вместо него начальником стал генерал-майор авиации Пономаренко Анатолий Степанович;

Даугавпилское высшее инженерно-авиационное училище, начальник – генерал-майор авиации Хабаров Анатолий Константинович;

Савастлейский центр боевой подготовки и переучивания летного состава на новую технику, начальник – генерал-майор авиации Резниченко Владимир Борисович (в будущем командующий авиацией Московского округа ПВО), которого заменил генерал-майор авиации Будников Анатолий Владимирович;

Красноводский центр боевого применения (обеспечивал стрельбы боевых полков на полигоне), начальник – полковник Морозов Игорь Васильевич;

Астраханский центр боевого применения (обеспечивал стрельбы полков ИА и ЗРВ на полигоне Ашулук), начальник – полковник Абдрахманов Зия Иванович;

Балхашская смешанная специализированная авиационная дивизия, командир – генерал-майор авиации Уманец Алексей Григорьевич;

Днепропетровский авиаремонтный завод (с летчиками-испытателями).

Нижнетагильский авиаремонтный завод (с летчиками-испытателями);

две базы хранения резерва авиационной техники.

Всего личного состава более 100 000 человек.

Уважаемый читатель может понять нагрузку и ответственность, возложенные на командующего авиацией ПВО страны, а также на командующих объединений и соединений.

Военный совет войск ПВО страны до лета 1978 г. возглавлял Герой Советского Союза Маршал Советского Союза Главнокомандующий П.Ф. Батицкий.

В Военный совет входили:

начальник Главного штаба генерал-полковник Созинов Валентин Дмитриевич;

начальник Политуправления генерал-полковник Бобылев Сергей Андреевич;

первый заместитель Главнокомандующего дважды Герой Советского Союза генерал-полковник авиации Колдунов Александр Иванович;

заместитель по общим вопросам дважды Герой Советского Союза маршал авиации Савицкий Евгений Яковлевич;

заместитель Главнокомандующего по боевой подготовке дважды Герой Советского Союза генерал-полковник авиации Гулаев Николай Дмитриевич;

заместитель Главнокомандующего по странам Варшавского Договора генерал-полковник авиации Подгорный Иван Дмитриевич;

заместитель Главнокомандующего по вооружению, в будущем первый заместитель Главкома генерал-полковник Юрасов Евгений Сергеевич;

командующий противоракетной и противокосмической обороной генерал-полковник Вотинцев Юрий Всеволодович;

командующий зенитно-ракетными войсками генерал-полковник Гуринов Иван Михайлович;

командующий авиацией генерал-лейтенант авиации Москвителев Николай Иванович;

начальник радиотехнических войск генерал-лейтенант Береговой Михаил Тимофеевич.

Консультантом у Главнокомандующего был Герой Советского Союза генерал-полковник авиации Байдуков Георгий Филиппович.

В моей памяти до сих пор ярко высвечиваются эти крупные руководители, каждый с достоинством и личной индивидуальностью. Этот могучий, грамотный, преданный своему делу ответственный коллектив создавал войска ПВО страны, усовершенствовал и постоянно "шлифовал" систему управления и взаимодействия между командными пунктами родов войск и соседними округами.

Под руководством П.Ф. Батицкого на моих глазах были созданы такие войска ПВО, каких больше никогда и нигде в мире, наверное, не будет. Высокая централизация управления обеспечивала оперативность и слаженность действий. Сам Главком мог мгновенно связаться с любым командиром полка в любой точке Советского Союза. Оснащение авиатехникой, обустройство аэродромов, командных пунктов было великолепным.

К летчикам П.Ф. Батицкий относился очень хорошо. Он знал, конечно, что я – ученик А.И. Покрышкина (с которым у Главкома были, как уже говорилось, сложные отношения), но это никак не отражалось на его отношении ко мне. Наоборот...

Ноябрь 1977 г. На аэродроме Кайдаки (Днепропетровск), куда я прибыл для ввода в строй вновь назначенного командира полка, выполняю ночной тренировочный полет на МиГ-25ПД. Время около 22 часов. Слышу команду по радио: "Ноль-первый, Вам немедленная посадка, срочно позвонить в Москву на ЦКП".

После посадки связываюсь с дежурным генералом, который передает указание маршала Батицкого: "Срочно вылететь на аэродром Клин (под Москвой), там случилась катастрофа, туда уже выехал Главнокомандующий!"

На Ту-134 немедленно вылетаю и через 1,5 часа приземляюсь на аэродроме Клин. Глубоко опечаленный, усталый маршал Батицкий в спокойном тоне приказывает мне: "До утра разобраться в причинах и виновниках гибели трех летчиков, а к 10 утра прибыть в Главный штаб и доложить. Быть готовым к докладу на коллегии министра обороны". Около двух часов ночи маршал убыл в Москву.

Обстоятельства этого ужасного летного происшествия были следующие. После моего убытия в Днепропетровск главный штурман авиации ПВО генерал-майор В.В. Кадышев вместе со старшим инспектором-летчиком полковником Ю.Н. Беликовым для подтверждения классности (оба летчики 1-го класса) спланировали на аэродроме Клин на самолете Су-15 выполнить по три полета на каждого ночью при минимуме погоды.

В начале летной смены погода (жесткий минимум) соответствовала задаче. Первым вылетел полковник Ю.Н. Беликов, за ним с пятиминутным интервалом друг за другом взлетают еще три самолета, второй из них пилотировал генерал В.В. Кадышев.

Полковник Беликов (он был доразведчиком погоды) на посадке докладывал руководителю полетов об усилении бокового ветра и резком ухудшении видимости. Руководил полетами командир полка полковник Мельников. Получив доклад об ухудшении погоды на посадочном курсе, он принимает неграмотное решение – сажать три самолета, находившиеся в воздухе, на своем аэродроме вместо того, чтобы передать управление и отправить эти самолеты на запасной аэродром с хорошей погодой.

В результате неверного решения в течение 15 минут один за другим все три самолета-истребителя на участке в трех километрах от аэродрома (между дальней и ближней приводными радиостанциями) врезались в землю... Летчики погибли.

Подсвечивая фарами ГАЗ-69, сколько мог, обследовал я все три места катастрофы и, заслушав доразведчика погоды и руководителя полетов, ровно в 10.00 утра прибыл на доклад к Главкому. Доложил, что непосредственным виновником трагедии считаю руководителя полетов полковника Мельникова, который, пренебрегая докладом доразведчика погоды, не отправил самолеты на запасной аэродром. Вторым виновником считаю дежурного метеоролога, не выписавшего своевременно и не вручившего руководителю полетов штормпредупреждение об ухудшении погоды.

Через полчаса в "Чайке" вместе с маршалом мы выехали в Генеральный штаб на коллегию министра обороны, где в 11.45 меня вызвал на трибуну Маршал Советского Союза Д.Ф. Устинов для объяснения. Свой доклад я начал с того, что виновником трагедии считаю в первую очередь себя, так как погиб непосредственно мне подчиненный главный штурман генерал Кадышев по вине также мне подчиненного руководителя полетов командира полка полковника Мельникова.

И только я начал докладывать об обстоятельствах катастрофы, как со стороны многих членов коллегии посыпались едкие вопросы, на многие из которых я ответить не мог. Я уже был готов к тому, что за такое ЧП меня отстранят от занимаемой должности.

Вдруг неожиданно для всех встает мой Главком, подходит к трибуне, где я отчитывался, и говорит мне: "Иди на место, садись, я доложу...

– Товарищ министр обороны, товарищи члены коллегии! – уверенным, только ему присущим громким басом обращается к присутствующим Главком. – Я прошу с пониманием отнестись к случившейся трагедии. Это беда! А командующий авиацией ПВО – старательный, высококвалифицированный, волевой и честный генерал. За непродолжительное время руководства авиацией ПВО он успел очень многое сделать полезного, и я уверен в его будущем. Прошу не принимать по его наказанию никаких решений. Я его в своем приказе накажу".

Далее Главком доложил коллегии об обстоятельствах катастрофы на аэродроме Клин. В заключение Батицкий сказал, что после детального исследования по материалам объективного контроля выводы доложит телеграммой.

Я был потрясен таким поступком Главнокомандующего. Таких военных руководителей до и после случившегося (кроме А.И. Покрышкина) я за свою службу не встречал. Да есть ли сейчас такие гиганты?!

...Из-за возраста, болезни, но особенно из-за давления на Главкома, связанного с разногласиями по реконструкции войск ПВО в конце 1977 – начале 1978 гг., настроение и здоровье П.Ф. Батицкого ухудшились.

В 8.30 ежедневно я докладывал ему о состоянии дел в авиации ПВО за прошедшие сутки. Усталый, морально измученный, как-то, заслушав доклад, Павел Федорович мне говорит: "Ты знаешь, сколько сил и нервов я вложил в строительство ПВО, вот уже несколько месяцев переживаю то, что высшее руководство заблуждается, разрушая налаженную систему управления ПВО... Боюсь ложиться спать, думая о том, что больше не встану...".

После этих слов у меня – ком в горле. "Товарищ маршал! О чем Вы говорите?! С такой могучей волей, с железным характером Вы не должны поддаваться никаким невзгодам, падать духом Вам никак нельзя!" – вырвалось у меня.

Улыбнулся Павел Федорович, сказал только: "Спасибо, но кнутом топор не перешибешь!"

Принятую руководством Министерства обороны с подачи начальника Генштаба Маршала Советского Союза Н.В. Огаркова при поддержке ЦК КПСС линию на реорганизацию войск ПВО наш Главком и весь Военный совет посчитали принципиально неправильной и потенциально опасной для страны. П.Ф. Батицкий сам подал рапорт об освобождении его от должности Главнокомандующего ПВО страны... Это тоже поступок, на который способны немногие.

Просьба П.Ф. Батицкого была поспешно удовлетворена. 28 июля 1978 г. он простился с руководящим составом штаба и родов войск ПВО. Затем бывший Главком числился (но не был востребован) в Группе генеральных инспекторов. Его настойчивые просьбы о личной встрече с Генеральным секретарем ЦК КПСС не увенчались успехом. Л.И. Брежнев не принял маршала. В феврале 1984 г. Павел Федорович Батицкий ушел из жизни.

В своей книге "Память и боль. Невостребованные откровения офицера Генерального штаба" (М., 1995) генерал-лейтенант Вячеслав Николаевич Котов пишет:

"Эта печальная история началась с того, что кое-кому казалось, будто слишком уж велики были авторитет, независимость и самостоятельность тогдашнего Главнокомандующего войсками ПВО страны маршала Павла Федоровича Батицкого. Не слишком жаловал его вниманием начальник Генерального штаба, вначале генерал армии, а затем ставший маршалом Н.В. Огарков. Было ли это причиной или поводом, но начальник Генштаба решил обуздать Батицкого, выведя из его подчинения формирования ПВО страны, размещенные на территории военных округов, – авиаполки ПВО, передав их командующим войсками военных округов.

Может быть, министру обороны Огарков думал и в самом деле навязать мысль об улучшении системы управления и повышении боеспособности войск ПВО стран. Но от этого теперь не легче, коль в результате такой "перестройки" система ПВО страны оказалась порушенной. Талант военачальника в том и заключается, чтобы предвидеть все возможные последствия принимаемых решений.

Как бы то ни было, начальник Генштаба прямо-таки с невиданной настойчивостью и упорством, применяя даже недозволенные приемы, используя командующих войсками военных округов, пытался научно доказать, обосновать преимущества переподчинения, а, по существу, передачи соединений и частей ПВО страны округам. Этим, как понятно, части ПВО страны дробились, нарушалась целостная система управления всеми силами и средствами ПВО страны".

Далее В.Н. Котов вспоминает, как на совещании у начальника Главного управления, которым руководил маршал С.Ф. Ахромеев, почти все военачальники, особенно среди них выделялся дважды Герой Советского Союза генерал-лейтенант авиации П.А. Таран, высказывали свое мнение, практически единое: распылять силы и средства ПВО по военным округам нецелесообразно. Поражали своей аргументированностью, логичностью и четкостью предложения генерал-полковника И.Г. Николаева, противоположные убеждениям начальника Генерального штаба Огаркова. Но все это здравомыслие тогда кануло в Лету...

...В 1978 г. маршал авиации А.И. Покрышкин уже несколько лет работал председателем ЦК ДОСААФ СССР. Место Главкома по праву занял маршал авиации А.И. Колдунов.

Началась реорганизация войск ПВО, передача большей части авиаполков ПВО в прямое подчинение приграничным военным округам. Полки были оснащены в основном новой техникой четвертого поколения Су-15П, МиГ-23, МиГ-25, МиГ-31, имели хорошо подготовленный летный и инженерно-технический состав. Войска ПВО вблизи госграниц лишались самого мобильного и самого эффективного рода войск - истребительной авиации, а военные округа, получив такую могучую воздушную силу, как показало время, не смогли справиться даже с поддержанием ее в том состоянии, в котором получили, не говоря уже о боевом использовании.

Однако, подыгрывая начальнику Генштаба, из военных округов пошли наверх пасквильные мелочные донесения о недоукомплектованности передаваемых полков техническим составом, о том, что недостает до штата двух водителей, о том, что не хватает некоторых запчастей вплоть до болтов и гаек...

Единственный из всех командующих ВВС округов Герой Советского Союза генерал-полковник авиации Александр Иванович Бабаев, получив три полка в состав ВВС Ленинградского военного округа, позвонил мне и сказал: "Большое спасибо Вам, Николай Иванович, получил хорошие подготовленные полки, способные решать боевые задачи в любых условиях".

Но А.И. Бабаев, как я уже писал ранее, мог высказать собственное мнение, даже если оно расходилось с официальной точкой зрения министра.

В течение полугода шла очень нервная передача частей. Главнокомандующий А.И. Колдунов, эмоционально реагируя на телеграммы из Генштаба, ежедневно меня "шлифовал на ковре".

Мне приходилось дергать главного инженера генерал-лейтенанта В.Ф. Сибирцева, и так по нисходящей доставалось всем. Но спустя полгода Главком сказал: "Стоп! На телеграммы не реагировать, никому ничего не давать". Сразу прекратилась эта мышиная возня.

...В декабре 1978 г. по приказанию министра обороны Маршала Советского Союза Д.Ф. Устинова под руководством Главкома ПВО маршала авиации А.И. Колдунова вылетаем (все командующие родами войск ПВО) в Индию для консультации и обмена опытом по организации помощи дружественному государству в укреплении противовоздушной обороны (в первую очередь ПВО столицы страны – Дели). Нас встретили и прекрасно разместили в лучшем столичном отеле "Шератон".

Утром на совещании министр обороны Индии разъяснил общие задачи, а затем представил своих командующих родами войск. Командующий авиацией маршал Лафонтейн собрал своих заместителей в штабе ВВС, где я в течение двух суток консультировал их по интересующим вопросам. Основные вопросы были таковы.

1. Создание авиационной группировки и ее размещение по типам самолетов.

2. Организация боевого дежурства истребительной авиации.

3. Организация приведения полков в полную боевую готовность.

4. Организация взаимодействия с частями зенитно-ракетных войск и командными пунктами запасных аэродромов и аэродромов рассредоточения.

5. Тактика ведения боевых действий.

Наши командующие ЗРВ, РТВ и начальник связи в пределах дозволенного (кстати, с каждым из нас неотступно находился представитель из нашего посольства в Индии) консультировали своих подопечных.

Вечерами мы докладывали Главкому о результатах консультаций, а на третий день вылетели всей группой на одну из авиационных баз, где нам показали взлет полка МиГ-21 из зон рассредоточения. На обратном пути, снизившись до высоты 300 м, сделали круг над жемчужиной Индии, священным памятником Тадж-Махал, о котором мне кратко рассказал маршал Лафонтейн.

На мой вопрос: "А где же джунгли вокруг?" командующий (хорошо говорящий по-русски) с улыбкой ответил: "Вот где мы летим и на тысячу километров справа и слева тридцать лет назад были сплошные джунгли. С ростом населения все вырублено и заселено". И действительно, куда хватает взгляда, – везде сплошные, тысяч на 50, населенные пункты с огородами.

О своих перспективах маршал сказал мне, что ему осталось служить полтора года, затем через 72 часа он должен освободить служебную квартиру. Переедет в свое личное поместье у Гималаев, где есть стадо коров, овец и другая живность, там с семьей будет доживать оставшиеся годы. Поместье, по словам маршала, приобретено на вклады из зарплаты, отложенные за 40 лет службы.

Своими глазами видели мы, что Индия особенная страна, где соседствуют роскошь и нищета, шикарные дворцы и разбитые на асфальте рваные палатки, в которых живут семьи из шести–восьми человек. Здесь же наковальня, где хозяин делает медные вазы, здесь же корыто, в котором жена стирает одежду и купает детишек, здесь же и газовая плитка.

Спят все на циновках прямо на асфальте. Толпы по 10–15 мальчишек, оборванных, с синяками под глазами, у светофоров как осы штурмуют лимузины, выпрашивая на хлеб. У мусорных ящиков жуют бумагу тощие "священные коровы" и т.д. Нам, прилетевшим из СССР, видеть все это в то время было непривычно...

На прощание, на пятый день пребывания нашей делегации в стране, был дан пышный банкет при участии высшего военного руководства с женами, которые после шампанского замучили нас приглашениями на "белый" танец.

Под большим впечатлением от увиденного, усталые, на шестой день стартуем через Ташкент в Москву.

...Июнь 1979 г. В состав делегации для участия в Парижском авиасалоне "Ле Бурже" был включен и я под видом "инженера". После многократных инструктажей в 10-м главном управлении административного отдела ЦК, запомнив отдельные фразы на английском языке, прилетаем в Париж во главе с министром авиационной промышленности В.А. Казаковым. Все в гражданской одежде. Разместили нас (по двое в номере) в пятизвездочном отеле "Лютэция".

В день открытия салона в наш "шале", где мы еще раз проверяли свои фото- и видеокамеры, входит молодой американский летчик и говорит на ломаном русском: "Дженерал Москвителев есть?" Я замер, молчу как рыба. Нежданный гость еще раз повторяет тот же вопрос. Я опять молчу. Из рядов нашей делегации выходят двое парней (которых я впервые вижу), подходят к американцу и спрашивают: "В чем дело, кого Вы ищете?" Летчик отвечает: "Командующий тактической авиацией США послал меня пригласить его коллегу генерала Москвителева Николая Ивановича в 16 часов в американское "шале" на фуршет, чтобы познакомиться". Ну, думаю я, "попал на крючок". Сижу, молчу, а двое наших всезнающих парней говорят: "Он задерживается, будет через час, приглашение он принимает, сколько можно взять людей вместе с генералом?" – "Восемь–десять человек", – завершает разговор американец и с достоинством уходит, выполнив поручение командующего тактической авиации США.

Наши ребята подходят ко мне, потирают ладони, говорят: "Клюнули американцы". Собираем команду, идем в гости. В состав команды включили двух наших космонавтов В.В. Коваленка и А.И. Иванченкова, недавно вернувшихся из длительного космического полета, главного инженера ВВС генерал-полковника Михаила Никитовича Мишука, моего помощника по новой технике генерала Валерия Николаевича Маланичева, главного конструктора по бортовым радиолокационным прицелам Виктора Константиновича Гришина. Конечно, были здесь и двое активных наших "парней"–организаторов, назвавших себя Володей и Димой.

Ровно в 16.00 мы подошли ко входу в американское "шале", я – впереди. Встречают нас командующий тактической авиацией и летчик-астронавт, кумир и звезда американцев генерал Томас Стаффорд (он знает русский язык, проходил подготовку у нас в Звездном городке и летал в 1975 г. в космос по советско-американской программе ЭПАС – "Союз"–"Аполлон"). В зале за столом восседают седовласые пожилые миллионеры с дамами.

После приветствия хозяина все наливают полные фужеры русской ("Посольской") водки, выпивают до дна. Глядя на них, нам уступать не положено. Мы решили, что нас хотят напоить и "развязать" наши языки. Не тут-то было, мы, советские люди, пили много, но не пьянели. Как говорится, держались на нервах.

После светской беседы о женах, детях, погоде, начались вопросы авиационные и космические. Мой коллега – командующий подсаживается вместе с переводчиком Томом Стаффордом ко мне и начинает с вопроса: "На каких типах летаете? Любимый самолет? Сколько лично налетываете за год?". Отвечаю: "Летаю на Су-15, МиГ-19, МиГ-25 – это любимый. Налетываю в год 100–120 часов". Затем задаю американцу точно такие же вопросы. Отвечает: "Летаю на F-111, любимый, единственный. Налетываю 40–60 часов в год, с огорчением, что это очень мало. Много занимаюсь штабными картами, карандашом". – "Понимаю Вас – рисуете стрелы против СССР, видимо, через Северный Ледовитый океан?"

Улыбается командующий и отвечает: "Вообще-то мы, американские летчики, не хотели бы встречаться лоб в лоб с русскими летчиками, по Вьетнаму знаем, что вы не отвернете от встречного боя". – "Да, мы этого тоже не хотим, давайте летать лучше на параллельных курсах и дружески покачивать крыльями друг другу". Пожал мне руку американский коллега и говорит: "К сожалению, я завтра уже улетаю, а хотелось бы с Вами еще поближе познакомиться". – "Почему Вы улетаете так быстро? – спрашиваю я. – Ведь салон только начинает работать". – "Я прилетел специально, чтобы познакомиться лично со своим коллегой, то есть с Вами. Надеюсь, это не последняя встреча".

В заключение благодарим за гостеприимство, наши Володя и Дима смело приглашают американцев на завтра в 16.00 на ответный фуршет, который состоится на борту самолета Ил-86.

На следующий день, за полчаса до назначенного времени, недалеко от нашего лайнера приземляется одноместный маленький белый вертолет, из которого, к нашему удивлению, сняв наушники и перчатки, выходит президент Франции В. Жискар д'Эстэн. Подойдя к нам и поздоровавшись (наш старший – хозяин самолета Генеральный конструктор фирмы "Ильюшин" Генрих Васильевич Новожилов), отказавшись зайти внутрь самолета, президент остановился у хвоста, улыбнулся и на ломаном русском сказал: "Какой большой русский жопа!" Затем он "помахал нам ручкой" и в окружении охранников удалился.

Точно в назначенное время в белой военной форме организованно подошли американцы, уже без командующего тактической авиацией, молодые летчики во главе с тем же Томом Стаффордом.

Веселые, разбитные, заносчивые, они сразу с шутками и удивлением подошли к столу, где, кроме хлеба и масла, были две большие вазы с черной икрой, десять деревянных ложек и 12 бутылок по 0,8 литра "Посольской водки". Больше ничего. Наливаем по полному фужеру, объясняем, что с такой закуской не захмелеешь. Однако несмотря на то, что икру ели ложками, через час измазанная черной икрой американская белая форма однозначно требовала большой стирки, а сами лихие ребята только с нашей физической помощью с песнями смогли проследовать в свое "шале". Наутро Стаффорд приходил с извинениями, а меня пригласил полетать сначала на тренажере, а затем на двухкабинном боевом самолете "Альфа-Джет". На тренажере я полетал, а на самолете с советским летчиком Тому корпорация летать запретила.

Все авиасалоны и выставки авиационной техники, знакомства с летной элитой разных стран описать невозможно. Перечислю только места, где посчастливилось мне побывать: дважды в Париже, дважды в Лондоне (Фарнборо), ОАЭ (Объединенные Арабские Эмираты) – Дубай и Абу-Даби, Рим, Братислава, Мельбурн, Сингапур, дважды Малайзия (о. Лангхкави), Гонконг, трижды в Китае.

...Наш Главнокомандующий (к этому времени уже Главный маршал авиации) А. И. Колдунов, беспокоясь за обороноспособность страны, стал уделять больше внимания развитию зенитно-ракетных, радиотехнических войск и особенно новым средствам противоракетной и противокосмической обороны. Вновь назначенный вместо ушедшего в отставку генерал-полковника Ю.В. Вотинцева на должность командующего ПРО ПКО подготовленный молодой генерал-полковник авиации Вольтер Макарович Красковский внес новый импульс в ускорение развития этого важнейшего современного направления.

Работая над этой книгой, я обратился с просьбой к В.М. Красковскому дать оценку поистине титанической деятельности А.И. Колдунова в сохранении мира путем создания совершенных средств СПРН (система предупреждения о ракетном нападении), ПРО (противоракетной), ПКО (противокосмической) обороны. Статья В.М. Красковского публикуется в приложениях к этой книге.

После передачи в приграничные военные общевойсковые округа истребительной авиации ПВО все усилия аппарата авиации были направлены на обустройство и выучку частей центрального подчинения. Остался под моим контролем и главный вопрос, связанный с авиационной промышленностью, по расширению боевых характеристик самолетов МиГ-25ПД, Су-27, А-50 и МиГ-З1.

Интересен такой эпизод. Генеральный конструктор фирмы "Сухой" Михаил Петрович Симонов на очередной встрече знакомит меня с новой идеей: "А что если на спину сверхтяжелого самолета "Мрия" (такие самолеты уже были в летном состоянии) поставить мощный локатор с дальностью видимости цели, имеющей эффективную отражающую поверхность три–пять метров (типа истребитель), до 600 км, а на крылья "Мрии" посадить по одному Су-27 – дежурную пару, которая может заправляться из огромных ее топливных баков. Катапультные кресла летчиков Су-27 сделать разъемными, чтобы они при нажатии кнопки опускались вниз и по крылу на рельсах двигались в фюзеляж "Мрии".

Здесь летчики, отстегнувшись от кресел, свободно отдыхают на диванах или готовятся к перехвату ожидаемого противника. Как только локатор обнаружил цели, летчики в необходимой экипировке занимают свои кресла, нажатием кнопки по тем же рельсам передвигаются к нише, в кабину своего самолета и фиксируются. Запустив двигатели, истребители плавно стартуют с крыльев "Мрии", так как скорость самолета-матки не менее 600 км/час. Выполнив задачу, истребители возвращаются, производят посадку каждый на свое крыло и, заправившись топливом и боекомплектом, снова готовы к бою".

По мнению Генерального конструктора создание такого комплекса технически возможно, а с точки зрения ПВО уничтожение носителей крылатых ракет до их пуска на дальних рубежах (со стороны Северного Ледовитого океана) весьма заманчиво. Однако если рубежи патрулирования "Мрии" назначить на удалении от средств ЗРВ 600 км и более, то появлялась опасность сбития этого комплекса с подводных лодок противника. Слишком дорогая будет потеря.

Поэтому, выслушав наш доклад вместе с начальником авиационного управления НИИ-2 генералом Б.М. Долженко, А.И. Колдунов идею похвалил, но не поддержал, а еще раз нас нацелил на усовершенствование МиГ-31М, который должен на дальних рубежах над Ледовитым океаном уничтожать не только носителей, но и сами крылатые ракеты после их запуска на всех высотах в переднюю полусферу.

Самым главным, ответственным направлением действий воздушного противника считалось через Северный Ледовитый океан. Поэтому не менее двух раз в год с группой специалистов облетывал с целью оказания помощи и проверки БГ (боевой готовности) все северные аэродромы основного базирования и аэродромы рассредоточения (передовые), начиная с Кольского полуострова, через Новую Землю, Нарьян-Мар, Воркуту, Надым, Норильск, Хатангу, Тикси, Анадырь (Чукотка).

Кто бывал в северных широтах, тот согласится со мной, что там привлекает какая-то необычность, новизна, связанная с суровым климатом, доброжелательность и открытость человеческих душ. Кстати, скажу, что оба мои зятя с семьями, вместе с малыми детьми после окончания академии по моему совету служили на Севере.

Старший зять Виктор – три года в качестве начальника штаба авиаполка на аэродроме Килп-Явр. Младший зять Андрей – в качестве политработника сначала в роте РТВ, а затем в полку ЗРВ – 3,5 года. Там, в тяжелейших условиях, Виктор и Андрей познали и усвоили, как самостоятельно жить и нести нелегкую воинскую службу. В тех северных широтах еще сложнее, чем жить и служить, это летать на боевую подготовку, нести боевое дежурство, руководить (командовать) боевыми полками.

На примере командира 412-го иап дальних перехватчиков на самолетах Ту-128 полковник Яляев Валерий Гельмутдинович командовал этим полком семь лет. Такой срок в роли командира ИАП даже в средних и южных широтах редко кто выдерживал. А этого лучшего командира я держал так долго в Амдерме потому, что долго не находил подходящей замены. Однажды на этом аэродроме совершенно неожиданно в марте застал меня (правда, после посадки на Ту-134) ураган или снежная буря при ветре 30 м/с и температуре наружного воздуха –30 град. С.

В маленькой деревянной гостинице я не спал всю ночь из-за боязни, что сорвет крышу. Был такой гул и грохот от сильного ветра – сухой снег при трении завывает страшнее звериного. Был объявлен в гарнизоне "вариант № 1" – это значит: выключен свет, категорически запрещается выходить, выезжать на улицу.

Утром на гусеничном тракторе командир полка привез мне завтрак, приготовленный его женой Гелей. На третий день ветер стих. И мы нашли мой Ту-134 на якорной стоянке только по красному хвосту. Физюляж, двигатели и крылья были завалены снегом.

Не могу обойти молчанием еще один северный эпизод. С командиром Норильской дивизии генералом Мориным Анатолием Прохоровичем прилетаем на аэродром Хатанга. Встречает нас на ГАЗ-69 якутка, маленькая женщина. Представилась: "Я председатель поселкового Совета, закончила в Москве высшую партийную школу, приглашаю осмотреть аэродром, поселок и отобедать по северному варианту".

Предложение принято. После осмотра объектов, отобедав строганиной с водкой в ее служебном домике, обтянутом внутри оленьими шкурами, собираемся далее лететь в Тикси. Нет, наша круглолицая узкоглазая хозяйка говорит: "Будете у нас ночевать!" Анатолий Прохорович (покойник, царство ему небесное) пошутил: "А почему и нет, раз такое приглашение!" Подъезжаем к самолету, нам надо лететь: "Нет, не полетите, у нас такой порядок – надо ночевать".

Я, вступая в разговор, заявляю, что в следующий раз прилетим, обязательно заночуем. Она берет меня за рукав, отводит немного в сторону и приглашает нагнуться, ее рост не более 1,3-1,4 метра, со слезами на глазах шепчет на ухо: "Генерал, оставайся ночевать, дам полторы тонны красной рыбы – лосося". Тут я сам чуть не заплакал от жалости к этой женщине. Даю команду запускать двигатели, поцеловал ее в щечку, она взвизгнула, как соболек, и быстро уехала на "газике" в поселок, а мы молча вырулили на взлетную полосу. Вот такие обычаи и жизнь на Крайнем Севере были в те времена.

А теперь вернемся к рабочим вопросам. Еще раз подчеркивает уникальность этого единственного в мире средства – комплекса перехвата МиГ-31М, его значимость для страны и такой факт. Генеральный конструктор фирмы "Вымпел" Геннадий Александрович Соколовский с ОКБ представили проект новой дальнобойной и многофункциональной ракеты для МиГ-31М.

Согласованный со смежными предприятиями и подписанный Главнокомандующим ПВО, этот документ необходимо было утвердить у начальника Генерального штаба. В то время, с 1984 г., начальником Генерального штаба уже был Маршал Советского Союза Сергей Федорович Ахромеев, человек и военачальник другого уровня и склада, нежели Н.В. Огарков.

В назначенное время с секретной папкой прибываю в приемную маршала. Встретивший меня порученец-генерал говорит: "Идет важное совещание, но Сергей Федорович приказал мне пропустить Вас в кабинет. Заходите!" Тут я заколебался, мол, подожду перерыва. Тогда порученец открывает дверь и говорит: "Прибыл генерал Москвителев!"

Маршал прерывает совещание, приглашает меня к торцу длинного стола, за которым сидели до 30 человек маршалов и генералов армии, и говорит: "Спасибо! Пришли вовремя, вкратце доложите суть документа и с кем он был согласован". Мой доклад занял не более одной минуты. Утвердив своей подписью важный документ, маршал еще раз сказал: "Спасибо" и, проводив меня до двери, продолжил совещание.

Такой стиль работы и служебных отношений высочайшего военного руководителя-интеллигента и сейчас вызывает восхищение. Этот вывод о талантливом военачальнике я делаю не по одному эпизоду. Неоднократно слушал доклады С.Ф. Ахромеева на различных совещаниях.

Особенно запомнилось совещание в ГСВГ (Группа советских войск в Германии) в 1988 г. на сборе руководящего состава армий стран Варшавского Договора. С четырехчасовым докладом выступал Маршал Советского Союза С.Ф. Ахромеев. Все, буквально затаив дыхание, слушали этот доклад "О взаимодействии и дальнейших этапах после отражения первого массированного удара противника в случае развязывания им войны".

Участники совещания под большим впечатлением от услышанного, с восхищением еще целые сутки делились своими впечатлениями о докладе маршала.

В моей долголетней службе такие начальники встречались не часто. А есть ли сегодня такие?! Берет сомнение... В то же время наверняка есть люди, которые являются прямыми виновниками загадочной трагической гибели этого скромного человека, стратегически дальновидного полководца Сергея Федоровича Ахромеева.

...1 сентября 1983 г. в воздушном пространстве над островом Сахалин ночью из состава дежурных средств на перехват неопознанной воздушной цели (на нарушителя) был поднят старший штурман местного полка майор Г. Осипович на самолете Су-15. Самолет-нарушитель, который был обнаружен еще над Чукоткой, преднамеренно уклонился от заданного маршрута и вошел в воздушное пространство Советского Союза.

Нарушителем был южнокорейский "Боинг-747" без системы опознавания с пассажирами на борту (362 человека) и, как в последующем установилось, имевший разведывательную, шпионскую аппаратуру, с целью обнаружить местоположение всех наших радиоэлектронных средств на побережье Тихого океана. Система КП, оснащенная радиолокационными станциями и средствами связи, по всем признакам приняла неопознанную воздушную цель за самолет-разведчик.

Самолет Г. Осиповича был наведен на цель с КП авиаполка и, получив команду "цель уничтожить", залпом выпустил две ракеты и сбил указанную цель. Немедленно о случившемся было доложено высшему руководству страны. На следующий день средства массовой информации, как растревоженный улей, оповещали весь мир о трагедии над Сахалином.

Несмотря на то, что авиация ПВО со всеми средствами управления была передана под непосредственное подчинение приграничным военным округам, наш Главком, как заместитель министра обороны, немедленно собрал нас на совещание и сообщил первичную информацию, показал по карте маршрут полета нарушителя и место его сбития.

У себя на рабочем месте неожиданно получаю команду: "Командующему авиации к 11.00 прибыть в Генеральный штаб для доклада маршалу Огаркову". Докладываю А.И. Колдунову, который только и сказал: "Будь осторожен, а то первый попадешь под топор". Ровно в 11.00 вхожу в кабинет маршала Огаркова, докладываю о прибытии.

В этот момент он работал над докладом у развешенной на стене карты с обозначением полета нарушителя. Окинув меня грозным взглядом и не отходя от карты, маршал приказывает: "В 13.00 быть на Центральном телевидении. Отчитывайтесь перед всем миром, как ваш летчик сбил гражданский пассажирский самолет! А завтра я буду отчитываться. Идите!" С моего языка чуть не сорвалась фраза, что летчик уже давно как не в моем подчинении, но, вспомнив совет Главкома "будь осторожен", я молча вышел из кабинета.

Прибыв на ЦТ первый раз в жизни, с дрожью в коленках вхожу в кабинет телекомментатора Михаила Лещинского, представляюсь и говорю о цели моего приезда. Миша посмотрел на меня, улыбнулся: "Не волнуйтесь, время у нас есть, я знаю, что у Вас мало информации, поэтому давайте вместе составим вопросы. Вы их обдумайте и кратко будете отвечать!" Тут я немного успокоился, поблагодарил его, вспомнил, в каких переделках побывал этот человек в период афганских событий...

Наскоро подготовившись (кое-что записал на листок бумаги), я в течение 15 минут давал интервью, в котором главным образом доказывал, что самолет ночью без опознавательных знаков явно преднамеренно уклонился на нашу территорию, чтобы разведать наши боевые порядки. Распознать то, что он пассажирский, ночью невозможно. Командный пункт полка, управлявший летчиком, был уверен, что это разведчик, поэтому дал команду на уничтожение. Летчик четко выполнил приказ и т.д.

Еще раз поблагодарив Лещинского, выезжаю в Главный штаб ПВО для доклада А.И. Колдунову, который с улыбкой спросил: "Ну как?" Отвечаю, что было труднее, чем если бы я пять раз слетал на МиГ-25 "на потолок". "Иди работай, – сказал маршал, – будем ждать развития событий". Больше меня по этому вопросу никто не трогал, видимо, в Генштабе поняли, кто должен нести прямую ответственность за катастрофу (если она неоправданна). А если оправданна – надо награждать, таков принцип в военном деле. Знаю только то, что майора Осиповича наградили орденом Красной Звезды и в скором времени перевели на преподавательскую работу в Ставропольское высшее авиационное училище.

...С давних пор существовало соперничество между видами Вооруженных Сил и Главкомами ПВО и ВВС маршалами П.Ф. Батицким – А.И. Колдуновым и П.С. Кутаховым – А.И. Ефимовым, а также между Главными штабами ПВО и ВВС и их начальниками генерал-полковниками В. Д. Созиновым и Г.П. Скориковым по вопросам значимости и приоритетности своих видов. Об этом знали все и, конечно, мудрый, всеми уважаемый министр обороны СССР, член Политбюро ЦК КПСС Д.Ф. Устинов.

Думаю, что он присматривался к этому соперничеству и держал, как говорится, на контроле. Видимо, по мнению высшего военного руководства, два вида Вооруженных Сил должны были на деле, в очном "поединке" показать мощь своего оружия и выучку личного состава.

На август 1984 г. назначается широкомасштабное учение с реально обозначенными целями (мишенями) и реальным их уничтожением над полигоном Балхаш.

Нападающая сторона – ВВС, обороняющаяся сторона – Войска ПВО. Начиная с весны того года, обе стороны усиленно готовились к учениям, скрывая друг от друга свои тактические замыслы. Войска ПВО на полигоне и на подступах к нему развернули новые радиолокационные станции с нижней границей сплошного радиолокационного поля 50 м, командные пункты наведения истребителей, зенитные ракетные комплексы (все высотные) на главных вероятных направлениях налета воздушного противника.

Истребительная авиация ПВО участвовала в учениях в составе трех авиаэскадрилий из состава МО ПВО самолетов Су-27, МиГ-25, МиГ-31 и с отобранными в частях центрального подчинения лучшими летчиками. Начались регулярные тренировки.

Я знал о том, что нападающая сторона главный удар готовит средствами стратегической авиации, возглавляемой командующим Героем Советского Союза Василием Васильевичем Решетниковым. Инкогнито в качестве "пилота" на Ту-134 вылетаю на место базирования стратегической авиации. На этом же аэродроме базировался подчиненный мне авиационный полк на самолетах Ту-128.

Командир нашего полка дружил с инженером полка нападающей авиации. Инженер был приглашен на ужин к нашему командиру. Меня в летном комбинезоне представили как "однокашника-пилота на Ту-134". За ужином разговорились и инженер, ничего не подозревая, ответил на многие интересующие меня вопросы, вплоть до характеристик готовящихся к запуску на учениях ракет, а также, ориентировочно, о рубежах пуска и их снижения до предельно малых высот.

Наутро после "разведки" я возвратился на полигон и сориентировал командиров РТВ, ЗРВ и своего начальника боевой подготовки, который тренировал летный состав перед предстоящими учениями.

Условия быта на полигоне, надо сказать, летом были очень тяжелые: жара (в тени до 40°С). Личный состав РТВ и ЗРВ находился на "точках" в каменной пустыне, жил в палатках. Вода и пища привозные, появились очаговые вспышки дизентерии. Прибывший на полигон главный врач войск ПВО генерал-майор авиации Генрих Маркович Хоровец приказал на всех точках в котлах походных кухонь заваривать верблюжью колючку, каждому выдавать флягу этой заварки, которую пить вместо воды и чая. Через два дня дизентерия прекратилась.

Вторая половина августа 1984 г. Вместе с командующими РТВ и ЗРВ докладываем в Москву Главкому о готовности войск к предстоящим учениям. Выбрали оптимальное место и оборудовали смотровую площадку со всеми средствами наблюдения и связи.

С большой группой представителей из Генштаба и от промышленности прибывает Главный маршал авиации А.И. Колдунов для проведения генеральной репетиции. В назначенное время запускаются реальные цели (Рейс, Ла-17 и др.) с вероятных направлений и на разных высотах.

Погода ясная, видимость более 10 км, штиль. Для уничтожения целей поднимаются истребители, с ПН (пунктов наведения) осуществляется их наведение. На смотровой площадке на индикаторах наблюдаем обстановку и слышим четкие команды ведущих пар истребителей. Все пошло по запланированному алгоритму.

Слева, в 50 метрах от смотровой площадки, на высоте 150–200 м на скорости 800 км/час проходит пара МиГ-25ПД и буквально через 7–10 секунд ведомый летчик этой пары (замполит) ракетой Р-13 сбивает своего ведущего – заместителя командира полка подполковника Клюкина! Летчик погиб, самолет сгорел...

Эта катастрофа на глазах всего руководства, конечно, была неумышленной, а по ошибке ведомого, который, грубо нарушив боевой порядок пары, вместо того, чтобы пуск ракеты с тепловой головкой производить строго в боевом порядке "фронт", оттянулся в "пеленг". Выпушенная на реальную цель ракета с тепловой головкой самонаведения довернула на ближний источник тепла (газы, выходящие из сопел самолета ведущего). Ведомому летчику, прежде чем пускать ракету, необходимо было изменить свое место относительно самолета ведущего пары, но из-за тщеславия (хотелось первому сбить мишень) он пренебрег этим правилом, хотя точно знал об опасности.

Прекращается генеральная репетиция, тело погибшего летчика самолетом отправлено в Москву. На месте в лабораторных условиях анализируется пленка, регистрирующая действия ведомого летчика, а вечером следует грозный разбор, который лично проводил Главком. Здесь же отправлена телеграмма министру обороны о причинах катастрофы с припиской, что виновные будут строго наказаны в приказе после проведения учения.

На полигон прилетел Маршал Советского Союза С.Л. Соколов (в то время первый заместитель министра обороны), который разъяснил руководящему составу замысел учения.

Первый этап: внезапный налет истребительной и бомбардировочной авиации.

Второй этап: реальное отражение и уничтожение налета стратегических крылатых ракет.

Крылатые ракеты (КР) – это новый вид оружия, обладающий особыми возможностями для преодоления ПВО. Они могут запускаться с больших расстояний, как с суши и воздуха, так и с надводных и подводных носителей. Полет их на предельно малых высотах с огибанием рельефа местности имеет высокую точность поражения избранных целей.

В ночь на 24 августа по боевой тревоге начали поднимать истребителей по обнаруженным на дальних рубежах целям. Нападающая авиация осуществляла налет двумя "волнами" с трех направлений одновременно. На разных высотах НА и ЗРВ, насколько я помню, условно (по записям бортовой контрольно-записывающей аппаратуры) перехватили и уничтожили до 80% воздушных целей.

Второй этап проходил днем, также внезапно по тревоге (по первым засечкам нашими РЛС) наводились истребители. Работали в основном в ППС (передняя полусфера) на фоне земли на самолетах МиГ-31 и МиГ-25. При входе в зону ЗРВ крылатые ракеты уничтожались комплексами С-125, С-200, С-300.

Не хочу быть необъективным, называя количество целей, сбитых нашими ИА и ЗРВ, но точно знаю, что большая часть крылатых ракет, идущих на сверхмалой высоте с огибанием рельефа местности, взорвалась до входа в зону полигона от столкновений со скалистой неровной поверхностью земли.

Сами учения, по оценке маршала Соколова, прошли с большим напряжением обеих сторон, поучительно и тактически грамотно, однако при подготовке к учению допущена позорная катастрофа самолета МиГ-25, которая требует глубокого анализа выучки и дисциплины летного состава авиации ПВО.

По возвращении в Москву пишу по указанию Главкома проект приказа об обстоятельствах летного происшествия и наказании виновных. Проект приношу на доклад Главкому. Проект был такой.

Непосредственным виновником катастрофы самолета МиГ- 25П и гибели летчика является ведомый пары, который грубо нарушил боевой порядок, пренебрегая мерами безопасности, произвел пуск ракеты с тепловой головкой самонаведения и сбил своего ведущего командира. Предлагаю отстранить от занимаемой должности и назначить с понижением, оставив его на летной работе (я надеялся, что летчик, пережив такую душевную травму, в будущем должен быть высококвалифицированным).

Командующему авиацией Московского округа ПВО генерал-лейтенанту Ленгарову Олегу Владимировичу, прямо несущему ответственность за выучку и дисциплину подчиненного летного состава, – "Неполное служебное соответствие".

Командующему Московским округом ПВО генерал-полковнику авиации Константинову Анатолию Устиновичу – "Строгий выговор". (За этот приказ маршал авиации А.У. Константинов до сих пор на меня в обиде.)

Командующему авиацией ПВО страны генерал-полковнику авиации Москвителеву Николаю Ивановичу – "Неполное служебное соответствие".

Прочитал Главком проект приказа, вижу, что недоволен, спрашивает: "А почему нет в проекте приказа о наказании главного виновника – начальника боевой подготовки авиации, который непосредственно готовил группу летчиков к предстоящему учению?"

Докладываю с просьбой не наказывать генерала В.И. Андреева, так как он зачислен кандидатом в академию Генштаба, а через два года после окончания академии достоин занять должность командующего авиацией ПВО страны. Всю вину беру на себя, так как только Андреева вижу как достойного кандидата на мое место. Если мы накажем в приказе Андреева, его в академию со взысканием не возьмут, а по возрасту у него это последний шанс.

Дважды меня Главком, мягко выражаясь, просил из кабинета, но на третий раз согласился с моими доводами и подписал приказ. Чистый от взыскания В.И. Андреев с отличием окончил академию Генштаба, в 1986 г. был назначен первым заместителем командующего авиацией ПВО, а через полтора года занял пост командующего. Взыскания со всех виновных были позже сняты.

Почему я считал В.И. Андреева достойным этого поста? Владимира Ивановича природа наделила не только статью (высокий, подтянутый, красивый), но и умом, феноменальной памятью, твердым характером, целеустремленностью. Смелый, теоретически грамотный летчик с аналитическим умом выделялся среди своих сослуживцев. С красными дипломами заканчивал он среднюю школу, Высшее авиационное училище летчиков, Военно-воздушную академию имени Ю.А. Гагарина и академию Генерального штаба. В.И. Андреев на всех ступенях служебной лестницы шествовал как бы с опережением, снискал огромный авторитет у подчиненных, товарищей и руководящего состава.

Мне посчастливилось летать и служить Родине вместе с этим, не побоюсь громких слов, феноменом. Начиная с момента, когда Андреев в звании капитана командовал эскадрильей. Рос он по служебной лестнице ускоренно, но с хорошими и отличными результатами. В Московском округе ПВО отлично командовал полком МиГ-25, затем прекрасно справился с должностью заместителя командира корпуса ПВО по авиации, досрочно получил звание полковника.

Будучи командующим авиацией Московского округа ПВО, я пригласил В.И. Андреева в аппарат авиации округа на должность начальника боевой подготовки, а через два года с моими аттестациями он идет на должность заместителя командующего армией ПВО по авиации в Киеве, где командующим армией был легендарный В.Д. Лавриненков.

Через 2–2,5 года по моей просьбе В.И. Андреев занимает генеральскую должность начальника боевой подготовки авиации ПВО страны в Москве, а позднее освободившуюся должность первого заместителя командующего авиацией (генерал-лейтенант В.И. Цибизов был выдвинут с повышением).

После моего перевода на службу в ГДР Андреев по написанной мной блестящей аттестации с апреля 1987 г. становится командующим авиацией ПВО страны, которой руководил до 1998 г. Правда, с небольшим перерывом после прихода к власти в ПВО сухопутного генерала армии И.М. Третьяка. Не по душе пришелся Владимир Иванович новому Главкому, так как не умел поддакивать, а прямо высказывал свое мнение по принципиальным вопросам.

Иван Моисеевич Третьяк освободил "нерадивого" заместителя по авиации, но после ГКЧП самого Главкома вместе со всем Военным советом освободили и уволили из рядов Вооруженных Сил... Андреев вновь вернулся к обязанностям командующего авиацией ПВО, не потеряв своего авторитета и достоинства. Я твердо уверен в том, что если бы в то время на должность Главкома был назначен Владимир Иванович Андреев, то войска ПВО были бы в другом, лучшем состоянии...

В конце 1990-х годов В.И. Андреев недолгое время руководил Федеральной службой воздушного транспорта РФ. Но и в новейшие времена его глубокие знания, опыт, а главное – прямота и честность не пришлись ко двору.

...В 1985 г., когда наконец наверху поняли всю абсурдность передачи авиации ПВО в военные округа, что привело к ее ослаблению вплоть до частичной потери управления ею, пришел приказ министра обороны принять (вернуть) переданные ранее авиаполки и дивизии в непосредственное подчинение в состав войск ПВО страны.

С болью в сердце мы передавали наши полки в военные округа, а принимали их обратно со слезами, так как за годы пребывания "у дяди" летный состав в большинстве своем утерял боеспособность из-за того, что мало давали летать и зачастую не по тем задачам, которые были до совершенства отработаны в войсках ПВО.

Хуже того, лучшие командиры-летчики из ПВО были назначены с повышением на нелетные должности в части ВВС. Самолеты были грязные, техники обозленные, как они говорили, их в округах считали чужаками.

Только через пару лет все было восстановлено и приведено к норме. Очевидно, в управлении кадров ВВС в то время, мягко говоря, принимались какие-то скороспелые решения отбирать руководящие кадры среднего звена из авиации ПВО. А своих же грамотных, талантливых руководителей того же среднего звена не выращивали.

Подтверждаю свои доводы характерным примером. На аэродроме Шауляй совместно базировались 1-я иад ВВС и одна разведывательная авиаэскадрилья ПВО на самолетах А-50. Осенью 1987 г. прилетаем с главным инженером, генерал-лейтенантом В.Ф. Сибирцевым в Шауляй проверить состояние самолетного парка и быт личного состава нашей авиаэскадрильи. Погода – сложнейший минимум день 100x1500 м. Нас встретил начальник тыла дивизии. Спрашиваю: "Где командир?" Отвечает: "В воздухе, летает на МиГ-29".

Через 8–10 минут плавно приземлился командирский самолет и зарулил на центральную заправку. Из кабины по лесенке спускается летчик, здоровый, красивый, веселый, довольный полетом. Поблагодарив техника и увидев неожиданно появившегося на аэродроме генерал-полковника авиации, спокойно представляется: "Командир первой истребительной дивизии ВВС, полковник Хтей Богдан Петрович!"

Приглашает нас в свой кабинет командира, предлагает чашку чая. Вкратце обрисовал обстановку в дивизии. Задаю вопрос: "Богдан Петрович! Каковы лично Ваши перспективы и планы на будущее? Вам ведь всего 35 лет, высшее академическое образование, прекрасный летчик. Что скажете?" Вижу, мой собеседник опустил голову и говорит: "Очень жаль расставаться с летной работой, но перспектив никаких, видимо, скоро уволят, не по нутру пришелся моему начальству за два с половиной года командования дивизией.

Получил семь взысканий – из них последнее "неполное служебное соответствие". Жалко мне стало летчика. "А в авиацию ПВО пойдешь на летную должность заместителем начальника боевой подготовки?" – "Кто меня возьмет с таким грузом взысканий, трудно Вам верить, товарищ командующий", – отвечает Богдан Петрович. Я попросил и просмотрел его летную книжку, а вернувшись в Москву, доложил Главкому, утаив о взысканиях, и дал указания начальнику кадров запросить для изучения личное дело полковника Хтея Богдана Петровича.

Через пару недель получаю личное дело, изучаю досконально прохождение службы, летные качества и, порвав в клочья карточку поощрений и взысканий, иду на доклад к Главкому с просьбой назначить к себе в аппарат полковника Хтея. Получаю добро, через месяц прибывает и представляется Богдан Петрович в авиацию ПВО страны на новую должность.

Переучился успешно на новую технику, показав незаурядные способности как организатор летной работы, как прекрасный методист и, главное, высокопорядочный, дисциплинированный офицер. Переводится на должность начальника Центра боевой подготовки и боевого применения в Савостлейку, где получает звание генерал-майора авиации, через три года назначается в Москву на должность начальника боевой подготовки авиации ПВО страны.

А спустя два года становится начальником штаба авиации с получением генерал-лейтенанта авиации, где прослужил до пенсии. За время службы в авиации ПВО не имел ни одного взыскания, получил две государственные награды. После увольнения работает в администрации Балашихинского района заместителем главы района. Вот что значит вовремя заметить и поддержать талантливого человека.

...Свято оберегая созданное и претворяя в реальность задуманное маршалом П.Ф. Батицким, Главком ПВО А.И. Колдунов, взвалив на свои плечи огромный груз ответственности, смело принимал подчас неординарные решения.

Вот характерный пример. С весны 1985 г. участились случаи массовых нарушений советского воздушного пространства со стороны американской авиации, базирующейся на Японских островах. В отдельные сутки следовало до 8–12 подходов к нашим воздушным границам. В зону ЗРВ, боясь зенитных ракет, они не заходили, а с подъемом в воздух наших истребителей удалялись к своим базам.

Короче говоря, дезорганизовали и изматывали дежурные силы войск ПВО на всем побережье Тихого океана. Для того чтобы припугнуть американцев, выхожу с предложением к Главкому: "Перегнать четыре самолета МиГ-31 с лучшими летчиками-инспекторами во главе с полковником В. Ивлиевым на остров Сахалин ночью в радиомолчании и там организовать демонстрационные полеты на перехват с выдачей в эфир чуть завышенных данных по обнаружению и пуску ракет".

Обдумав мое предложение, Главком наутро дает "добро". Посылаем на Ил-76 передовую команду и следом за ней, за 16 часов с двумя посадками для дозаправок, в радиомолчании, незаметно для противника наша четверка перелетела на о. Сахалин, аэродром Сокол.

Сообразуясь с обстановкой и точно выполняя указания командующего авиацией ПВО, полученные перед вылетом, полковник В. Ивлиев на следующий день после прилета поднимает все звено и с интервалом 10 минут на высоте 20 000 м на скорости 2500 км/час наши летчики проходят вдоль японских берегов. Американские и японские радары, конечно, увидели неожиданно появившиеся над акваторией Тихого океана новейшие советские истребители, думаю, наши оппоненты были в шоке.

Во вторую половину того же дня Ивлиев организовал полеты на перехват над океаном на предельно малых высотах. Открытым текстом по радио (чтобы слышали американцы) летчики передавали в эфир данные по обнаружению бортовыми радиолокаторами: "Удаление 300 километров, цель вижу", "Удаление 230, к пуску готов!"

На третий день наши летчики демонстрировали дальность и продолжительность полета МиГ-31. Реально самолеты в воздухе находились более трех часов без дозаправки в воздухе.

И так один–два раза в неделю звено Ивлиева демонстрировало боевые характеристики наших самолетов. Американцы не имели теперь возможности приближаться к нашим берегам ближе 300 км, прекратились даже попытки к нарушению воздушных рубежей СССР на Дальнем Востоке.

Через 1,5–2 месяца началось вооружение одного из полков в том регионе на самолеты МиГ-31. А звено Ивлиева, блестяще выполнив свою задачу, возвратилось на один из подмосковных аэродромов.

На Ивлиева я написал представление к званию Героя Советского Союза, представил к орденам его летчиков, но Володя получил орден Ленина, а его летчики были награждены различными государственными наградами.

Так своевременное неординарное решение дало возможность спокойно жить и трудиться огромному Дальневосточному региону.

Были, правда, очень редко, и в моей службе "отдушины". Лето 1985 г. Главком А.И. Колдунов, заметив мою усталость и раздражительность, предлагает недельный отпуск (под видом проверки Центра выживания летного состава авиации ПВО, который и до сего времени существует в поселке Агой (под г. Туапсе), на берегу Черного моря).

Это штабное подразделение на маленьком аэродроме 40x600 кв. метров с капитальным кирпичным двухэтажным зданием – 24 комнаты, внизу столовая и парашютный класс, здесь же спортивный городок, вертолет с подготовленным экипажем для спасения летчиков, потерпевших аварию над морем. Три малых катера (два спасательных, один прогулочный), которые лично по моей просьбе выделил Главком ВМФ, адмирал флота Советского Союза Горшков Сергей Георгиевич.

По специальному графику в Центр выживания из армий ПВО прибывали летчики по 8–10 человек и проходили тренинги (прыжки с парашютом в море, выживание в море, умение пользоваться МЛАС – морская лодка авиационная спасательная). Двухдневные походы в горы с подготовленным инструктором без продуктов питания (питались только дарами природы – листья, корни, насекомые и т.д.), т.е. летчиков учили выживать в экстремальных условиях.

С аэродрома Тихорецкая на вертолете прилетаю в Агой под вечер и – о ужас! – весь аэродром застроен киношной бутафорией: сараи, лошади, палатки, плетни и т.д. В чем дело? В повышенном тоне спрашиваю начальника центра: "Здесь что, цыганский табор расположился? Это же военный объект!" Удивленный и оторопевший от моего тона майор Половченя докладывает: "Товарищ командующий, все это делается с Вашего личного разрешения – об этом доложил мне старший группы киносъемок. Они уже три дня здесь работают. Прикажите немедленно очистить аэродром от этой бутафории!" Я отвечаю: "Вас обманули, я никому ничего не разрешал!"

Как ветром сдуло моего начальника центра, а я, зная о том, что начнется неприятный разговор, ушел в заранее приготовленную для меня сауну, где мы пропарились с прапорщиком два часа.

Утром за завтраком майор Половченя проинформировал, что прибыла целая делегация артистов извиняться и упрашивать меня не ломать бутафорию. Выходим из столовой, а они, целая команда, уже ждут. Впереди Наталья Фатеева, за ней Юрий Антонов, Юрий Николаев, старейший народный артист Иван Лапиков, молодой красавец Игорь Костолевский, режиссер, кинооператор, фамилии не помню.

Проводились съемки художественного фильма "Прежде чем расстаться!", где Юрий Антонов ведет под уздцы лошадь, поет: "Только в полете живут самолеты, только в полете растет человек... перегоняя распущенный век".

Спал гнев с моего сердца, хотя я очень не люблю обмана и лжи. После совещания я разрешил закончить съемки фильма. Через неделю они уехали, устроили прощальный ужин. Так познакомился я со многими талантливыми артистами. В Москве потом я был приглашен на презентацию фильма и на концерт.

Комментарии
Добавить комментарий
  • Читаемое
  • Обсуждаемое
  • Past:
  • 3 дня
  • Неделя
  • Месяц
ОПРОС
  • В чем вы видите основную проблему ВКО РФ?