Библиотека

ГЛАВА 2, ЧАСТЬ 1

СОЗДАНИЕ ПЕРВОЙ КОМПОНЕНТЫ ОБОРОННОЙ ТРИАДЫ – ЯДЕРНОГО ОРУЖИЯ

СОЗДАНИЕ АТОМНОЙ БОМБЫ

С начала XX века Советский Союз проводил активные исследования в области атомного ядра. Основным центром исследований стал Государственный рентгенологический и радиологический институт в Петрограде, где по инициативе А.Ф. Иоффе в 1918 г. был организован физико-технический отдел. После разделения Рентгенологического института (ноябрь 1921 г.) физико-технический отдел был преобразован в Физико-технический институт, а позже в Ленинградский физико-технический институт (ЛФТИ) во главе с А.Ф. Иоффе. Другая часть Рентгенологического института в январе 1922 г. была преобразована в Радиевый институт Академии наук.

В работах по изучению радиоактивных материалов активно участвовал академик В.И. Вернадский, изучавший взаимодействие нейтронных потоков с материалами и окружающей средой. В 1932 г. по инициативе В.И. Вернадского начинается строительство ускорителя частиц (циклотрона).

В этом же году ученые Украинского физико-технического института повторили эксперимент по расщеплению ядра лития заряженными частицами.

В 1932 г. для осуществления научных работ по ядерно-физической тематике в ЛФТИ была создана специальная исследовательская группа, а к 1934 г. работы в области ядерной физики и атомного ядра велись в четырех отделах ЛФТИ под руководством И.В. Курчатова, А.И. Алиханова. Л.А. Арцимовича и Д.Б. Скобельцина. В Радиевом институте академиками В.И. Вернадским и В.Г. Хлопиным создавалась отечественная школа радиационной и аналитической химии.

В 1934 г. был организован Физический институт им. Лебедева, который стал центром развития ядерной физики в Москве. Исследования по ядерной тематике проводились также в Украинском (позднее Харьковском) физико-техническом институте, основанном К.Д. Синельниковым в начале 1931 г. в Харькове.

В 1935 г. в Украинском физико-техническом институте закладывают основание «электронной пушки» для обстрела атомных ядер исследуемых элементов. Число ученых, работающих в области ядерной физики, с 1933 г. выросло в пять раз. 25 ноября 1938 года было принято Постановление Президиума АН СССР «Об организации в Академии наук работ по исследованию атомного ядра».

Председателем постоянной комиссии по атомному ядру стал академик С.И. Вавилов; в нее вошли А.Ф. Иоффе, П.М. Франк, А.И. Алиханов, И.В. Курчатов, В.И. Векслер и представитель Украинского физико-технического института. В феврале 1939 г., когда наши физики узнали из зарубежных журналов об открытии деления атомного ядра, в СССР осознали военное значение этого открытия.

В начале 1939 г. Президиумом АН СССР была рассмотрена проблема атомного ядра, после чего в СНК СССР было направлено письмо президиума АН СССР В. Комарова и секретаря президиума АН СССР В. Веселовского.

В этом письме подчеркивается актуальность проблемы («сосредоточение работ по изучению атомного ядра в АН СССР и академиях союзных республик (УССР, БССР), а также в университетах является неотложной задачей») и говорится о крайней недостаточности технической базы.

Ответ был логичен: «…Совнарком разрешил Академии наук сосредоточить работу по исследованию атомного ядра в АН СССР и выделить необходимые лимиты капиталовложений за счет плана капитальных работ Академии на 1939 год».

В этом же году Я.И. Френкель (руководитель теоретического отдела ЛФТИ) предложил капельную модель атомного ядра и сформулировал основы теории деления тяжелых ядер. В 1940 г. Н.Н. Семенов, Я.Б. Зельдович и Ю.Б. Харитон (Институт химической физики) предложили теорию развития цепной ядерной реакции в уране.

В сентябре 1939 г. продолжается строительство огромного циклотрона в Петрограде. Ввод его в строй планировался на 1942 г. И.В. Курчатов делает важное заявление: при расщеплении ядер, содержащихся в одном килограмме урана, должна выделиться энергия, равная взрыву 20 тысяч тонн тротила.

Эти расчеты полностью подтвердились при ядерной бомбардировке Хиросимы. К апрелю 1939 г. ученые страны самостоятельно и независимо от исследователей на западе установили, что каждое ядро урана при распаде испускает 2–4 нейтрона, т.е. становится возможной цепная ядерная реакция.

К 1940 г. они пришли к заключению, что такая реакция может быть проведена с использованием урана-235 (или природного урана и тяжелой воды). В 1940 г. Г.Н. Флеров и К.А. Петржак открыли явление спонтанного (самопроизвольного) деления урана. Основная проблема состояла в построении реактора для получения энергии.

Металл уран, а точнее – изотопы урана стали играть ключевую роль. Академики В.И. Вернадский и В.Г. Хлопин в июне 1940 года пишут в АН СССР: «…в СССР должны быть приняты срочные меры к формированию работ по разведке и добыче урановых руд и получения из них урана. Это необходимо для того, чтобы к моменту, когда вопрос о техническом использовании внутриатомной энергии будет решен, мы располагали необходимыми запасами этого драгоценного источника энергии. Между тем, в этом отношении положение в СССР в настоящее время крайне неблагоприятно. Запасами урана мы совершенно не располагаем…».

В нашей стране всегда были провидцы, способные проникать в далекое будущее. Разведка месторождений и производство урана при создании атомной бомбы (А-бомбы) потребовали титанических усилий со стороны как руководства страны, так и огромных коллективов соответствующих министерств.

Если рассматривать проблему создания А-бомбы как систему взаимосвязанных компонент, то компонента наличия или отсутствия в стране урана становится одной из ключевых, определяющих успех деятельности многотысячного коллектива.

А урана в стране не было и работы, ориентированные на устранение указанного факта велись недостаточно энергично в течение нескольких лет, хотя В.И. Вернадский повторно обращал внимание президента АН СССР на необходимость интенсификации работ, связанных с поиском месторождений урановой руды: «…мы должны ясно понимать, где у нас находятся руды урана.

Мы топчемся в этом вопросе на месте уже несколько лет. К сожалению, Иоффе не понимает или делает вид, что для использования атомной энергии прежде всего надо найти урановые руды, и в достаточном количестве… Насколько я знаю, Ферсман и Хлопин того же мнения». Без урана из заграничных рудников И.В. Курчатов не смог бы пустить в декабре 1946 года первый в Европе атомный реактор.

30 июля 1940 года на заседании президиума АН СССР создается комиссия по проблеме урана. В состав комиссии вошли десять академиков: Хлопин, Вернадский, Иоффе, Ферсман, Вавилов, Лазарев, Фрумкин, Мандельштам, Щербаков и Харитон, а также профессор Виноградов.

Так же было решено создать Государственный фонд урана.

Комиссия по проблеме урана, руководимая академиком В.Г. Хлопиным, имела задачу: разработка программы и организация исследований в области деления ядер, разделения изотопов урана и самоподдерживающейся ядерной реакции. Решение Президиума АН также предусматривало строительство новых и модернизацию существующих циклотронных установок, проведение геологической разведки месторождений урана Средней Азии и Сибири.

Перед войной, в 1940 году И.В. Курчатов, почти на год ранее США, высказал идею графитового реактора и представил в Академию наук план овладения ядерной энергией и создания целой атомной индустрии – заводов по производству обогащенного урана и тяжелой воды.

Исследования, связанные с получением тяжелой воды, уже проводились в СССР: в 1938 г. при Академии наук СССР была образована Комиссия по тяжелой воде (позднее преобразованная в Комиссию по изотопам). В 1939 г. Институт физической химии им. Писаржевского в Днепропетровске установил на днепровской дамбе исследовательское оборудование для производства в небольших объемах тяжелой воды электролитическим методом.

На конференции по изотопам в апреле 1940 г. было решено построить опытную установку для производства примерно 15 кг тяжелой воды в год. Этого количества хватало только для лабораторных экспериментов. Созданная опытная установка, расположенная на Чирчикском азотном заводе под Ташкентом, в 1944 г. еще не была введена в действие.

К концу войны в СССР был сконструирован вариант водородного электролизатора, специально предназначенного для производства тяжелой воды.

Чрезвычайно ответственное отношение к развитию исследовательской базы позволило советским ученым отслеживать основные открытия мировой ядерной физики. Таким образом, уже в 30-е годы прошлого века в СССР активно велись работы в области теории радиоактивного распада атомного ядра и по другим смежным направлениям.

Внешняя научно-техническая разведка страны вела целенаправленную работу по выяснению состояния исследовательской работы в области ядерной сферы в Великобритании, Франции и Германии. К октябрю 1941 г. она располагала текстом одного из двух докладов британского Комитета МОД (Maud Committee), где анализировалась возможность военного использования атомной энергии и давались рекомендации по развертыванию работ в этом направлении (открытые публикации по проблеме урана прекратились с середины 1940 года).

В мае-июне 1942 года Сталин получил краткие доклады по атомной бомбе от Берии (выводы разведки) и Кафтанова (он доложил содержание письма физика Флерова). Судя по воспоминаниям Кафтанова, Сталин подумал и сказал: «Надо делать».

Таким образом, информация о необыкновенной разрушительной силе атомной бомбы была известна военно-политическому руководству СССР, поэтому 28 сентября 1942 г. было подписано секретное распоряжение Государственного Комитета Обороны (ГКО) № 2352сс «Об организации работ по урану», а 10 марта 1943 г. был создан НИИ АН СССР, который назывался «Лаборатория № 2». Начальником лаборатории был назначен И.В. Курчатов.

Распоряжение ГКО гласит: «В целях более успешного развития работ по урану:

1. Возложить на тт. М.Г. Первухина и С.В. Кафтанова обязанность повседневно руководить работами по урану и оказывать систематическую помощь спецлаборатории атомного ядра АН СССР.

2. Научное руководство работами по урану возложить на профессора И.В. Курчатова».

В то время С.В. Кафтанов занимал должность председателя Комитета по делам высшей школы и научного консультанта ГКО, а М.Г. Первухин – нарком химической промышленности.

С организации «Лаборатории № 2» начинается история «Атомного проекта СССР».

С целью определения возможности осуществления цепной ядерной реакции и разработки методов обогащения урана планировалось сконцентрировать усилия Лаборатории № 2 на создание ядерного реактора.

Проведенный И.В. Курчатовым весной 1943 г. анализ разведывательных данных привел к появлению нового направления исследований, связанного с получением и использованием плутония.

В Лаборатории № 2 были начаты исследования по производству плутония в графитовых и тяжеловодных реакторах и изотопному о6огащению урана. Примерно в это же время в Радиевом институте было начато исследование физических и химических свойств плутония, полученного на циклотроне в количествах, исчисляемых в микрограммах. И.В. Курчатов также добивался расширения геологической разведки и добычи урана.

И.В. Курчатов предложил план исследований, преследующий три основные цели: достижение цепной реакции в экспериментальном реакторе с использованием природного урана; разработка методов разделения изотопов; проведение исследований по созданию как бомбы на U-235, так и плутониевой бомбы.

Уже в конце 1943 г. в Лаборатории № 2 работало около 50 ученых. К концу 1944 г. количество ученых увеличилось вдвое. В Покровском-Стрешневе (Москва) начинает действовать новый ускоритель. С его помощью в СССР был получен поток дейтронов (столь нужных ядер тяжелого водорода, дейтерия). Бомбардировкой урана был получен плутоний (более перспективная ядерная взрывчатка).

Постановлением ГКО № 5407сс от 15.03.1944 г. в Ленинграде был создан филиал Лаборатории № 2; руководитель – И.К. Кикоин. Особое конструкторское бюро во главе с И.Н. Вознесенским – подразделение филиала.

Задачи филиала Лаборатории №2 и ОКБ – создание методов разделения изотопов урана и конструирование экспериментального оборудования, необходимого для промышленного производства ядерной взрывчатки.

3.12.1944 года ГКО принял Постановление № 7069сс «О неотложных мерах по обеспечению развертывания работ, проводимых Лабораторией № 2 АН СССР». Сталиным и Берией был сделан вывод, что В.М. Молотов как руководитель «Атомного проекта…» с возложенной на него задачей не справился.

Изучение положения дел с разведкой урановых месторождений позволило сделать вывод о необходимости срочного исправления ситуации, поскольку разведка месторождений почти не сдвинулась с места.

Постановление № 7069сс предусматривало:

проведение мероприятий по концентрации сил ученых;

обеспечение Лаборатории № 2 зданиями и сооружениями, необходимыми для ведения работ по урану;

выделение материалов для проведения работ и т.д.

Последний пункт Постановления гласил: «Возложить на т. Л.П. Берия наблюдение за развитием работ по урану».

После выхода Постановления Л.П. Берия лично отвечал перед И.В. Сталиным за работы по созданию атомной бомбы.

Для интенсивного ведения работ не хватало физиков, специалистов по атомному ядру.

Поэтому Постановление ГКО № 7572сс/ов гласило: «…1. Обязать Комитет по делам высшей школы при Совнаркоме СССР (т. Кафтанова) и Наркомпросс (т. Потемкина) обеспечить выпуск из МГУ физиков по атомному ядру:

в декабре 1945 г. – 10 человек;

в 1946 г. – 25 человек и в дальнейшем – не менее 30 человек ежегодно…».

Через короткое время эти специалисты составили костяк Арзамаса-16 и Челябинска-70, Семипалатинского полигона и других ядерных центров. Так появились в МГУ, а затем и в других ВУЗах страны спецгруппы, в которые отбирались лучшие студенты.

Высокие слова о приоритете образования в те времена, в отличие от нынешних, не произносились. Профессора и преподаватели МГУ приравнивались к высшим офицерам действующей армии.

Следующее письмо, подготовленное Л.П. Берией для И.В. Сталина, содержало оценку ситуации по созданию А-бомбы в США: «По расчетам, энергия атомной бомбы общим весом около 3 тонн будет эквивалентна энергии обычного ВВ весом от 2000 до 10 000 тонн.

Считают, что взрыв атомной бомбы будет сопровождаться не только образованием взрывной волны, но и развитием высокой температуры, а также мощным радиоактивным эффектом, и что в результате этого все живое в радиусе 1 км будет уничтожено. Первый опытный боевой взрыв ожидается через 2–3 месяца».

24 июля 1945 года президент Трумэн на одной из сессий Потсдамской конференции сообщил И.В. Сталину, что США имеют «новое оружие необычайной разрушительной силы». Но так как И.В. Сталин, учитывая содержание письма, был полностью в курсе ситуации, он спокойно отнесся к этому заявлению Трумэна.

28.01.1946 г. И.В. Сталин подписал Постановление СНК СССР № 229-100сс/оп о проектировании и подготовке оборудования горно-обогатительного завода, который строился в 100 километрах севернее Челябинска и в 16 км от города Кыштым, на берегу озера Кызыл-Таш (ныне он известен как комбинат «Маяк».

Там же предполагалось строительство первого промышленного реактора, инженерный проект которого составлялся под руководством директора Института химического машиностроения Николая Анатольевича Доллежаля.

Закладкой урана в реактор руководил И.В. Курчатов. Строительством всего центра руководил Б.Л. Ванников; объем строительства был очень большой (работали более 30 тыс. заключенных немецких лагерей и три полка военно-строительных частей МВД.

Для изготовления атомных бомб был необходим уран (требовались сотни тонн, а в СССР было всего несколько килограммов.

Курчатов и Кикоин приводят точные данные: «В 1944 году в СССР предприятиями Наркомцветмета было добыто 1519 тонн урановой руды и получено всего 2 тонны солей урана.

В 1945 году эти предприятия переданы в НКВД СССР и на них намечено добыть 5000 тонн руды и 7 тонн урана в химических соединениях.

В 1946 году мощность предприятий будет доведена до 125 тысяч тонн руды и до 50 тонн урана… Технология получения металлического урана и урановых соединений разработана, за исключением особо чистого урана, необходимого для котла «уран-графит».

В августе 1945 г. ГКО принял резолюцию о создании специального комитета по решению проблем «Атомного проекта СССР» с чрезвычайными полномочиями. Поскольку США овладели реакцией деления урана в 1942 г., а 6 августа 1945 г. последовал взрыв атомной бомбы над Хиросимой, 9 августа – над Нагасаки, и было заявлено, что русским потребуется 20 лет для создания атомного оружия, возникла диктуемая указанными обстоятельствами необходимость принятия срочных мер.

Специальный комитет (директивный орган) возглавил Л.П. Берия. Если в соответствии с Постановлением ГКО № 7069сс на Л.П. Берию возлагалось наблюдение за развертыванием работ по урану, то Постановлением ГКО № 9887 от 20 августа 1945 года Л.П. Берия возглавил «Атомный проект СССР».

Члены комитета: Маленков, Вознесенский, Ванников, Завенягин, Курчатов, Капица, Махнеев, Первухин. Задача комитета: «…широкое развертывание геологических разведок и создание сырьевой базы СССР по добыче урана… а также использование урановых месторождений за пределами СССР… организация урановой промышленности… строительство атомных энергетических установок и производство атомной бомбы».

20 августа 1945 г. Сталиным было подписано Постановление ГКО № 9887 о создании новой структуры управления «Атомным проектом»; был организован исполнительный орган «Первое Главное управление при СНК СССР». Таким образом, в 1945 г. в СССР под научным руководством Игоря Курчатова, организационным Бориса Ванникова и общим руководством Лаврентия Берии развернулись работы грандиозных масштабов по созданию ядерного оружия в СССР.

О масштабах функционирования Первого Главного управления (ПГУ) сказано: …ПГУ превратился в огромный секретный супернаркомат… В распоряжении ПГУ передавались многочисленные научные, конструкторские, проектные, строительные и промышленные предприятия и учреждения из других ведомств. Курчатовский центр так же был передан из АН ПГУ. Научно-технический отдел разведки был передан под контроль Спецкомитета. Заказы Спецкомитета и ПГУ другим наркоматам по изготовлению различного оборудования, поставкам стройматериалов и технических услуг должны были выполняться вне очереди и оплачиваться ГОСБАНКОМ «по фактической стоимости, без предоставления смет и расчетов». Это означало неограниченное финансирование, или так называемый открытый счет в ГОСБАНКЕ.

Как уже отмечалось выше, одной из главных задач Спецкомитета было развертывание геологических разведок и создание сырьевой базы для реализации разработанных технологических процессов.

Профессора Курчатов и Кикоин подготовили для Сталина справку, которая давала ответ на вопрос: «Сколько нужно материалов и оборудования, чтобы получить 100 (сто) бомб?».

Справка: «По тем сведениям, которыми мы располагаем, для изготовления 100 штук бомб в год (принимая вес заряда бомбы 10 кг), если вести получение атомного взрывчатого вещества всеми четырьмя способами: «котел уран–тяжелая вода», «котел уран–графит», диффузионным способом, магнитным способом, то потребуются следующие количества материалов, оборудования и энергии, не считая затрат материалов и средств на строительство:

урана металлического – 230 тонн;

графита специального – 1000 тонн;

тяжелой воды – 10 тонн;

специального оборудования – 280 000 тонн;

мощность электростанции – 1400 тыс. киловатт».

Поиск урановых месторождений в 1945 году (до 1944 года разведки урановых месторождений фактически не велись) проводились в Прибалтике и в Средней Азии, на Кавказе и на Северном Урале. Ленинабадский горно-химический комбинат (Таджикская ССР) в 1947 году начал поставлять первые партии отечественного урана.

Было известно, что урановые месторождения есть в Болгарии, Чехословакии и в Восточной Германии.

Некоторые из этих месторождений сыграли важную роль в «Атомном проекте СССР».

В Постановлении ГКО было сказано: «… Поручить т. Берия принять меры к организации закордонной разведывательной работы по получению… информации об урановой промышленности…».

Еще раз отметим, насколько велико было предвидение Вернадского, который настаивал на более широких и глубоких исследованиях по поиску урановых руд.

В начале 1948 года вышло Постановление СМ СССР № 392-148сс, которое поражает своей масштабностью и конкретностью задач, ориентированных на конкретные министерства:

«1. Обязать т. Малышева обеспечить выполнение следующих объемов прокладки: шахт – 1500 пог. м, подземных горных выработок – 29 500 пог. м и скважин колонкового бурения – 85 000 пог. м…

2. Обязать Министерство черной металлургии (т. Тевосяна) обеспечить … проходку в 1948 г. … горно-разведочных выработок в размере 5000 пог. м и камер для подземного бурения в количестве 1450 м.

3. Обязать МВД (т. Круглова) построить … высоковольтную линию протяженностью 40 км и 4 понизительных трансформаторных подстанции в Средней Азии…».

Аналогичные поручения были даны Министерству промышленности средств связи, Министерству вооружения, Министерству внешней торговли.

О масштабах работ, направленных на реализацию «Атомного проекта СССР», можно сделать вывод, познакомившись со следующей справкой: «За период времени с конца 1945 г. и по 1 сентября 1949 г. Главпромстроем МВД СССР построено и введено в действие 35 специальных объектов, в том числе научно-исследовательских институтов, лабораторий и опытных установок – 17, горнорудных и металлургических предприятий – 7, комбинатов и заводов основного сырья – 2, химических предприятий – 5, машиностроительных и прочих предприятий – 4…. Продолжается строительство 11 научно-исследовательских и промышленных объектов…».

В документе, направленном И.В. Сталину, сообщается, что общая численность людей, занятых в создании атомного оружия, составляет 230 671. Из них – 169 854 рабочих, инженерно-технических работников и служащих – 27 596, а строителей – 207 000.

Еще весной 1945 года И.В. Курчатовым была поставлена задача создания промышленного реактора для производства плутония. В Лаборатории № 2 разрабатывался экспериментальный ядерный реактор на природном уране с графитовым замедлителем. В Электростали на бывшем заводе боеприпасов был получен чистый уран.

25 декабря 1946 года в Лаборатории № 2в присутствии Государственной комиссии впервые в СССР была осуществлена цепная реакция.

9 апреля 1946 года создано конструкторское бюро (КБ-11) при Лаборатории № 2 АН СССР для разработки компонентов и систем первой советской атомной бомбы. Начальником КБ-11 был назначен П. Зернов, главным конструктором – Ю. Харитон.

Так родился ВНИИЭФ – Всероссийский научно-исследовательский институт экспериментальной физики, ставший основным научно-исследовательским центром по всем аспектам разработки и конструирования опытных образцов советского ядерного и термоядерного оружия.

С конца 1945 года шел поиск места для размещения сверхсекретного объекта. Выбор пал на Саров, где прежде находился известный на всю Россию монастырь, а теперь размещался завод Наркомата боеприпасов. Научно-производственная деятельность КБ-11 подлежала строжайшей секретности, ее характер и цели были государственной тайной первостепенного значения (Арзамас-16).

В 1947 году было развернуто строительство трех атомградов:

Свердловск-44 и Свердловск-45 для промышленного разделения изотопов урана;

Арзамас-16 (Саров).

Заместителем научного руководителя и заместителем главного конструктора Арзамаса-16 был Кирилл Иванович Щелкин, который выступил инициатором создания второго ядерного оружейного центра – дублера Арзамаса-16 на Урале. Речь идет о Челябинске-70, первым научным руководителем которого стал К.И. Щелкин. Как и при создании баллистических ракет, создание дублера диктовалось в первую очередь двумя причинами:

наличием конкуренции при решении сложнейших задач создания ядерного оружия (вот что говорит об этом руководитель Департамента проектирования и испытаний ядерных боеприпасов Минатома России Георгий Александрович Цырков: «…любая монополия вредна, без соревнования можно завести ту или иную отрасль в тупик.

И научные разработки, и конструкторские работы идут гораздо медленнее, чем при конкуренции… когда появились два института, то началось творческое соревнование идей, способов решения тех или иных конструкций, методик… Я считаю, что появление центра на Урале принесло огромную пользу развитию ядерного оружейного комплекса»);

стратегическими (два базовых ядерных оружейных центров, между которыми – значительное расстояние – важный фактор на случай открытия военных операций, при которых Арзамас-16 может быть уничтожен и страна останется без создателей ядерного оружия).

Первые пять лет Челябинск-70 возглавлял К.И. Щелкин.

Производство плутония для первого ядерного устройства было осуществлено на комбинате в Челябинске-40, включающем несколько производств, обеспечивавших полный цикл получения плутония: реакторное (завод А), радиохимическое (завод Б) и металлургическое (завод В).

Первый промышленный реактор «А» был запущен в июне 1948 г., а в декабре этого же года первая порция облученных в реакторе урановых блоков была загружена в устройство растворения радиохимического завода.

Он выдал первую плутониевую продукцию в феврале 1949 г., которая была передана на химико-металлургический завод комбината, где плутоний был переведен в металлическую форму и использован в компонентах ядерного взрывного устройства.

Практические работы по конструированию и отработке атомной бомбы в КБ-11 начались весной 1947 г.

КБ-11 проводило исследования по двум основным направлениям: 1) исследование физических процессов, протекающих в ядерном заряде, и разработка конструкции заряда и систем его подрыва; 2) разработка конструкции корпуса боеприпаса для размещения в нем ядерного заряда.

Общее научное руководство осуществлял Ю.Б. Харитон. Исследовательскими работами занимался научно-исследовательский сектор, а все конструкторские работы были сконцентрированы в едином научно-конструкторском секторе (НКС) КБ-11, который возглавлял Н.А. Турбинер. В октябре 1948 г. НКС был разделен на два сектора:

НКС-1 занимался вопросами конструирования заряда и авиабомбы;

на НКС-2 была возложена разработка систем автоматики и подрыва заряда.

К лету 1949 г. все необходимые научно-технические вопросы, связанные с разработкой ядерного зарядного устройства, несмотря на встретившиеся огромные трудности, были успешно решены. Конструкции заряда и боеприпаса, технологии производства их компонент были отработаны, завершились также и неядерные испытания заряда, боеприпаса и их компонент.

Достаточное количество плутония для производства ядерного заряда было получено к февралю 1949 года. В апреле 1949 г. в КБ-11 была создана группа подготовки к испытаниям ядерного взрывного устройства (РДС-1). Ответственными за подготовку и проведение испытания были назначены Ю.Б. Харитон и К.И. Щелкин.

В Проекте Постановления СМ СССР «О проведении испытаний атомной бомбы» задача испытаний сформулирована так:

«1. Принять к сведению сообщение начальника ПГУ при СМ СССР т. Ванникова, научного руководителя работ акад. Курчатова и главного конструктора КБ-11, член-корр. АН СССР Харитона о том, что первый экземпляр атомной бомбы с зарядом из плутония изготовлен в соответствии с научно-техническими требованиями научного руководителя и главного конструктора КБ-11.

2. Принять предложение акад. Курчатова и член-корр. АН СССР Харитона о проведении испытания первого экземпляра атомной бомбы…

3. Поручить Специальному комитету:

а) рассмотреть и утвердить порядок и план проведения испытания;

б) определить день испытания;

в) после проведения испытания доложить Правительству о результатах испытания».

30 августа 1949 года И.В. Сталину было доложено:

«Товарищу И.В. Сталину. Докладываем Вам, товарищ Сталин, что усилиями большого коллектива советских ученых, конструкторов, инженеров, руководящих работников и рабочих нашей промышленности, в итоге 4-летней напряженной работы Ваше задание – создать советскую атомную бомбу – выполнено.

29 августа 1949 г. … получен впервые в СССР взрыв атомной бомбы, исключительной по своей разрушительной и поражающей силе мощности…».

В первой отечественной бомбе ученые и конструкторы ВНИИЭФ воплотили решения, использующие и разведывательные данные. 29 августа 1949 года состоялось первое испытание советской атомной бомбы. Оно прошло успешно.

При этом с самого начала было ясно, что наши специалисты могут предложить лучшие технические решения как заряда в целом, так и отдельных узлов. Вслед за первым образцом стали разрабатываться следующие, созданные исключительно нашими учеными. В 1953 году ядерное оружие стало поступать на вооружение в войска.

Напомним лишь некоторые факты, связанные с ядерщиками атомного оружия.

В начале 30-х годов под руководством В.И. Вернадского и А.Ф. Иоффе группы ученых начали интенсивные исследования по ядерной проблематике.

1937 г. – создание в ленинградском Радиевом институте усилиями профессоров И.В. Курчатова, А.И. Алиханова и др. первого циклотрона в Европе.

1940 г. – открытие Г.Н. Флеровым и К.А. Петржаком самопроизвольного деления ядер урана; Ю.Б. Харитон и Я.Б. Зельдович определили условия непрерывного протекания ядерного процесса, имеющего цепной характер.

1940 г. – академики В.И. Вернадский, А.Е. Ферсман и В.Г. Хлопин внесли в президиум АН СССР предложение об использовании внутриатомной энергии урана.

1945 г. – Постановление ГКО № 7357сс о завершении строительства циклотронной лаборатории при Ленинградском ФТИ (исполнители А. Иоффе и А. Алиханов).

27 января 1945 г. – Постановление ГКО № 7408сс об организации поиска, разработки и добычи урановых руд в Болгарии.

21 февраля 1945 г. – Постановление ГКО № 7572сс «О подготовке специалистов по физике атомного ядра».

Еще до испытания атомного оружия группа ученых во главе с Ю.Б. Харитоном привезла в Кремль урановый заряд, который был продемонстрирован Сталину.

«Отец» советской атомной бомбы – академик Юлий Харитон вспоминал: «Курчатов как-то рассказал, что на встрече у Сталина до взрыва первой бомбы он произнес: «Атомная бомба должна быть сделана, во что бы то ни стало».

А когда взрыв состоялся и вручались награды, Сталин заметил: «Если бы мы опоздали на один–полтора года с атомной бомбой, то, наверное, «попробовали» бы ее на себе».

Выдающуюся роль в создании первой атомной бомбы сыграл И.В. Курчатов.

Сформулирован такой вопрос Ю.Б. Харитону: «Во сколько можно оценить ту работу, которую провели И.В. Курчатов и разведчики в годы войны?». «Она бесценна, – ответил Юлий Борисович. – Можно назвать цифру, эквивалентную сейчас миллиардам долларов, но это будет лишь часть правды, причем не самая главная. Курчатов определил путь «Атомного проекта СССР» и провел нас по этому таинственному, но очень интересному пути».

Еще о И.В. Курчатове: «Создается такое впечатление, что Игорь Васильевич Курчатов был пророком – он умел предвидеть будущее. А может быть, такие люди становятся пророками именно потому, что умеют это будущее конструировать по своему разумению и желанию?!».

Жена академика П.Л. Капицы вспоминала: «Курчатов был очень хороший ученый, потрясающий дипломат и тактик. Он умел заставить наших правителей уважать его и слушать…».

Министр Министерства среднего машиностроения Е.П. Славский так описывает события того времени: «Всю свою кипучую энергию Курчатов отдал Родине. Именно под его руководством в кратчайший срок было создано и противопоставлено атомной монополии США наше ракетно-ядерное могущество… Самоотверженным и отважным он был.

Никакой черной и тяжелой работы не боялся. Надо было работать ночами, и больше двадцати часов в сутки – работал. Надо было лично перепроверять облученные урановые блочки – перепроверял лично, своими руками.

Когда на комбинате работали, со временем не считались вовсе. Спали два-три часа в сутки и нередко в производственных корпусах. Напряжение колоссальное! Чтобы изменить одну из систем, потребовалось разгрузить весь реактор.

Можете себе представить: в нем 100 с небольшим тонн урана! И наши люди переносили облученный уран снизу вверх для загрузки. А Игорь Васильевич решил той ночью дежурить. Зал огромный. Посередине реактор. Надо проверить, загрузить свежие блочки.

И он тогда через лупу все их рассматривал, проверял, нет ли поврежденных. Установили, что у Игоря Васильевича в ящике находятся мощно облученные блочки. Если бы он досидел, пока бы все отсортировал, еще тогда бы мог погибнуть».

Продолжим воспоминания такой легендарной личности, какой являлся в истории нашей страны трижды Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской и Государственных премий, один из организаторов атомной промышленности, сподвижник академика Курчатова, активный разработчик «урановой проблемы» Ефим Павлович Славский.

Важно отметить, что они записывались в 1991 году, когда автору было уже за девяносто. Столь позднее обращение к воспоминаниям о пережитом объясняется тем, что Славский принадлежал к когорте творцов оборонного комплекса страны, чьи дела представляли собой государственную тайну.

Е.П. Славский вспоминает: «…Разумеется, начинать пришлось с нуля. Научились все-таки делать чистый графит. Всю эту массу мы с хлором замешивали, в аппаратной накаляли докрасна. Посторонние примеси, соединившись с хлором, при высокой температуре становились летучими и вылетали. И мы стали получать чистый графит…

В 1943 году у нас ничего еще не имелось. Ни урана, ни графита. Промышленной добычи урана и в помине не было. А только для сооружения в Москве первого опытного нашего реактора «Ф-1» требовалось 50 т урана, чистейшего, без примесей. Задачи промышленной добычи урана, его радиохимии, как и технологии очистки графита, и другие, не менее важные, надо было решить в кратчайшие сроки.

Уже летом 1946 года уран был разведан в очень ограниченном количестве. Как его вывозили? У меня сохранились фотографии. На одной из них рабочие гонят ишаков, которые один за другим идут с крепежными бревнами. А на другой фотографии те же ишаки возвращаются. На каждом висит сумка, а в ней – урановая руда. Хорошей считается руда, если в ней 1/10 проц. урана, а все остальное – пустая порода. Так вот, представьте, сколько вез ишак урана в одной сумке?…

Доллежаль был конструктором первого построенного атомного реактора. А ведь построить реактор это еще не все, хотя и уран у нас будет, скажем, и плутоний накопится. Дальше тоже сложнейшие процедуры. Это радиохимия, это отработка изделий и прочее, прочее.

Вот с чего мы начинали! Вот какая у нас была «мощь»! Вот в каком положении мы находилась летом 1946 года!...

Тогда нам не хватало еще и опыта. Да и время какое было! Все лежало в руинах.

Соединенные Штаты овладели реакцией деления урана в 1942 году, а в 1945 они на людях в Хиросиме и Нагасаки испытали свои атомные бомбы. Сделано это было для устрашения всего мира и, прежде всего, Советского Союза.

В том же 1945 году США демонстративно заявили, что русским потребуется для создания атомного оружия не меньше 20 лет. И действительно мы в то время еще только проектировали строительство двух заводов на Урале, Один завод с атомными реакторами для получения плутония в Челябинской области, а второй – в Свердловской области – по диффузионным процессам разделения изотопов урана.

С получением чистого графита у нас окрепли надежды на пуск опытного реактора в Москве...

Когда построили опытный реактор «Ф-1» в Лаборатории №2, по расчетам физиков все, вроде, должно было получиться. Бывший завод боеприпасов в Электростали тоже нам передали. Там мы начали получать чистый уран. Стали загружать его в реактор. Загрузили, замерили, а цепной реакции нет…

Критмасса для цепной реакции оказалось малой. Один, два раза добавили уран. Наконец, все пошло. Кстати, в первый реактор мы добавили небольшое количество урана, вывезенного после войны из Германии. Его залежи находились в нашей оккупационной зоне. Причем громадные запасы, сотни тысяч тонн добывали. Конечно, нам это стоило огромного труда. Я ежегодно выезжал туда…

25 декабря 1946 года, в присутствии государственной комиссии была осуществлена цепная реакция на реакторе, построенном практически за четыре месяца. Эта была первая замечательная победа!

Все последующие наши шаги привели к тому, что в Советском Союзе был выкован надежный щит, о который разбились бесноватые призывы периода «холодной войны». А если бы не сделали всего в такой короткий срок, скажем, затянули бы, то, наверное, катастрофа для нашей страны была бы неминуема.

Дальше началось проектирование и строительство комбината.

По инициативе Игоря Васильевича направили меня на строительство директором. Сначала работал один, а потом туда назначили Музрукова Бориса Глебовича – прежнего директора Уралмашзавода. Я тогда был главным инженером на этом первом нашем комбинате – «десятке» – там, где и получили достаточное количество плутония. Там же потом и Харитон работал.

Крупнейшие ученые трудились там тогда: Александр Павлович Виноградов, Виталий Григорьевич Хлопин, Юлий Борисович Харитон, Анатолий Петрович Александров, Андрей Анатольевич Бочвар и другие.

Виталий Григорьевич Хлопин – наш первый ученый, занимавшийся проблемами радиации и поисками урана – уже тяжело болел. Он был главным в промышленном освоении плутония для оружия. На комбинате его представлял Никитин.

Они научно организовывали технологию радиохимического процесса. Очень сложного и большого процесса… Хлопин, Никитин и их сотрудники сделали очень много. Вся научная технология получения плутония из облученного урана разрабатывалась ими.

Андрей Анатольевич Бочвар отвечал в нашем деле за все металловедение. Крупнейший был ученый. Работал над изготовлением (из половинок шарик делал) ядерного заряда для первой атомной бомбы. Он организовал научное направление по обработке готовых изделий из плутония вплоть до прессования. Чтобы произошла ценная реакция в изделии, надо было его сделать так, чтобы оно само уже было критмассой.

По линии режима до десятого колена проверяли: кто твой прадед, кто дед, кто отец. Трудно было привлекать к нам выдающихся ученых, инженеров, – все страшно боялись, особенно ученые, они попадали как бы в изоляцию.

После пуска физического реактора в Москве мощно развернулись работы по строительству комбината для производства плутония и по разделению изотопов урана. В последнем мы немного отставали от американцев. Это предприятие возглавлял Исаак Кушелевич Кикоин…

Должен подчеркнуть, что на всех этапах и во всех областях огромного комплекса работ во главе находился Игорь Васильевич Курчатов. Мало сказать, что это был человек особо талантливый. Это был уникум! Все понимал слету. Все другие перед ним были мальчики! Это сегодня они академики.

Курчатов проделал титаническую работу по всему комплексу и по воспитанию кадров ученых и инженеров.

Тридцать лет я был министром. Четыре года при Игоре Васильевиче. За всю жизнь такого человечного человека не встречал. Вспоминаешь, сейчас сердце жмет. Мы были как братья. Очень дружно жили…

После испытания первой атомной бомбы мы получили очень высокие награды, особенно такие ученые, как Харитон, Зельдович, которым вручили Звезды Героев и по миллиону рублей. Я получил 75 тысяч. Мы были в почете. К нам было особое отношение. Нас особо снабжали. Настроение было изумительное! Курчатов, Ванников, Завенягин – замечательные все были люди! Армада была! Теперь все ушли. Я один остался.

Сейчас в моем министерстве своя академия наук, полсотни академиков, две с половиной тысячи докторов наук, а кандидатов… Грандиознейшее хозяйство! И основа всего – Игорь Васильевич Курчатов. Он – фундамент всему! Вот Харитон Юлий Борисович, он был главным «в конструкции».

Главные теоретические расчеты по оружию выполняли Зельдович и Сахаров. И все же «основа основ», главней всех был Игорь Васильевич Курчатов, что бы сейчас ни говорили.

Повторяю, тогда все великие сегодня наши ученые были перед ним мальчиками! Эрудиция широчайшая! Именно под его руководством была создана оборонная мощь нашей страны. Я глубоко убежден, что эта мощь обеспечит нам мирную жизнь в настоящем и будущем.

Нравственная позиция наших ученых да и всех участников атомной эпопеи была высочайшей. Дай Бог каждому! Мы были преданы родной стране, которую сами строили, ради которой трудились честнейшим образом, отдавая все, что имели: здоровье и даже жизнь, как это ни громко сказано. Именно так. Нас не надо было уговаривать. Все мы прекрасно сознавали, что нашему народу, нашей стране нужен ядерный щит, – наша Родина нуждается в защите. А защита Отечества испокон веков считалась высоко моральным долгом каждого гражданина.

Чтобы выбрать место, где можно было бы грамотно «посадить» реактор атомный, мы изучали воздушные потоки и местность. Определяли длительное время, потому что предполагали, что радиация будет выходить в атмосферу…

Строили, естественно, на пустом месте. Сначала жили в палатках. Потом приобрела финские домики. Были мы еще молодыми, здоровыми, ничего не боялись. Помню, как через три года после начала строительства я там пятидесятилетие отмечал. Мелочью для нас было, чем нас накормят, напоят.

Но кормили, поили хорошо, – чего там! Это не вопрос. Правда, пока мы строили, по соображениям секретности, ни на какие там курорты нас не отпускали. Я семнадцать лет никуда не ездил. Мобилизация была всеобщая. Энтузиазм невероятный!

Строили комбинат главным образом заключенные и военные. Гражданских был минимум. Судьба всех, кто там работал (вот почему боялись к нам идти), была спланирована, заранее решена. После запуска «всего дела» нас должны были оставить жить рядом в городе, который там же и строили довольно интенсивно, быстро, с тем расчетом, что все, кто теперь окажется на пуске, должны будут там работать и жить, никуда оттуда не выезжать. Заключенных же должны были сослать на Север, навечно для работы и жизни там в лагерях…

Материально для нашей стройки все давалось. Существовал особый наряд на материальные ресурсы: наискосок с угла на угол – красная полосочка. В то время, не дай Бог, кто не выполнит поставки! Все материальные ресурсы шли через Спецкомитет. Туда каждую неделю докладывали, как идут дела…

В августе 1949 года мы взорвали первую атомную бомбу, совершенно ошарашив всех своих противников. Сам я на полигоне тогда не был. Не пришлось. Оставался на комбинате. В ожидании испытания все мы страшно волновались.

Особенно переживал Игорь Васильевич. Он выглядел бледным, осунувшимся, очень нервничал, хотя и старался не показать виду. Помню, уезжая на испытания, пришел попрощаться с нами, принес коньяк. «Выпейте, – говорит, – за общее наше дело, за удачу», – а сам как натянутая струна.

Бомбу увозили с соблюдением невероятной секретности. Строжайшей! Для скрытности впереди состава с грузом пустили два коротких дополнительных. Затем следовал поезд с атомной бомбой. Всю эту цепочку замыкал еще один поезд прикрытия.

Мы создали ядерный заряд уже сразу как бомбу, которую можно было бросать с самолета. Когда у американцев уже были ракеты, снаряженные ядерными зарядами, у нас только родилось исключительной теплоты братское сотрудничество между академиком Игорем Васильевичем Курчатовым и академиком-конструктором Сергеем Павловичем Королевым.

Игорь Васильевич руководил работами по созданию ядерного оружия, Сергей Павлович – ракетоносителей к нему. И мы создали ту мощь, из-за которой считают нашу страну наряду с Америкой сверхдержавой мира.

После испытания началось производство оружия. На каждую изготовленную бомбу в Москву обязательно направлялись расчетные материалы. Они докладывались генералу Махневу в секретариат Берии…

Часто спрашивают, не терроризировал ли нас Берия? Должен сказать, что он нам не мешал. Он не разбирался в научных и инженерных проблемах, поэтому к мнению специалистов всегда прислушивался. В деле организации и выполнения своих задач, в мобилизации людей и ресурсов он, пользуясь огромной властью, помогал.

Со стороны правительства мы находили сильную поддержку. Отношение к атомщикам было благожелательным, и мы находились в привилегированном положении…

Надо сказать, что если бы не конфликт Хрущева с Мао, то Китай завладел бы в то время ядерным оружием. Мы уже подготовили соглашение о передаче им технологии по диффузионным процессам. Чуть ли не передали и макет атомной бомбы…

7 февраля 1960 года Игорь Васильевич поехал с тезисами в Барвиху к Харитону. Читал ему их там и умер на лавочке во время чтения.

Для нас его смерть была трагедией. Для нашей страны – чудовищной потерей. Перед всеми нами еще только начинала разворачиваться очень большая перспектива в атомной энергетике. Кстати, Курчатов еще при жизни боролся за полное запрещение и уничтожение ядерного оружия.

А нам сейчас предлагают, мол, давайте обсуждать вопросы о запрещении ядерного оружия. Да мы об этом столько твердили Западу, столько шагов предпринимали. И все зря. Так что атомные бомбы создавали не для устрашения, не для агрессии, а ради защиты своей страны, своей любимой Родины. А необходимость этого имелась серьезная.

Сегодня известно, что в разгар «холодной войны» планировался атомный удар по нашим городам. А не состоялся он потому, что у нас имелся надежный ядерный щит. И я горжусь, что внес посильный вклад в его создание, счастлив, что верно служил Отечеству».

Процитируем: «Если человек трудится только для себя, он может, пожалуй, стать знаменитым ученым, великим мудрецом, превосходным поэтом, но никогда не сможет стать истинно совершенным и великим человеком». Ефим Павлович Славский таким человеком стал, вот почему столетие со дня его рождения стало весьма знаменательным событием в истории современной России.

Академик Б. Литвинов, Главный конструктор ядерного оружия о прощании Ефима Павловича Славского с министерством сказал: «Казалось, что мы прощаемся не просто со Славским, а с целой эпохой в Государстве Минсредмаш, и, как стало ясно позднее, так оно и было».

Юлию Борисовичу Харитону был задан вопрос: «Вас часто называют «отцом атомной бомбы?». Ответ Ю.Б. Харитона: «Это неправильно. Создание бомбы потребовало усилий огромного коллектива людей. Реакторы – это гигантская работа! А выделение плутония? Металлургия плутония – это академик Андрей Анатольевич Бочвар. Нельзя никого называть «отцом атомной бомбы». Без гигантского комплекса научно-исследовательских работ ее невозможно создать… Безусловно, главная роль в урановом проекте принадлежит Игорю Васильевичу Курчатову…».

Еще в 1948 г. в Арзамасе-16 были начаты работы над более совершенными конструкциями ядерных зарядов. Они шли параллельно с работой над РДС-1. Усилия разработчиков были направлены на повышение экономичности (уменьшение расхода делящихся материалов) и мощности зарядов, снижение их габаритов и массы. Боеприпас полностью отечественной конструкции (РДС-2) был испытан 24 сентября 1951 г. Усовершенствование фокусирующей системы позволило удвоить мощность устройства по сравнению с РДС-1 при заметном снижении его габаритов и массы.

А 18 октября 1951 г. был впервые отработан сброс ядерной бомбы с самолета. В ходе состоявшихся в 1951 г. испытаний был произведен взрыв ядерного взрывного устройства и была впервые осуществлена доставка ядерного боеприпаса с помощью бомбардировщика. Мощность испытанного ядерного заряда (РДС-3) составила 41,2 кт (он основывался на композитной уран-плутониевой конструкции). После доработки этот боеприпас под обозначением РДС-3Т стал первой серийной советской атомной бомбой, поступившей на вооружение (1953 г.) авиации дальнего действия ВВС.

В плутониевых и урановых бомбах переход зарядов в «критическое состояние», при котором начиналась взрывная цепная реакция распада атомных ядер, достигалась не наращиванием массы плутония или урана-235, а увеличением их плотности колоссальным сжатием в несколько сот тысяч атмосфер. Такое сжатие сильно уплотняло металл, сближало его атомы и создавало «критическое состояние» при меньшем размере.

Это сверхдавление обеспечивалось так называемой имплозией обычных взрывчатых веществ, то есть направленным внутрь синхронизированным электрическими детонаторами взрывом множества зарядов, расположенных сферически на равных расстояниях от плутониевого или уранового «шариков» размером с крупное яблоко.

От внешнего фокусирования давления взрывных волн такие шарики многократно уменьшались в размерах за счет сдавливания, и помещенный в центр шарика источник нейтронов начинал цепную реакцию атомного взрыва.

В первых бомбах в атомный взрыв вовлекалось не более 10% плутония или урана, остальная масса испарялась при взрыве. В последующем различными модификациями удалось увеличить коэффициент использования плутония или урана, что увеличивало и мощность взрыва.

23 августа 1953 г. было проведено испытание заряда РДС-4 (известен под именем «Татьяна»). Габариты и вес заряда были уменьшены по сравнению с РДС-3 (соответственно на одну треть и в три раза).

Первая атомная авиабомба фронтовой авиации на основе РДС-4 (мощность 30 кт) была принята на вооружение в 1954 г.

Вслед за «Татьяной» была создана тактическая А-бомба 8У49 «Наташа». Позже такой заряд поступал на вооружение стратегических ракетных комплексов.

Для отработки действий войск в условиях применения ядерного оружия в сентябре 1954 г. было проведено войсковое учение, в ходе которого был осуществлен подрыв ядерного боезаряда.

Работы по исследованию, разработке и производству советского ядерного оружия оставались под контролем Берии до 1953 г. через Первое главное управление Совета министров СССР.

В июле 1953 г. было создано Министерство среднего машиностроения, которому были переданы работы по исследованиям, разработке и производству ядерного оружия.

Еще один шаг на трудном пути усовершенствования ядерных зарядов был сделан в 1952 г., когда в КБ-11 был разработан внешний импульсный нейтронный источник.

Это позволило избежать необходимости частых замен размещавшихся в центральной части заряда нейтронных инициаторов на основе полония-210 и бериллия, применявшихся в первых зарядах.

Более оптимальное время инициирования цепной ядерной реакции позволило повысить удельную мощность заряда почти в 1,7 раза. Заряд РДС-ЗИ, конструктивно выполненный в виде РДС-3 с внешним нейтронным инициированием, был испытан 23 октября 1953 г. Мощность взрыва составила 62 кт.

В 1955 году на ядерном полигоне ВМФ (Новая Земля) было испытано малогабаритное устройство РДС-9 мощностью 5 кт, принятое на вооружение ВМФ в составе торпеды Т-5.

В 1956 г. была завершена разработка зарядов для артиллерийских снарядов. Работы в рамках принятой в 1964 г. программы развития тактического ядерного оружия позволили к 60-м годам XX века оснастить ядерными боеприпасами оперативно-тактические ракетные комплексы наземного базирования, комплексы ПВО, крылатые ракеты и другие тактические системы оружия.

СОЗДАНИЕ ВОДОРОДНОЙ БОМБЫ

Идея создания термоядерного оружия была впервые сформулирована в докладе «Использование ядерной энергии легких элементов», Я.Б. Зельдовичем, И.Ю. Померанчуком и Ю.Б. Харитоном (1946 г.).

Если атомная бомба была создана человеческим разумом (плутоний в природе не встречается, а уран-235 нигде не накапливается в количествах, которые могут вызвать цепную ядерную реакцию), то идея водородной бомбы основывалась на физическом явлении, которое имеет место во Вселенной: ядерном синтезе, образовании ядер атомов более тяжелых элементов за счет слияния ядер легких элементов.

Именно таким образом возникли почти все элементы земной коры. При высоких температурах порядка сотен миллионов градусов кинетическая энергия ядер легких элементов становится настолько высокой, что, сталкиваясь между собой, они могут «сливаться», образуя ядра более тяжелых элементов. При ядерном синтезе выделяется в тысячи раз больше энергии, чем при распаде тяжелых ядер.

Интерес к проблемам ядерного синтеза возник в 30-е годы, когда немецкий физик Ганс А. Бете разработал теорию происхождения энергии звезд, включая Солнце. Согласно этой теории энергия звезд является в основном энергией синтеза: при соединении четырех ядер водорода происходит образование одного ядра гелия и выделяется огромная энергия. Водород является одним из главных элементов Вселенной, составляя 75% всей ее материи.

При взрыве урановой или плутониевой бомбы в эпицентре взрыва температура может подниматься до нескольких десятков миллионов градусов. Многие физики понимали, что атомная бомба может служить детонатором для более сложной бомбы ядерного синтеза, однако необходимость в такой бомбе казалась совершенно нереальной.

Если атомная бомба мощностью 20 кт могла разрушить большой город и убить сотни тысяч человек, то какое применение может найти бомба в тысячу раз более мощная? При каких обстоятельствах можно было бы оправдать применение бомб, которые убивают людей сразу десятками миллионов?

Среди американских физиков, занятых практической разработкой атомной бомбы в «Манхэттенском проекте», оказался физик Эдвард Теллер, который в 1943 году решил сконцентрировать свои усилия на создании водородной бомбы и начал предварительные расчеты, чтобы доказать реальность этого проекта.

Первые расчеты Теллера показали, что температура в несколько миллионов градусов от атомного взрыва не сможет вызвать слияние ядер обычного «легкого» водорода.

Но такая температура могла бы обеспечить слияние ядер «тяжелого» изотопа водорода (дейтерия) с образованием «легкого» изотопа гелия. В результате термоядерной реакции два ядра дейтерия, сливаясь, образуют одно ядро легкого изотопа гелия. При этом выделяется один нейтрон и огромное количество энергии.

Еще легче могло бы идти слияние ядра дейтерия с ядром более тяжелого водорода – трития. В этом случае образуется ядро «тяжелого» гелия, выделяется одни нейтрон и в пять раз больше энергии – 17,3 МэВ.

О работе США по водородной бомбе в Лос-Аламосе стало известно и советскому руководству. В общем виде о новом направлении исследований в Лос-Аламосе И.В. Курчатов и другие ведущие участники Уранового проекта в СССР знали уже с лета 1946 года.

Потенциальная возможность создания водородного оружия была очевидна и советским физикам. Однако для ее практической разработки нужно было первоначально создать атомную бомбу, для которой к тому времени еще не было никакой промышленной базы. Было, тем не менее, очевидно, что водородная бомба потребует новых материалов и новых производств, из которых главным было получение значительных количеств дейтерия.

Несмотря на свою колоссальную мощность, водородная бомба по своим размерам могла быть не больше атомной. Кроме этого, в подобной реакции синтеза не образуются многочисленные радиоактивные продукты деления, загрязняющие атмосферу при взрывах плутониевой или урановой бомбы.

Более того, взрывной потенциал водородной бомбы оказывался много дешевле атомной (при расчете на каждую килотонну ВВ), т.е. можно было при меньшей затрате средств разрушить большой город одной водородной бомбой, а не использовать для этой цели нескольких атомных.

Условия термоядерных реакций, которые происходили при астрономических температурах, нельзя было проверять экспериментально, и потому все разработки в этой области требовали колоссального количества расчетов. Было принято решение о мобилизации для теоретических расчетов почти всех математических институтов и отделов Академии наук СССР.

Координировать эту работу было поручено физику Я.Б. Зельдовичу, возглавлявшему теоретический отдел Института химической физики. Был привлечен к расчетам и руководитель теоретического отдела Института физических проблем Л.Д. Ландау.

С самого начала было очевидно, что в конструкцию бомбы должен входить жидкий или твердый дейтерий. Технологии получения больших количеств жидких газов, в основном кислорода и гелия, были разработаны в Институте физических проблем (директор института П.Л. Капица). Возникла необходимость изменения профиля института с решения проблем жидкого кислорода и гелия на разделение изотопов водорода, выделение дейтерия и получение его в жидкой форме.

Взрыв водородной бомбы за счет слияния ядер дейтерия, помимо миллионных температур, обеспечиваемых атомным взрывом, требовал также и сверхвысоких давлений. По первоначальной теории Теллера, давление в несколько сотен тысяч атмосфер, которое можно было обеспечить имплозией обычных взрывчатых веществ, могло быть достаточными для возникновения самоподдерживающейся реакции термоядерного синтеза.

Доказать это можно было лишь фантастически большим количеством расчетов, а отсутствие в тот период быстродействующих компьютеров делало разработку рабочей теории водородной бомбы крайне медленной. Эта же трудность тормозила и теоретическую работу в СССР.

По компьютерам, которые были известны тогда в СССР как электронные вычислительные машины, Советский Союз значительно отставал от США. Но этот недостаток преодолевался вовлечением в расчеты большого числа математиков. Каждый из них получал конкретную задачу, часто не представляя общей картины и даже обшей цели, для которой его расчеты будут использованы. Был расширен прием студентов на все физико-математические факультеты университетов. По числу математиков СССР к 1950 году лидировал во всем мире.

Проблема атомной бомбы решалась в основном физиками-экспериментаторами (а не теоретиками) из научной школы академика А.Ф. Иоффе. Но для начальных разработок водородной бомбы были нужны главным образом физики-теоретики и математики.

Это направление было представлено московскими школами: И.Е. Тамма (теоретический отдел Физического института Академии наук); Л.Д. Ландау (теоретический отдел Института физических проблем); Я.Б. Зельдовича (теоретический отдел Института химической физики). Лучшие математики работали в этот период в Институте прикладной математики АН СССР (руководитель академик М.В. Келдыш); математические школы Московского и Ленинградского университетов.

В 1946 и 1947 гг. эти научные центры и другие постановлениями Совета Министров СССР, подписанными И.В. Сталиным, были вовлечены в проект создания термоядерного оружия и переходили на режимы строгой секретности.

Приведем высказывание заместителя научного руководителя Всероссийского научно-исследовательского института экспериментальной физики (ВНИИЭФ) и руководителя математического отделения профессора Ивана Денисовича Софронова о роли математических расчетов, сделанное им в 1999 году: «Математические расчеты при создании атомного оружия играют особую роль. Ну, а главная наша гордость – то, что все ядерное оружие, которое стоит на боевом дежурстве, было рассчитано нашими математиками, по нашим методикам, по нашим программам с использованием только отечественной вычислительной техники.

Надо сказать, что наше отставание от американцев по производительности вычислительных машин было на два порядка или больше. Тем не менее, паритет в оружии был достигнут. И заслуга в том наших математиков, наших физиков-теоретиков и конструкторов.

Как ни парадоксально это звучит, но наше отставание в вычислительной технике оказало большое влияние на интенсивность математических разработок, на эффективность создаваемых математических методов. Именно оно заставляло нас изобретать экономичные алгоритмы решения задач, разрабатывать более совершенную технологию расчетов, наконец, привлекать к работе большие, чем в США, математические коллективы.

Смею заверить, что сегодня у нас нет конкурентов в решении столь сложных прикладных задач. Мы располагаем самым большим пакетом программ и методик для решения, в том числе и трехмерных задач математической физики, механики сплошной среды, нейтронной физики и др. У нас самый большой математический коллектив в стране. И мы неплохо вооружены, мощность нашего машинного парка мало кому в России уступит.

В свое время мы выдержали конкуренцию с американцами в создании атомного оружия. И это оружие до сих пор является нашим щитом, который на полвека предотвратил всякое поползновение воевать с нами. Конечно, это не только наша заслуга, но и физиков-теоретиков, которые считаются у нас авторами зарядов, физиков-экспериментаторов, конструкторов и др.

Ядерное оружие, однако, требует к себе пристального внимания, его надо правильно хранить, оно должно быть безопасным и готовым к применению, его надо совершенствовать, что нельзя делать без испытаний, которые в настоящее время запрещены. Где же выход? В математических расчетах.

Совсем недавно это считалось невозможным. Но уже в прошлом году президент США Клинтон собрал своих генералов и разработчиков ядерного оружия и объявил, что у них создана виртуальная ядерная бомба. То есть американцы заявили, что они умеют делать оружие без испытаний. Для этого пять лет назад была придумана инициатива СКИ и появились терафлопные машины.

Американцы уже готовы делать, может быть, не очень современные, но заряды без испытаний. Пока, правда, ни одного подобного заряда на вооружение не поступило. Но, тем не менее, они к этому упорно идут. Я думаю, что максимум лет через пять они объявят, что могут это делать, и начнут ставить на вооружение вполне современные заряды без испытаний. Думаю, что мы пойдем тем же путем.

Для этого нам необходимо создать супер-ЭВМ. Сейчас в нашей стране есть две законченные разработки – машина МВС, созданная НИИ «Квант» и Институтом прикладной математики РАН, и наша машина МП-Х-Y. Они отличаются по архитектуре, составу элементной базы и программному обеспечению. Мы начинали разрабатывать машину вместе с ИПМ РАН, но у нас оказались разные точки зрения, и каждый стал делать свою систему.

Недавно мы лишний раз убедились, что их подход к проектированию ЭВМ, предназначенных для решения наших задач, не годится. Дважды пытались мы считать свои задачи на машинах, разработанных конкурентами, и оба раза чуда не произошло – эффективность их машин для наших нужд оказалась неприемлемо низкой. Поэтому считать задачи второго ядерного века мы на них не стали.

Сам факт, что изначально мы должны были отвечать за свои расчеты и просчитывать тысячи вариантов изделия, вынудил нас работать ответственно и большими коллективами. Задача в 1000 часов машинного времени для нас ничего рекордного даже 20 или 30 лет назад не представляла. Были задачи и в 10 000 часов непрерывной работы машины.

И это с учетом того, что бессбойность работы отечественной вычислительной техники оценивалась по ТУ не более чем 10 в часов. Насущной необходимостью при этом оказалось распараллеливание счета задач, то есть решение одной задачи сразу на нескольких машинах.

В 1993–1994 годах во ВНИИЭФ создана мультипроцессорная система с производительностью 1 гигафлоп, в которой используются специально разработанные и изготовленные на отечественной элементной базе коммутаторы с пропускной способностью 90 мегабайт в секунду.

На этих экземплярах мультипроцессоров нами разработаны параллельные программы решения ряда производственных задач – трехмерные задачи адиабатической газовой динамики, газовой динамики с учетом теплопроводности, трехмерные задачи переноса нейтронов в кинематическом приближении, двухмерные задачи газовой динамики с учетом теплопроводности на нерегулярной сетке и т.д.

Один образец нашей машины был куплен Ливерморской национальной лабораторией США для отладки тех программ, которые мы разрабатываем по ее заказу.

Сейчас ведутся интенсивные работы по созданию следующей мультипроцессорной системы с производительностью 120–240 гигафлоп, с последующим наращиванием ее до мощности в 1 терафлоп. Будучи базовой моделью в ряду МП-Х, этот мультипроцессор позволит создать в будущем году аналог современных супер-ЭВМ США типа ASCI RED и Origin 2000. Сейчас они аналогов в России не имеют».

В соответствии с постановлением Совмина СССР №1989-773сс/оп от 10 июня 1948 г. в Физическом институте Академии наук была создана рабочая группа под руководством И.Е. Тамма, в задачу которой входило изучение возможности создания водородной бомбы. В группу входили А.Д. Сахаров, С.З. Беленький, В.Л. Гинзбург и Ю.А. Романов. В КБ-11 аналогичная работа была начата группой Я.Б. Зельдовича.

Масштабные работы по созданию отечественного термоядерного оружия были начаты с февраля 1951 г., а 12 августа 1953 г. было произведено испытание первого советского термоядерного заряда РДС-6, конструкция которого основывалась на идеях А.Д. Сахарова и В.Л. Гинзбурга. На основе заряда РДС-6 была создана авиабомба («изделие 6с»), которая в ходе испытаний была взорвана на башне. Мощность взрыва составила 400 кт, из которых до 20% было получено в результате реакций синтеза.

В 1954 г. А.Д. Сахаров, Ю.А. Трутнев, Я.Б. Зельдович и другие (КБ-11) предложили новую конструкцию термоядерного заряда, основанную на идее, аналогичной идее Улама-Теллера, но разработанной независимо. Согласно этой схеме термоядерный и ядерный блоки боезаряда были физически отделены друг от друга. Разогрев и сжатие термоядерного горючего производились с помощью излучения ядерного взрыва. Успешное испытание первой термоядерной бомбы «третьей идеи» (РДС-37) было произведено 27 ноября 1955 г. К месту испытания бомба была доставлена бомбардировщиком Ту-16. Мощность взрыва составила 1,7 Мт. В конце 50-х годов XX века на основе РДС-37 была разработана серия новых термоядерных зарядов с более эффективными показателями удельной мощности.

Некоторые итоги состоят в следующем:

Испытание первого советского заряда с термоядерным усилением РДС-6 прошло 12 августа 1953 года на Семипалатинском полигоне. Важно отметить, что был испытан заряд в виде бомбы, практически готовой к применению в качестве оружия. Американцы же в это время располагали лишь экспериментальным термоядерным устройством весом в несколько десятков тонн и размером с двухэтажный дом.

Со второй половины 1954 года приоритетной становится новая конструкция термоядерного оружия – РДС-37. Существенный вклад в ее разработку внесли Я. Зельдович, А. Сахаров, Ю. Трутнев и другие. Испытание этой новой сверхмощной бомбы было успешно проведено 22 ноября 1955 года. Аналогичные результаты в США были получены лишь спустя полгода.

Начало 60-х годов ознаменовалось новым научно-техническим достижением КБ-11. 30 октября 1961 года над Новой Землей была испытана самая мощная в мире водородная бомба, первоначально рассчитанная на 100 мегатонн и испытанная на половинную мощность.

К концу 60-х годов СССР достиг стратегического паритета с Соединенными Штатами. Огромная роль в этом принадлежал всему коллективу ВНИИЭФ.

Ю.Б. Харитон о водородной бомбе говорит: «Очень страшное это оружие, но оно было необходимо, чтобы сохранить мир на планете. Я убежден, что без ядерного сдерживания ход истории был бы иным, наверное, более агрессивным. По моему убеждению, ядерное оружие необходимо для стабилизации, оно способно предупредить большую войну, потому что в нынешнее время решиться на нее может только безумец. Пока современное ядерное оружие у нас есть, оно отвечает жестким требованиям. Но, тем не менее, я постоянно напоминаю о безопасности, о комплексе мер, которые должны ее обеспечивать. На мой взгляд, сегодня – это главная проблема».

Об атомной энергетике Ю.Б. Харитон говорит: «Атомная энергетика – магистральный путь развития человечества».

О вкладе А.Д. Сахарова в создание водородной бомбы участники «Атомного проекта СССР» говорят следующее.

А.А. Самарский: «Сахаров, бесспорно, выдающийся человек, лишенный каких-либо комплексов. Он сочетал в себе талант прозорливого физика и математика. Но ему приписали определение «отец водородной бомбы», и это неверно, так как это обидело многих физиков, которые работали с Сахаровым…».

Атомщик №1, Лев Дмитриевич Рябев: «Как известно, первая водородная бомба… это была конструкция А.Д. Сахарова. Однако, у этого «изделия» мощность была недостаточна …речь шла о мощностях в несколько раз больше! Расчеты показали, что данное направление тупиковое… Ученые Арзамаса-16 предложили совсем иной вариант… министр принял решение – согласиться с предложением Арзамаса-16, и это позволило создать и испытать принципиально новое термоядерное оружие…».

ИСПЫТАНИЯ ЯДЕРНОГО ОРУЖИЯ

Для проведения испытаний ядерных зарядов и боеприпасов были созданы испытательные полигоны в Семипалатинске и на Новой Земле. Кроме испытаний, проводившихся на испытательных полигонах в Семипалатинске и на Новой Земле, Советский Союз производил ядерные взрывы и за пределами этих полигонов.

Первым и единственным реальным в истории человечества по воздействию поражающих факторов на живую силу и технику стал атмосферный ядерный взрыв 14 сентября 1954 г., произведенный в ходе войсковых учений на Тоцком полигоне Оренбургской области. В авиационной бомбе, использованной в ходе учения, был использован заряд РДС-3, испытанный в 1951 г. на Семипалатинском полигоне. Мощность взрыва, произведенного на высоте 350 м, составила 40 кт.

Следующий взрыв, произведенный 2 февраля 1956 г., был частью полномасштабных испытаний баллистической ракеты Р-5М. Пуск ракеты был произведен с ракетного полигона Капустин Яр. Ракета Р-5М впервые в мире пронесла через космос головную часть с атомным зарядом.

Пролетев 1200 км, головная часть без разрушения дошла до земли в районе г. Аральска. Сработал ударный взрыватель, и наземный ядерный взрыв мощностью 80 кт открыл в истории человечества ракетно-ядерную эру.

В 1957–1962 гг. Советский Союз провел несколько серий атмосферных ядерных испытаний, в ходе которых ядерные заряды доставлялись в точку подрыва с помощью баллистических ракет.

Первое такое испытание было проведено 19 января 1957 г. Первого и третьего ноября 1958 г. были проведены аналогичные испытания. Мощность каждого из трех взрывов составляла 10 кт. Назначением этих испытаний являлось углубленное изучение действия специфических действий поражающих факторов ядерного взрыва, особенно электромагнитного импульса, рентгеновского и гамма-излучения, а также других эффектов, сопровождающих взрыв, на военную технику, особенно на работу радиолокационных станций.

Аналогичная серия испытаний была проведена 6 сентября и 6 октября 1961 г. В ходе этой серии были произведены два атмосферных взрыва, целью которых являлось изучение воздействия атмосферного ядерного взрыва на работу радиолокационных станций, размещенных на полигоне Сары-Шаган.

Кроме этого, в ходе этих испытаний изучались эффекты, связанные с генерацией электромагнитного импульса, например, стойкость к его воздействию различных оборонных сооружений, линий электропередачи и военной техники. Мощность взрыва, произведенного на высоте 50 км 6 сентября 1961 г., составила 11 кт, а 6 октября 1961 г. – 40 кт.

Заключительная серия испытаний, связанных с доставкой ядерных боезарядов ракетами была проведена в 1961–1962 гг. и получила обозначение «операция К». В ходе этой серии испытаний было произведено пять высотных и космических взрывов.

Два взрыва мощностью по 1,2 кт были произведены 27 октября 1961 г. на высоте 150 и 300 км. В октябре-ноябре 1962 г. были произведены три взрыва мощностью по 300 кт. Высота взрывов составляла 300, 150 и 80 км.

Проведение этой серии взрывов было частью испытаний системы «А», развернутой на полигоне Сары-Шаган. В ходе каждого испытания с полигона Капустин Яр запускались две ракеты. Задача системы «А» заключалась в осуществлении сопровождения и перехвата головной части второй ракеты после подрыва ядерного боезаряда, размещенного на первой ракете.

Из 716 ядерных испытаний, проведенных в Советском Союзе, 130 приходится на Северный полигон на Новой Земле. Первый ядерный взрыв был проведен 21 сентября 1955 г. под водой, а первый наземный – 7 сентября 1957 г. Последний ядерный взрыв СССР также был проведен на Новой Земле 24 октября 1990 г.

Испытания ядерных зарядов на полигонах – венец работы большого коллектива теоретиков, математиков, конструкторов, инженеров, экспериментаторов, техников, рабочих. При ядерном взрыве приходится иметь дело с температурами в сотни миллионов градусов, с давлениями в сотни миллионов атмосфер, с выбросами радиоактивных веществ.

Рассказывает начальник отделения испытаний ВНИИ-ЭФ Феликс Гудин (1999 год): «Первый подземный ядерный взрыв был проведен 11 октября 1961 года в штольне Семипалатинского испытательного полигона. На Новоземельском полигоне подземные ядерные взрывы стали проводиться с 1964 года. Со временем условия подземных испытаний усложнялись как из-за резкого увеличения объема физических измерений, так и из-за ужесточения требований к обеспечению экологической безопасности.

На подземных полигонах разыгрывались самые настоящие «звездные войны», строились огромные подземные сооружения, снабженные изощренными системами формирования полей излучения и защиты от радиоактивности, сейсмического и других видов воздействия. Технология проведения испытаний таит в себе много неизвестного, причем по мере совершенствования нового оружия меняются и задачи, и каждая новая задача в какой-то момент выполняется испытателями впервые. Случаются при этом и происшествия, иногда курьезные.

Для измерения рентгеновского излучения в широком спектре мы применяли вакуумные каналы вывода излучения. Они достигают длины до сотен метров. Определенную трудность представляет технология откачки воздуха из этих каналов, учитывая, что на конечном участке они достигали диаметра 2–3 метра.

Однажды у нас был неприятный случай – оболочка канала при его откачке «схлопнулась», и мы потерпели серьезную неудачу. К счастью, этот случай был единственным в нашей практике.

Во время проведения другого испытания, когда отрабатывалась конструкция забивок в штольне, произошел выброс продуктов взрыва. Энергия, освободившаяся в результате взрыва, вызвала сдвиг в одной из забивок, и она сыграла роль пыжа. Внешне это наблюдалось с командного пункта примерно так: сначала повалил пар из штольни, а потом на огромной скорости оттуда с дымом и треском полетели обломки. Ну и, естественно, все это сопровождалось грохотом, шумом...

Паники у нас не было. Хотя, я должен сказать, что в этих условиях надо быстрее уносить ноги. А дальше уже думать, что делать. Героизм здесь проявлять нельзя. Бессмысленно. Подобных случаев, надо признаться, я больше не вспомню. Каждое такое происшествие заставляло совершенствовать технологию проведения работ.

Еще был один очень серьезный случай. Бывает, что гора, в которой происходит взрыв, под действием огромного давления и высоких температур трескается. В возникающие трещины выходят радиоактивные газообразные продукты.

Такой случай был у нас на Новой Земле: во время взрыва, когда персонал экспедиции находился на корабле в заливе Маточкин Шар, произошло выделение газообразных радиоактивных продуктов наружу. К несчастью, корабль не смог с необходимой скоростью уйти оттуда, и часть людей оказалась под воздействием облучения. Правда, все они живы до сих пор, я не говорю о тех, кто умер по возрасту.

Понятно, дело испытателя небезопасное. Но нам есть, чем гордиться и сегодня. Во-первых, нам удается сохранить научно-производственный потенциал. Как мы это делаем? Проводим сейчас неядерные взрывные эксперименты на Новой Земле.

Суть их в проверке характеристик основных узлов ядерных зарядов без проведения ядерного взрыва. С помощью таких экспериментов мы исследуем технические решения, направленные на обеспечение безопасности наших зарядов. При этом нам удается проверить и надежность узлов зарядов, находящихся в боезапасе, то есть в арсенале нашей армии. Ну и, конечно, это позволяет поддерживать квалификацию наших специалистов, отрабатывать измерительную технику и методики исследования.

Мы приступили к этим экспериментам в 1996 году еще и для того, чтобы не позволить разрушить нашу Новоземельскую базу полностью. База Северного полигона в сильной степени ослаблена, люди уходят оттуда из-за бесперспективности. А наша деятельность на этом полигоне позволяет в какой-то степени поддержать веру в душах тех, кто там еще остался».

Работы по созданию атомного и водородного оружия велись в гигантских масштабах с целью оснащения им Советских вооруженных сил.

Была разработана весьма эффективная структура «Системы управления» производством вооружений в стране:

1) организована «девятка» оборонных министерств и других министерств, связанных с военными заказами;

2) созданы Военно-промышленная комиссия, Госплан и др.;

3) созданы конструкторское бюро, военные производства, исследовательские и проектные организации;

4) создано масштабное производство ядерных боеголовок (производство плутония, тяжелой воды, трития, урана (добыча и переработка, обогащение и т.п.).

Большую роль в решении рассмотренных выше проблем сыграл ВНИИЭФ. Датой его основания является 1946 год.

Летом 1997 года исполнилось 40 лет Снежинску (Челябинск-70) – городу, в котором усилиями строителей, ученых, конструкторов и изобретателей в 50-е годы был создан один из ядерных центров нашей страны. Он теперь называется «Российский федеральный ядерный центр – Всероссийский научно-исследовательский институт теоретической физики» (РФЯЦ ВНИИТФ).

Миниатюризация была физически сложной задачей, и ее разработка всячески поддерживалась научным руководителем академиком Кириллом Ивановичем Щелкиным. Собственно говоря, это подтвердила вся дальнейшая история развития ядерного вооружения.

Именно тогда закладывались основы для разделяющихся головных частей (РГЧ) – ракетного вооружения 70-х годов. Создание небольших водородных зарядов имело свою историю и особенности оптимизации, которые, в конечном счете, развили принципиально новые подходы. Именно в Челябинске-70 в начале 60-годов.

СОЗДАНИЕ АТОМНОГО ВОЕННО-МОРСКОГО ФЛОТА

В Челябинской области, в городе Миасс, находился другой «почтовый ящик», которым руководил академик В. Макеев. В его КБ были созданы морские ракеты (включая РГЧ), в том числе для стратегических атомных подводных лодок. Ядерное оснащение морских ракет практически полностью состояло из продукции РФЯЦ ВНИИТФ.

Тенденция к миниатюризации проявилась в отношении не только стратегического вооружения, но и артиллерийских атомных снарядов. В этих малогабаритных устройствах удалось достигнуть значительной мощности путем перенесения некоторых приемов, заимствованных от стратегических зарядов.

В 70-е годы общее количество зарядов, имевшихся на вооружении армии, более чем на две трети было челябинским.

Началом подготовительных работ по созданию морских атомных установок в нашей стране можно считать 1947 год. В связи с появлением публикаций в зарубежной печати о возможностях применения атомной энергии на подводных лодках и авианосцах первое главное управление Совмина СССР (впоследствии оно вошло в состав Минсредмаша – ныне Минатом РФ) на своем заседании 24 марта 1947 года признало необходимым приступить к научно-исследовательским и практическим работам по морским ядерным энергетическим установкам.

К этим работам была привлечена Академия наук СССР, где сосредотачивались важнейшие перспективные работы по ядерной физике.

Уже к ноябрю 1949 года в ПГУ поступил ряд предложений и проектных проработок, а 12 сентября 1952 года по предложению И. Курчатова и А. Александрова, поддержанного заместителем председателя СМ СССР В. Малышевым, вышло решение за подписью И. Сталина о развертывании работ по сооружению подводной лодки.

В создании нашего атомного первенца приняли участие 135 организаций: 20 конструкторских бюро, 35 институтов и 80 заводов – поставщиков оборудования. Следует сказать, что первая атомная подводная лодка создавалась только на основе разработок отечественной промышленности.

Главным конструктором корабля был назначен В. Перегудов, главным конструктором реактора – Н. Доллежаль, научным руководителем – А. Александров.

С этого момента пошел отсчет времени отечественного атомного кораблестроения. Первопроходцем в создании атомной подводной лодки стало ОКБ-143, ныне – СПМБМ «Малахит».

Американцы первыми приступили к развертыванию в Мировом океане ракетно-ядерных систем, способных нанести удары по важнейшим наземным объектам, расположенным за тысячи километров от районов старта ракет.

АПЛ «Наутилус» в США была сдана в эксплуатацию в 1955 году, а в 1960 г. вступила в строй первая ракетная лодка «Джордж Вашингтон», а в 1961 году – первый атомный авианосец «Энтерпрайз» и первый атомный крейсер «Лонг Бич».

В СССР велись интенсивные работы по созданию морских атомных установок.

Создание морских ядерных энергетических установок было делом не только принципиально новым, но и необычайно сложным, особенно для страны, недавно пережившей войну. Тем не менее, всего за шесть лет, решая сложные технические проблемы, удалось спроектировать и построить без аналогов и прототипов первую отечественную АПЛ. Головная атомная подлодка строилась на заводе в городе Северодвинске.

Первая советская подлодка была спущена на воду в августе 1957 года. Серьезным достижением советского проекта было то, что первая наша АПЛ К-3 имела скорость на пять узлов выше, чем американский «Наутилус».

В декабре 1958 года сдана в эксплуатацию первая советская атомная подводная лодка (АПЛ) К-3. 17 июля 1962 года в 6 часов 50 минут АПЛ К-3, получившая впоследствии название «Ленинский комсомол», впервые всплыла на Северном полюсе.

В 1959 году спущен на воду и сдан в эксплуатацию первый в мире атомный ледокол «Ленин», положивший начало мирному использованию атомной энергии на море.

31 декабря 1969 года в состав ВМФ СССР поступила уникальная атомная подводная лодка К-162, выполненная из титанового сплава. Уже в следующем году она достигла подводной скорости 44,7 узла (80,4 километра в час), что до настоящего времени является мировым рекордом.

Небывалый в истории подводного плавания мировой рекорд установлен 5 августа 1984 года АПЛ К-278, впоследствии названной «Комсомолец». Она погрузилась на глубину, которой не достигала ни одна лодка в мире: свыше 1000 метров.

В 80-е годы СССР создает атомную подводную лодку третьего поколения «Тайфун». Это самая большая лодка в истории мирового флота. «Тайфун» может всплывать в арктических водах, ломая корпусом многометровые льдины, погружаться на глубины нескольких сот метров и находиться под водой практически неограниченное время.

На прошедшем в Дубне первом международном симпозиуме, посвященном истории советского атомного проекта, академик РАН Николай Хлопкин сказал: «То, что наши решения по морским установкам отличались оригинальностью, могут подтвердить материалы Женевских конференций по мирному использованию атомной энергии для судов гражданского назначения.

Уже первое поколение отечественных подводных лодок продемонстрировало техническую осуществимость мощных компактных установок (в отличие от зарубежных), их безопасность и надежность. Это они обеспечили первым нашим подводным лодкам преимущество по скорости перед американскими.

Реакторы же со свинцово-висмутовым замедлителем никогда не имели аналогов за рубежом, и если такие аналоги появятся, то надо будет говорить о заимствовании наших идей за границей».

Работа, проведенная в тяжелейшие послевоенные годы, завершилась созданием атомного военно-морского флота, утвердившегося в Мировом океане, и атомного ледокольного флота, обеспечившего круглогодичную навигацию по Северному морскому пути.

АВИАЦИЯ – СРЕДСТВО ДОСТАВКИ АТОМНЫХ ЗАРЯДОВ

После испытаний в 1953–1955 годах термоядерных зарядов РДС-6С и РДС-37 (мощностью соответственно 400 кт и 1,6 Мт) советская стратегическая авиация получила водородные бомбы (например, 37Д).

В открытой печати упоминались обозначения советских стратегических ядерных авиабомб РН-30 и РН-32.

«Миниатюризация» ядерных зарядов позволила создать тактическую атомную бомбу малой мощности (5 кт) 8У69, которая предназначалась для первых советских сверхзвуковых истребителей-бомбардировщиков Су-7Б, запушенных в серию в 1960 году. Предположительно ее носителем мог быть и истребитель МиГ-21С в специальном исполнении Е-7Н.

Накануне Карибского кризиса (осень 1962 года) на Кубу кроме баллистических и фронтовых крылатых ракет перевезли легкие бомбардировщики Ил-28А с соответствующим боекомплектом тактических атомных бомб. Они вполне были способны нанести ядерный удар по территории США.

А за год до этого, 30 октября 1961 года, специально подготовленный межконтинентальный тяжелый бомбардировщик Ту-95 (в уникальной модификации Ту-95В, разработку которой возглавлял Александр Надашкевич) сбросил в районе пролива Маточкин Шар на Новой Земле водородную бомбу «изделие 602» (она же АН602 или «Иван», масса 26,5т).

Мощность взрыва равнялась 50 Мт, что, однако, составило лишь половину расчетной – опробовать всю силу «Ивана» не осмелились. Все равно это были самые грандиозные испытания оружия в истории человечества…

В 1961 году на Новоземельском полигоне были взорваны 23, а на Семипалатинском – 22 ядерные бомбы. При этом применялись бомбардировщики Ту-16, Ту-95 и истребители-бомбардировщики Су-7Б.

А успешно проведенные в 1962 году на Новой Земле учения бомбардировочной авиации (самолеты Ту-16) с реальным использованием водородных бомб, кстати, и сегодня доказывают возможность ограниченного применения ядерного оружия в критической для страны ситуации.

Стандартной ядерной бомбой советской фронтовой авиации на момент распада СССР являлась 30-килотонная РН-40. Ее носители – истребители МиГ-23 и МиГ-29, а также, видимо, истребители-бомбардировщики Су-17 и МиГ-27.

Кроме того, была создана ядерная бомба РН-28, которую могли доставлять к цели палубные штурмовики вертикального взлета и посадки Як-38, базировавшиеся на тяжелых авианесущих крейсерах класса «Киев».

Запас таких бомб на советских кораблях данного типа составлял 18 штук – вполне достаточно для уничтожения небольшой страны.

Для применения тактических ядерных бомб на больших сверхзвуковых скоростях предназначались разведчики-бомбардировщики МиГ-25РБ (максимальная скорость 3000 км/ч).

В настоящее время носителями термоядерных авиабомб в дальней авиации России являются бомбардировщики Ту-160, Ту-95 и ТУ-22М (последние имеются также и в авиации Военно-морского флота).

Судя по сведениям, опубликованным в некоторых зарубежных источниках, мощность отечественных стратегических водородных бомб достигает 5 и даже 20 Мт.

Главным же ударным комплексом фронтовой авиации остается сверхзвуковой тактический бомбардировщик Су-24, способный нести ядерные бомбы ТН-1000 и ТН-1200 (эти обозначения приводит в своем справочнике «Современная военная авиация и ВВС стран мира» английский эксперт Дэвид Дональд).

В арсенале отечественного авиационного вооружения имеются также ядерные глубинные бомбы для поражения подводных лодок.

Первая такая бомба – 5Ф48 «Скальп» – появилась в начале 60-х годов.

Предназначалась она для боевых гидросамолетов Бе-10 и Бе-12.

Кроме того, ядерные глубинные бомбы получили и чисто «сухопутные» противолодочные самолеты (берегового базирования) Ил-38 и Ту-142.

Последний благодаря огромному радиусу действия способен применять их практически в любом районе Мирового океана.

Глубинные бомбы с ядерным зарядом могут нести также палубные противолодочные вертолеты – первым из них стал Ка-25ПЛЮ, оснащенный «специальной», как принято было говорить в среде «секретоносителей», бомбой 8Ф59.

Этот вертолет разработали по постановлению Совета Министров СССР от 15 мая 1965 года, и, видимо, он является первой в мире винтокрылой машиной, оснащенной ядерным оружием. В последующем носителями противолодочного ядерного оружия стали палубные вертолеты Ка-27 и вертолеты-амфибии Ми-14.

Таким образом, в СССР интенсивно разрабатывались ядерное оружие и средства доставки ядерных зарядов. Было создано более 100 типов систем доставки (артиллерия, ракеты различных классов, самолеты, корабли и подводные лодки и т.д.).

Ядерными зарядами оснащены все виды войск: Ракетные войска стратегического назначения (РВСН), войска ПВО. Сухопутные войска, ВВС и ВМФ.

Ими оснащены:

стратегические силы;

межконтинентальные баллистические ракеты;

баллистические ракеты морского базирования;

бомбардировщики;

нестратегические силы:

ракеты «земля–земля»,

ядерная артиллерия,

нестратегическая авиация,

ракеты «воздух–воздух»,

крылатые и противокорабельные ракеты,

противолодочное оружие и др.

Ядерное оружие начало поставляться в Вооруженные Силы с 1953–54 гг. Гигантские усилия всей страны привели к следующему впечатляющему результату, определяющему оборонную мощь страны: «…на середину 1988 г. на 1414 ракет наземного базирования приходилось 6500 боеголовок, на 942 БРПЛ – 3400; для 950 боезарядов система доставки – авиация».

Научно-технический подвиг получил соответствующую оценку:

И.В. Курчатов – трижды Герой социалистического труда;

А.Д. Сахаров – трижды Герой социалистического труда;

А.П. Александров – трижды Герой Социалистического труда, лауреат 4-х Государственных премий, лауреат Ленинской премии;

Ю.Б. Харитон – трижды Герой социалистического труда, лауреат 3-х Государственных премий, лауреат Ленинской премии;

Я.Б. Зельдович – трижды Герой социалистического труда, лауреат 4-х Государственных премий, лауреат Ленинской премии;

А.П. Виноградов – дважды Герой социалистического труда, лауреат 3-х Государственных премий, лауреат Ленинской премии;

И.К. Кикоин – Герой социалистического труда, лауреат 5-ти Государственных премий, лауреат Ленинской премии;

Г.Н. Флеров – Герой социалистического труда, лауреат 3-х Государственных премий, лауреат Ленинской премии;

В.С. Емельянов – Герой социалистического труда, лауреат 2-х Государственных премий;

А.И. Алиханов – Герой социалистического труда, лауреат 3-х Государственных премий и др.

После войны главными атомными научными центрами стали Институт атомной энергии, созданный И.В. Курчатовым на базе Лаборатории № 2, затем Ленинградский физтех. По инициативе И.В. Курчатова были созданы Институт теоретической и экспериментальной физики в Москве, Физико-энергетический институт в Обнинске, НИИ энерготехники в Москве, НИИ атомных реакторов в Димитровграде, НИИ электрофизической аппаратуры в Ленинграде, Союзный НИИ ядерного приборостроения, ВНИИ радиационной техники в Москве.

Были созданы центры атомной науки и техники на Украине, в Белоруссии, Казахстане, Узбекистане, Грузии, Армении, Латвии, Литве, в Западной Сибири.

В Новосибирске был организован Институт ядерной физики при Сибирском отделении Академии наук.

Этим центрам были созданы все условия для развития ядерной физики, науки и техник.

В начале 50-х годов начаты работы по управляемому термоядерному синтезу (УТС).

В 1954 году в Обнинске, Калужской области, была пущена первая в мире АЭС.

В мае 1956 года докладом Курчатова в Харуэлле (Англия) положено начало международному сотрудничеству по проблеме УТС.

В 1958 году сдан в эксплуатацию первый атомный ледокол в мире «Ленин». Это дало начало строительству атомного ледокольного флота и лихтеровозов. Полным ходом шло проектирование первого энергоблока Белоярской АЭС на быстрых нейтронах, энергоблоков с реакторами на тепловых нейтронах типа ВВЭР и РБМК. Ныне АЭС работают почти в 30 странах мира.

И.В. Курчатов в памяти потомков останется первым создателем именно мирного атома, а не атомного оружия, хотя как руководитель уранового проекта, И.В. Курчатов стоял у истоков создания атомной промышленности для производства ядерного оружия.

В дни 100-летнего юбилея со дня рождения Игоря Васильевича Курчатова важно понять, как СССР становился супердержавой: благодаря бескорыстному служению миллионов граждан своему Отечеству.

ПЕРВОПРОХОДЦЫ – СОЗДАТЕЛИ ЯДЕРНОГО ОРУЖИЯ

Таких темпов и такого масштаба строительства принципиально нового производства, которые имели место при создании ядерного оружия СССР, в истории промышленности и науки не было. Величайшая ответственность была присуща всем, кто участвовал в реализации «Атомного проекта СССР».

Сталин знал до деталей «Атомный проект…». Все постановления Правительства он подписывал осмысленно, не механически. Руководитель страны занимался проектом каждый день, постоянно в течение многих лет.

Слова, сказанные об атомщике № 1 СССР, атомном апостоле Льве Дмитриевиче Рябеве, можно адресовать и всем руководителям «Атомного проекта…»: «Он стал ученым, который постепенно вырос в руководителя отрасли, а затем и всего оборонного комплекса страны. Его жизненный пример свидетельствует: таким людям можно доверять судьбу страны, потому что они не только профессионалы самого высокого уровня, но и люди высочайших нравственных устоев и принципов. А потому их уважают друзья, и враги…».

Лев Дмитриевич Рябев говорит о реализации «Атомного проекта: «…Я вспоминаю свои годы работы в Арзамасе-16. Тогда шла гонка ядерных вооружений и над нами висела сверхзадача: не отстать! Мы должны были находить технические решения, чтобы как минимум сделать то, что есть у американцев, и поставить соответствующую конструкцию на вооружение. Это была главная задача того периода.

Надо было создать паритет с Америкой и сохранить его. Если бы этого паритета не существовало, то не было бы и сегодняшнего ядерного разоружения. В гонке ядерных вооружений мы должны были дойти до какого-то предела, когда всем станет ясно, что на этом направлении преимуществ не будет, так как СССР выдержит это соревнование. И, понятно, что дальше вооружаться бессмысленно. Это понимание проникло в сферы нашего и американского руководства. Наступал этап ядерного разоружения…».

Служение науке – это не только радость познания, взлет вдохновения, открытие неизвестного, проникновение в новые области. Это еще и гражданская позиция ученого, его патриотизм, его преданность делу. И первопроходцы, имена которых будут названы ниже, всегда это понимали. Они этим жили и живут.

Абсолютное большинство тех, кто был участником реализации «Атомного проекта…», включая ученых, конструкторов, рабочих были преданы своему делу.

Надо было остаться после смены – оставались, надо было работать круглые сутки – работали. Этим была характерна любая организация, выполняющая работы в русле «Атомного проекта…»: профессионализмом и преданностью делу.

Все понимали: только полная отдача всего себя делу могла гарантировать успех. Ведь нужно было ликвидировать монополию на ядерное оружие американцев, а потому все работали с полной отдачей. Работали, не считаясь с собственными интересами: было лишь одно желание – как можно быстрее создать ядерное оружие.

Здесь назовем лишь некоторые имена огромной армии первопроходцев.

Игорь Васильевич КУРЧАТОВ – советский физик, родился 30.12.1902 (12.01.1903) года в семье землемера в г. Сим, ныне Ашинского района Челябинской области.

В 1923 году И.В. Курчатов окончил физико-математический факультет Крымского университета. В 1924–1925 годах – ассистент при кафедре физики Азербайджанского политехнического института в Баку. С 1925 года работал в Ленинградском физико-техническом институте под руководством академика А.Ф. Иоффе.

В 1943 году основал и возглавил институт, впоследствии получивший название Института атомной энергии АН СССР. С 1960 года институт носит имя Курчатова.

Проведенные Курчатовым в первые годы научной деятельности исследования электрических свойств сегнетовой соли позволили создать учение о сегнетоэлектричестве.

С 1933 года И.В. Курчатов занимался вопросами физики атомного ядра. В 1934 году открыл явление разветвления ядерных реакций, вызываемых нейтронной бомбардировкой, и исследовал искусственную радиоактивность ряда элементов.

В 1935 году Курчатов вместе с сотрудниками обнаружил явление ядерной изомерии искусственно-радиоактивных изотопов.

Важное значение имеют работы Курчатова по резонансному поглощению нейтронов и их взаимодействию с водородом. Исследования, выполненные в 1940 году советскими физиками К.А. Петржаком и Г.Н. Флеровым под руководством Курчатова, привели к открытию самопроизвольного деления урана.

В годы Великой Отечественной войны Курчатов совместно с другими учеными выполнил ряд работ, имевших большое оборонное значение.

С 1943 года Курчатов возглавлял научные работы, связанные с атомной проблемой. Под его руководством в 1944 году был сооружен первый в Москве циклотрон и в 1946 году первый в Европе атомный реактор, в 1949 году создана первая советская атомная бомба и в 1953 году – первая в мире термоядерная бомба.

В 1954 году была сооружена первая в мире промышленная атомная электростанция в г. Обнинске и в 1958 году – крупнейшая установка для проведения исследований по осуществлению регулируемых термоядерных реакций.

В 1943 году Курчатов был избран академиком АН СССР. За свои работы трижды удостаивался звания Героя Социалистического Труда (1949, 1951, 1954 годы).

В 1957 году Курчатов стал лауреатом Ленинской премии, а в 1942, 1943, 1951, 1954 ему присуждалась Государственная премия СССР. Он был награжден пятью орденами Ленина, орденами и медалями.

Имя Курчатова присвоено Белоярской атомной электростанции. Его имя носит поселок в Курской области, где сооружена Курская атомная электростанция.

АН СССР учредила медаль имени И.В. Курчатова, присуждаемую за выдающиеся работы в области ядерной физики. 104-й элемент Периодической системы Менделеева назван курчатовием.

Похоронен Курчатов на Красной площади, у Кремлевской стены.

Вячеслав Александрович МАЛЫШЕВ (1902–1957) – советский, партийный, государственный деятель, генерал-полковник, Герой Социалистического Труда (1944 г.). С 1939 г. нарком тяжелого машиностроения, с 1941 г. – танковой промышленности, с 1946 г. министр тяжелого машиностроения, судостроительной промышленности, транспортного и тяжелого машиностроения, среднего машиностроения («крестный отец» отечественной водородной бомбы), заместитель Председателя Совета Министров СССР.

В 1953 году, после испытания первой водородной бомбы, приехал в эпицентр взрыва; через 4 года умер от лучевой болезни.

СССР, а затем Россию нельзя было бы назвать «великими», если бы не труд и подвиг Юлия Борисовича Харитона, академика, трижды Героя Социалистического Труда, лауреата Ленинской и Государственных премий, Главного конструктора и Научного руководителя создания ядерного и термоядерного оружия.

Он сказал: «Я не жалею о том, что большая часть моей творческой жизни была посвящена созданию ядерного оружия. Не только потому, что мы занимались очень интересной физикой, небольшая часть которой в настоящее время стала доступной для широкого круга читателей.

Я не жалею об этом и потому, что после создания в нашей стране ядерного оружия от него не погиб ни один человек. За прошедшие полвека в мире не было крупных военных конфликтов, и трудно отрицать, что одной из существенных причин этого явилась стабилизирующая роль ядерного оружия».

Петр Леонидович КАПИЦА – родился 26.06(8.07) 1894 года. После окончания в 1918 году Политехнического института в Петрограде работал там же. В 1921 году был направлен в научную командировку в Великобританию, где проводил исследования под руководством Э. Резерфорда.

В 1924–1932 годах П.Л. Капица – заместитель директора Кавендишской лаборатории, в 1930–1934 – директор лаборатории им. Монда в Кембридже.

В 1935–1946 годах и с 1955 года – директор основанного им Института физических проблем АН СССР. С 1947 года – профессор Московского физико-технического института.

В 1920 году П.Л. Капица совместно с Н.Н. Семеновым предложил метод определения магнитных моментов атомов в атомном пучке. В 1924 году предложил импульсивный метод получения сверхсильных магнитных полей. В 1928 году обнаружил в сильных магнитных полях линейную зависимость электрического сопротивления ряда металлов от напряженности поля (Капицы закон).

Спустя шесть лет разработал установку для сжижения гелия. В 1939 году разработал новый метод сжижения воздуха с помощью цикла низкого давления, который широко применяют для получения газообразного и жидкого кислорода в больших количествах. За это открытие П.Л. Капице в 1941 году была присуждена Государственная премия СССР.

В 1938 году открыл сверхтекучесть жидкого гелия и показал, что при передаче теплоты от твердого тела (например, стенок сосуда) к жидкому гелию на границе раздела возникает скачок температуры (скачок температура Капицы).

За это открытие он был удостоен Государственной премии СССР в 1943 г.

В 1947 году провел исследования волновых и тепловых процессов в движущихся тонких слоях жидкости и создал количественную теорию взаимодействия морских волн с ветром.

В 1950–1955 годах разработал СВЧ-генераторы нового типа – планотрон и ниготрон мощностью до 300 кВт (в непрерывном режиме) и обнаружил, что при высокочастотном разряде в плотных газах образуется стабильный плазменный шнур, предполагаемая температура электронов в котором около миллиона градусов.

Эта работа (опубликована в 1969 году) открыла новое направление исследований в области осуществления управляемого термоядерного синтеза.

П.Л. Капица с 1929 года член-корреспондент, а с 1939 года – академик АН СССР, а с 1957 года член Президиума АН СССР. Кроме того, он был избран членом Лондонского королевского общества, Национальной Академии наук США (1946), Датской королевской Академии наук (1946), Шведской королевской Академии наук (1966) и многих других зарубежных академий и научных обществ.

В 1945 году ему было присвоено звание Героя Социалистического Труда. В 1978 году ему вручили Нобелевскую премию.

Анатолий Петрович АЛЕКСАНДРОВ (р. 1903) – физик, академик, являлся Президентом Академии наук СССР, трижды Герой Социалистического Труда.

Андрей Анатольевич БОЧВАР (1902–1984) – металловед, академик, дважды Герой Социалистического Труда.

Борис Львович ВАННИКОВ (1897–1962) – государственный и партийный деятель, генерал-полковник, один из организаторов оборонной промышленности СССР, трижды Герой Социалистического Труда.

Александр Павлович ВИНОГРАДОВ (1895–1975) – геохимик, академик, дважды Герой Социалистического Труда.

Владимир Владимирович ГОНЧАРОВ (р. 1912) – инженер-технолог, химик, доктор технических наук, заслуженный деятель науки и техники, один из авторов проекта получения графита высокой чистоты.

Николай Антонович ДОЛЛЕЖАЛЬ (р. 1899) – ученый-энергетик, академик, член-корреспондент, главный конструктор реактора первой в мире атомной электростанции, Герой Социалистического Труда.

Авраамий Павлович ЗАВЕНЯГИН (1901–1956) – государственный и партийный деятель, один из организаторов металлургической, тяжелой и оборонной промышленности СССР, в 1941–1950 гг. работал в системе МВД СССР, дважды Герой Социалистического Труда.

Яков Борисович ЗЕЛЬДОЛЬВИЧ (1914–1987) – физик, академик, трижды Герой Социалистического Труда.

Исаак Кушелевич КИКОИН (1908–1984) – физик, академик, дважды Герой Социалистического Труда.

Игорь Евгеньевич ТАММ (1895–1971) – советский физик, академик АН СССР, лауреат Нобелевской премии.

Виталий Григорьевич ХЛОПИН (1890–1950) – радиохимик, академик, основатель научной школы в области радиохимии.

Группа ученых, участников создания первой А-бомбы после испытания ее на Семипалатинском полигоне была удостоена звания Героя Социалистического Труда: И.В. Курчатов, Г.Н. Флеров, Ю.Б. Харитон, В.Г. Хлопин, К.И. Щелкин, Н.А. Доллежаль, А.А. Бочвар.

Кроме ученых, были награждены работники ПГУ, МВД, строители, начальники горнорудных уранодобывающих комбинатов и др.: Б.Л. Ванников, М.Г. Первухин, А.П. Завенягин, А.Н. Комаровский, П.К. Георгиевский, М.М. Царевский, В.А. Сапрыкин, С.П. Александров, Б.Н. Чирков, М.М. Мальцев.

Звания Героя Социалистического Труда за создание первой советской водородной бомбы были удостоены: И.Е. Тамм, А.Д. Сахаров, А.П. Александров, Я.Б. Зельдович, Л.Д. Ландау, П.М. Зернов.

Выдающаяся роль принадлежит ученому, руководителю отрасли, руководителю оборонного комплекса страны, имеющему высочайшие нравственные устои и принципы, атомщику №1 в стране Льву Дмитриевичу Рябеву.

Приведем имена лишь немногих ученых, строителей, геологов и работников других направлений, связанные с созданием ядерного оружия, которые внесли крупный вклад в решение проблемы освоения ядерной энергии: Е. Аврорин, В. Алексеев, Л. Альтшулер, В. Амбарцумян, Э. Апенов, Л. Арцимович, В. Белугин, В. Бородин, А. Брит, И. Бугримович, В. Векслер, В. Вернадский, И. Вознесенский, Н. Волошин, А. Вольский, С. Воронин, В. Гинзбург, А. Головатый, И. Головин, В. Гончаров, С. Давыдов, Г. Дмитриев, Е. Дрожко, В. Жучихин, А. Займовский, А. Захаренков, А. Иоффе, Н. Иванов, Л. Иванова, М. Келдыш, С. Качерянц, В. Коновалов, В. Константинов, С. Кормер, Н. Корнеев, К. Крупников, Б. Леденев, А. Лейпунский, О. Лейпунский, Б. Литвинов, А. Лихтарь, Г. Ломинский, Б. Малютов, С. Матвеев, О. Мельников, В. Меркин, М. Мещеряков, Е. Негин, В. Никольский, К. Петржак, Н. Павлов, А. Павловский, И. Петрянов-Соколов, Ф. Решетников, Ю. Романов, В. Садовников, А. Самарский, А. Самойлов, Н. Семенов, Д. Скобельцын, А. Скрыпкин, Е. Славский, С. Соболев, Ю. Трутнев, Л. Феоктистов, А. Ферсман, И. Франк, Франк-Каменецкий, Фрумкин, А. Хованович, С. Христианович, Г. Цырков, И. Черняев, В. Шевченко и многие, многие другие.

Комментарии
Добавить комментарий
  • Читаемое
  • Обсуждаемое
  • Past:
  • 3 дня
  • Неделя
  • Месяц
ОПРОС
  • В чем вы видите основную проблему ВКО РФ?