Библиотека

ГЛАВА 7. 1968 год. ДНЕПР – ВЛТАВА

1968 год. ДНЕПР – ВЛТАВА

Апрель 1963 г. Получаю назначение в Днепропетровск на должность заместителя командира дивизии ПВО по авиации – начальника авиации дивизии. Командир 11-й дивизии – Герой Советского Союза (воевал на Балтике) генерал-майор авиации Цапов Иван Иванович, авторитетный руководитель, хороший, добрый человек, заботливый о подчиненных.

В числе его сильных качеств было и ценимое командующим умение организовать строительство новых объектов на аэродромах и особенно в ЗРВ. Спустя много лет И.И. Цапов завершит службу генерал-лейтенантом, главным инспектором по ПВО стран Варшавского Договора. Начальник штаба – полковник Арсеньев Николай Николаевич. Начальник политотдела – подполковник Михайлов Вячеслав Григорьевич, ныне генерал-лейтенант, руководит в Москве Домом ветеранов войн и Вооруженных Сил.

В дивизии были два истребительных авиационных полка: 933-й (аэродром Кайдаки, Днепропетровск, на самолетах МиГ-19П) и 768-й (аэродром Мокрое, Запорожье, полк в стадии переучивания с самолетов МиГ-17 на Як-28П – сверхзвуковой перехватчик с мощным комплектом ракет).

Встретили меня уважительно, получаю трехкомнатную квартиру на берегу Днепра, рядом с парком Шевченко. Перевожу, уже на выделенном мне самолете, семью. В ноябре рождается вторая дочка – Олечка.

Проверив меня в деле, комдив И.И. Цапов полностью мне доверял, в своих двух полках я был полным хозяином. Срочно переучиваюсь на новую технику Як-28П, изучаю руководящий летный состав полков. В Кайдаках командир полка – мой бывший заместитель, подполковник В.И. Жеретий. В Мокром командиром только что назначен подполковник В.И. Скоморохов. Два командира, два Василия Ивановича.

В моем личном распоряжении самолет связи Як-12. Расстояние между аэродромами всего 70 км (это 20 минут полета).

В моем подчинении – небольшой, но высококвалифицированный аппарат летчиков-инспекторов и инженеров по всем службам. Помимо годового плана работы составлялся ежемесячный план, о выполнении которого в конце каждого месяца на подведении итогов заслушивался персонально каждый специалист. Таким образом, шла ритмичная работа аппарата по оказанию помощи авиаполкам по всем направлениям.

Штаб дивизии планировал и проводил совместные тренировки истребительной авиации (ИА) с зенитно-ракетными (ЗРВ) и радиотехническими (РТВ) войсками по отражению налета "противника", которым руководил сам командир дивизии И.И. Цапов. Проводились учебные боевые тревоги по приведению полков в полную боевую готовность днем и ночью.

Организовывались внезапные подъемы в воздух отдельных авиаэскадрилий с наведением на воздушные цели и последующей посадкой на аэродромы рассредоточения. Подготовленные летчики выполняли упражнения по взлету днем и ночью при погоде ниже установленного минимума с посадкой на аэродромах взаимодействия.

Одним словом, шла напряженная летная работа, повышалась боевая выучка летчиков. По плану командующего армией, как правило, ближе к осени полки ИА, ЗРВ и РТВ выводились на полигон Ашулук, где отрабатывались боевые стрельбы по реальным воздушным мишеням.

Это ФКР (фронтовая крылатая ракета) и Ла-17 – летающая крылатая мишень, идущая на скорости до 800 км/час с переменным профилем по высоте. Боевые стрельбы проводились только при взаимодействии с ЗРВ по многим элементам тактики А.И. Покрышкина.

Как я уже отметил, Запорожский полк получил новую технику и находился в стадии ее освоения. В один из воскресных дней утром звонит мне на квартиру командир полка В.И. Скоморохов и докладывает, что в 14.00 на аэродром прибудет первый секретарь Запорожского обкома партии товарищ Слободченко Алексей Антонович знакомиться с новой техникой.

Даю команду подготовить все к наземному показу самолета Як-28П и через два часа прилетаю на Як-12. Вместе с командиром проверяем порядок в дежурном домике, в высотном классе. Разложили перед самолетом весь арсенал ракет. К наземному показу готовы. Ровно в 14 часов подъезжают две "Волги".

Докладываем руководству области о боевых характеристиках самолета и приглашаем в летную столовую. Не тут-то было! Алексей Антонович говорит: "Я хочу видеть эту грозную технику в воздухе. Кто полетит?" Беру ответственность на себя, одеваю высотный компенсирующий костюм, гермошлем.

Самолет двухкабинный, сзади летчик-оператор. Погода ясная, видимость без ограничений. Взлетаю, на форсаже набираю над аэродромом высоту 11000 м, со снижением до 8000 разгоняю машину и как раз над аэродромом "протыкаю" сверхзвуковую скорость. На земле следящие за моим полетом вздрогнули от громоподобного взрыва. Прохожу над ВПП на высоте 50 м, выполняю горку с двумя восходящими бочками.

После посадки и заруливания на приставленную к самолету лестницу поднялся сам А.А. Слободченко. Снимаю гермошлем, отстегиваюсь от парашюта. После объятий первый секретарь, пораженный зрелищем полета, сажает меня в свою черную "Волгу" и везет, прямо в моих летных доспехах, на остров Хортица, а по дороге говорит, что впервые увидел такую мощную технику, которая охраняет страну и область, впервые познакомился с таким летчиком-руководителем (а я был уже в звании полковника).

"Поэтому, – говорит он, – пока я у власти, продумай и задай мне любую просьбу, только одну и самую для тебя важную, я даю слово, что просьбу выполню". В последующие годы Слободченко стал вторым секретарем ЦК Компартии Украины, а я в Киеве работал заместителем начальника авиации армии.

Но мне так и не удалось "задать самую важную просьбу" большому партийному руководителю. Да у меня и не было никаких просьб...

В Хортице (гнездо бывшего днепровского казачества) нас ждали сауна, купание в Днепре, банкет, ночлег. Словом, полный отдых. В 1965 г. при очередной встрече с А.И. Покрышкиным повторно слышу от командующего грозный вопрос: "Ты почему не подаешь рапорт для поступления в академию?! Молчанием не отделаешься, на ноябрь месяц я тебя включил в список на восьмимесячные высшие академические курсы (ВАК) в Калинин, где ты должен одновременно с учебой сдать экзамены на заочное отделение в академию имени Жукова. Будешь одновременно учиться и летать. Понял?!".

Все мои помыслы были направлены только на летную работу, я боялся быть надолго отлученным от аэродрома, но приказ есть приказ. Делать нечего, осенью отправляюсь в Калинин (ныне Тверь) в Военно-командную академию ПВО имени Маршала Советского Союза Г.К. Жукова, где под руководством Героя Советского Союза маршала авиации Г.В. Зимина был собран сильнейший профессорско-преподавательский состав.

С большим интересом заканчиваю курсы и сдаю вступительные экзамены (по английскому языку лишь с третьего захода) на заочное отделение.

За моей учебой доброжелательно следил начальник факультета заочного обучения Герой Советского Союза генерал-майор Николай Матвеевич Диденко, в годы войны – летчик Сафоновского полка на Северном флоте (лично сбил 10 самолетов противника и потопил две шхуны). Диденко, конечно, знал, что я из Покрышкинской армии, что Александр Иванович считает меня перспективным офицером. В 1968 г. я получил почетное звание "Заслуженный военный летчик СССР".

А своей требовательностью запомнился генерал-лейтенант Слезкин, профессор кафедры тактики высших соединений (дивизия, корпус). Он говорил мне: "Я тебе поблажки не дам. Не хочу, чтобы ты пришел на новую должность и что-то не знал в тактике высших соединений. Это твоя будущая жизнь. Я горжусь тем, что о моих выпускниках уже многие годы идет только добрая слава".

По секретной почте через штаб я получал учебную программу и необходимую литературу. На ежегодной осенней сессии держал экзамены, стараясь, чтобы было поменьше троек, опасаясь того, что вдруг потребует зачетку мой киевский "главный шеф".

Так благополучно и вроде бы незаметно, в напряженной организаторской и летной работе, сочетавшейся с заочным обучением в академии, прошли четыре года. В июне 1970 г. получаю диплом об окончании академии по специальности "командир-инженер войск ПВО" с одновременным присвоением специалиста 3-го класса по ЗРВ и РТВ. Наша академия имела высокий авторитет, никак не ниже, чем Военно-воздушная академия имени Ю.А. Гагарина. Завершив обучение, я почувствовал, как существенно расширился мой кругозор в военной науке.

В мае 1967 г. я получил назначение в Киев на должность заместителя начальника авиации 8-й отдельной армии ПВО. Здесь моим непосредственным начальником стал Герой Советского Союза генерал-майор авиации Владимир Иванович Меркулов, в армии он пользовался огромным авторитетом.

В армии в пяти дивизиях ПВО насчитывалось девять истребительных авиаполков, а также множество полков и бригад ЗРВ и РТВ.

Масштабы моей деятельности расширились. Ознакомившись с обстановкой и получив четкие указания лично от А.И. Покрышкина, срочно переучиваюсь на поступающие в авиаполки новые самолеты Су-15. Перевожу самолетом семью в предоставленную мне прекрасную трехкомнатную квартиру в центре Киева.

Работа закипела. По планам начальника авиации армии большую часть времени работали в полках и дивизиях ПВО.

Очень сильным был отдел боевой подготовки авиации, которым руководил полковник Анатолий Леонидович Иванов, участник Великой Отечественной войны, кавалер четырех орденов Красного Знамени и многих других наград, прекраснейший пилотажник, участник многих воздушных парадов в Москве.

Отдел ИАС (инженерно-авиационная служба) возглавлял генерал-майор авиации Виктор Иванович Суворов, высококвалифицированный авторитетнейший инженер, в деталях знавший особенности эксплуатации всех типов самолетов армии: МиГ-17, МиГ-19, Су-7, Су-9, Су-15, Як-25, Як-28 и всего парка транспортных самолетов.

Отделом штурманской службы руководил опытнейший специалист полковник В. Грачев.

Таким образом, я попал в обстановку, где было чему поучиться у сильных руководителей, не говоря уже о самом командующем армии А.И. Покрышкине.

...21 августа 1968 г. обычное течение службы прервалось. В 10 часов утра – срочный сбор. В зале Военного совета командующий армии ставит задачу: "На занятой нашими сухопутными и воздушно-десантными войсками всей территории Чехословакии организовать в течение ближайших двух дней противовоздушную оборону ЧССР, для чего выделяется из состава ПВО страны три истребительных авиационных полка. С аэродрома Запорожье – 28 самолетов Як-28П с посадкой на аэродром Острава.

Смоленский полк – 36 самолетов МиГ-19П – с посадкой на аэродром Ческе-Бу-деёвице. Нивенский полк – 36 самолетов МиГ-19П – с посадкой на аэродром Жатец. Все руководство выделенной авиацией, ответственность за организацию перелета, боевого дежурства на местах и боевой готовности полков возлагаю на полковника Москвителева. Управление осуществлять с ЦКП города Прага. Подобрать необходимых авиационных специалистов в количестве семи человек, вылет сегодня в 16.00 на самолете Ан-10 с аэродрома Васильков".

Начальникам ЗРВ и РТВ также кратко и четко назначаются силы и средства, места дислокации. Старшим по ПВО армии назначен генерал-майор Куцевалов. Точно в 16.00 вылетела группа ПВО под командованием 1-го заместителя Главкома генерал-полковника А.Ф. Щеглова.

Приземлились на аэродроме Миловице, в 37 км от Праги, здесь уже разместилась Ставка Вооруженных Сил СССР. Нашей группе выделили бронетранспортер и автобус, но выехать в Прагу для захвата Центрального командного пункта в светлое время запретили, так как на дорогах могли быть засады.

Ночью, в 23.00 (европейская разница во времени два часа), доехали благополучно до штаба ПВО. Оружие у нас – только пистолеты ТТ. Щеглов ночью вызывает для сопровождения нашей команды на ЦКП командующего ПВО Чехословакии генерала Каменицкого.

Подает для приветствия руку, чех руки отвел за спину, грубо отвечает: "Оккупантам руки не подаю и на ЦКП вас сопровождать не собираюсь!" Вижу – "вскипел" Афанасий Федорович (при этом разговоре я оказался рядом), глянул в мою сторону и говорит: "Полковник, дай пистолет!" Через три секунды Щеглов уже щелкнул затвором моего пистолета и жестко заявил: "Застрелю, собака! Или поведешь нас на ЦКП, или сейчас же пристрелю!"

Каменицкий побледнел, поднял руки, пробормотал: "Я знаю, ты дурак, ты можешь и застрелить... Поедем". Щеглов сказал: "Я так и знал, что ты трус! В машину марш и на ЦКП". Через час мы заняли ЦКП ПВО Чехословакии, отстранив всю дежурную службу от средств управления.

Возвратив пистолет, генерал-полковник Щеглов приказал мне быть старшим оперативным дежурным до прибытия новой смены и установить связь с ЦКП ПВО СССР в Москве. Вместе со мной остались семь человек авиаторов.

Герой Советского Союза Афанасий Федорович Щеглов был настоящим героем по характеру, боевому духу. Мощного сложения, рыжий, толковый и, я бы сказал, убедительный русский мужик. Участник советско-финской войны. С первых дней Великой Отечественной – на фронте, командовал полком, гвардейскими дивизией и корпусом. В 1944 г. удостоен звания Героя Советского Союза.

Щеглов любил авиацию, летчиков уважал. После отставки в звании генерала армии Афанасий Федорович жил на подмосковной даче в Черной. Мы с ним нередко здесь встречались. Как-то он спросил:

– Ты что получил за Чехословакию?

– Медаль чешскую, – отвечаю, – вот она, самая длинная колодка...

– Как медаль? Я-то орден Ленина.

– Вы же руководитель были. А я кто?

– Нет. У тебя же там были три полка, ты так хорошо себя показал. Неужели медаль?

Поговорили еще немного, вспомнили другие эпизоды и разошлись...

...После ухода руководства с ЦКП занимаю главный стол управления, по ВЧ докладываю о наших действиях дежурному генералу на ЦКП ПВО в Москву. В зале боевого управления – гробовая тишина. Неожиданно в одной из дверей появляется чешка из состава боевого расчета ЦКП. С ведром, наполненным черной краской, она подбежала к рельефной карте ЧССР, на которой обозначены прикрываемые объекты и другие силы и средства вооруженных сил республики, и начала замазывать эту карту.

Громко командую: "Прекратить безобразие!" Моя правая рука – на рукоятке пистолета. Двое моих авиаторов Олег Кувелас и Леня Жолобов под руки вывели за дверь "фанатичку". Расставляю по два своих офицера у каждой двери зала боевого управления. Опять тишина.

Минут через десять подходит ко мне подполковник – чех и докладывает: "Товарищ полковник! Поступила информация, что русские перережут электрокабель, света на ЦКП не будет!" Встаю, кобуру с пистолетом передвигаю на живот (вижу, что мои ребята точно повторяют мои действия), громко объявляю: "Русские кабель обрезать не будут, а если это сделают чехи, то через две секунды должна автоматически включиться аварийная электросеть. Если же свет действительно погаснет, то воспользоваться электрофонариками, которые есть у каждого в противогазе (а их там и в помине не было). При любой провокации вести огонь на поражение".

Чехи, убедившись в нашей решимости выполнить приказ, смирились.

Так в полной тишине сидим в подземелье (ЦКП ЧССР расположен в горе высотой 150 м близ реки Влтава), свет не выключался. В 9.00 нас сменила группа ЗРВ. Затем 23 августа мы, авиаторы, в один день приняли три авиаполка на ранее запланированные аэродромы, на ВПП которых нашим военным руководством было заранее выделено и расставлено по одному танковому батальону, чтобы чешские летчики не могли взлететь.

Кстати, на всех трех аэродромах, куда садились наши полки, чехи заранее сожгли или разбили все приводные станции и другие средства, обеспечивающие безопасную посадку самолетов. И в этих условиях наши летчики при густой дымке, при видимости не более двух–трех километров произвели нормальные посадки.

Первым садился командир полка и с рулежной дорожки руководил по радио со своего самолета посадкой летчиков, которые "гуськом" при визуальной видимости друг друга на дистанции 500–700 м производили посадку на чужих аэродромах. Причем летчиков специально не отбирали, это были штатные боевые полки.

С точки зрения военного искусства проведенная военно-стратегическая операция по захвату в короткие сроки малого государства всеми видами Вооруженных Сил СССР считается классической. Был показан высочайший уровень выучки, подготовки, планирования воздушных и наземных операций.

Политической оценки этой операции я давать не буду, но своими глазами видел и даже кожей ощущал, какое оскорбление и унижение мы нанесли народу Чехословацкой Республики, особенно военным, за одну ночь оккупировав страну.

В первые три дня в знак протеста в Праге с 9 часов утра в течение пяти минут стоял сплошной гул. Гудели паровозы, автомобили и все, что могло гудеть. "Плакала" Прага!

Мы в городе показывали чехам партбилеты, говорили, что мы – братья. Зачем гудите, выходите на демонстрации, почему такое отношение к русским? Но улыбались нам только цыгане, остальные смотрели как на зверей...

Первые дни мы ночевали на бетонном полу, с противогазом вместо подушки. Лучшие гостиницы захватили немецкие войска из ГДР, вели они себя настолько жестко, что вскоре их вывели из Праги.

...Вскоре прибыли штабы дивизий, а с ними отдельные дивизионы ЗРВ и радиолокационные роты. Были отработаны планы противовоздушной обороны ЧССР и планы взаимодействия со штабом 4-й воздушной армии, которой командовал генерал-лейтенант И.И. Пстыго (позднее – маршал авиации), и штабами сухопутных соединений. На каждом аэродроме были развернуты средства для посадки самолетов.

К середине сентября в наших истребительных полках провели уже по две–три летные смены на боевую подготовку. На аэродром Рузене Праги прилетает командующий авиацией ПВО генерал-лейтенант Анатолий Леонидович Кадомцев. Сразу же на вертолете мы вылетели в наши полки. Осмотрели аэродром Жатец, размещение летного и технического состава, заслушали командира полка подполковника А.В. Глумова. К вечеру перелетели на аэродром Ческе-Будеёвице, заслушали командира полка полковника Е.Е. Глущенко и заночевали.

Рано утром вылетели в Остраву, в полк подполковника В.И. Скоморохова. В целом командующий остался доволен, разрешил полеты по планам боевой подготовки и по срочному вызову вылетел в Ставку докладывать генералу армии Н.В. Огаркову о состоянии боевой готовности и организации боевого дежурства частей истребительной авиации ПВО на местах новой дислокации.

Одновременно с благоустройством и отлаживанием системы боевого управления авиаполки не прекращали летную подготовку по схеме двух летных дней в неделю с шестичасовым стартовым временем. Грубых предпосылок и летных происшествий не было.

Постепенно начали налаживаться деловые отношения с руководящим летным составом чешских авиаполков. Их летчики страдали и с завистью смотрели, как мы летаем, в то время, как им на родной земле, в родном небе летать не разрешали.

Все же летчики есть летчики, на мой взгляд, они во всем мире одинаковы по духу. Всегда найдут общий профессиональный язык, Да еще и с юморком...

Запомнился и такой случай. В один из летных дней в Остраве выхожу после полета на Як-28П из кабины, вижу – стоит стройный красивый чех, подполковник, летчик с нашим академическим значком. Представился: "Я заместитель командира местного авиаполка подполковник Рипл Франтишек, разрешите доложить!" Вижу по глазам, что человек пришел с добрыми намерениями.

Поздоровались, отошли в сторону, вдруг летчик прослезился и говорит: "Имею информацию, что сегодня ночью коллаборационисты имеют намерение убить моего отца – генерала в отставке, который всю Великую Отечественную войну воевал в составе советских войск против фашизма! Отец проживает на даче в пятнадцати километрах от Остравы. Прошу вашей помощи".

В кабинете собираю совещание, на котором присутствуют командир полка, старший уполномоченный КГБ и старший инженер полка. После повторной информации решили: выставить ночной пост на даче генерала Рипла в составе шести человек офицеров технического состава во главе с сыном генерала, подполковником Риплом. При приближении к даче нападающих приказ – открыть в воздух шквальный огонь. На поражение не стрелять, по возможности организовать захват.

Информация подтвердилась, в 3 часа ночи четверо вооруженных приблизились к дому и остановились, переговариваясь, у ограды. Из шести стволов внезапно прогремели очереди, и террористов как ветром сдуло, остался только один обрез, брошенный с перепугу у забора дачи.

Впредь к даче генерала Рипла никто близко не подходил, а через неделю меня и полковника Кира Столярского, прибывшего полетать на Як-28 из Жатеца, ночью Франтишек Рипл пригласил к себе домой на ленч.

Приглашение было принято, и мы вдвоем без водителя на ГАЗ-69 поздней ночью посетили нашего нового товарища и его семью, где нас благодарили за спасение отца. Других подобных инцидентов за время нашего трехмесячного пребывания в ЧССР не было.

В выходные дни для нас организовывали экскурсии. Границы в ГДР и в Польшу были открыты. Для нас все было в новинку, первый раз мы оказались за рубежом. В Дрездене посетили известную галерею. В Польше побывали в Освенциме и Кракове.

В ноябре из Ставки поступает команда: "Готовиться к перелету к местам постоянной дислокации", т.е. по домам. Радости нет предела! Вместе с авиационными специалистами вылетаю на вертолете, лично проверяю готовность всех трех своих авиаполков и докладываю в Москву командующему авиацией ПВО страны генерал-лейтенанту А.Л. Кадомцеву.

Анатолий Леонидович, выслушав мой доклад, поздравляет меня с новым назначением на должность заместителя по авиации командующего 4-й отдельной армии ПВО в Свердловске, вместо генерала В. Шилова, который убыл к новому месту назначения в Бакинский округ ПВО.

Извинившись передо мной за то, что я уже назначен приказом министра обороны на Урал без моего согласия, генерал Кадомцев указал на мою личную ответственность за перелет полков из Чехословакии.

Погода здесь в ноябре самая отвратительная: туман (днем приподнятый), видимость не более одного километра. По прогнозу до конца месяца и далее улучшения не ожидается... Все рвутся домой, обстановка накалилась. Звонит мне на ЦКП в Прагу полковник Е.Е. Глущенко, опытнейший, авторитетный командир Смоленского полка и предлагает: "Без проведения разведки погоды, а ее проводить нельзя (взлететь можно, сесть нельзя из-за отсутствия необходимых средств посадки на аэродромах), нас не выпустят. Давайте рисковать. Я выдаю вам фиктивную разведку погоды для Ставки, получаем добро на вылет, и гарантирую безопасный взлет полка парами и уход на свою базу. В замыкающей паре вылетает командир".

Зная высокий уровень подготовки летного состава, а также учитывая опыт и серьезность подхода к безопасности полетов командиров полков, иду на риск с обманом Ставки, где представителем по ПВО был генерал-полковник авиации Подгорный Иван Дмитриевич – педантичный, сверхосторожный заместитель Главкома ПВО по СВД (странам Варшавского Договора).

Получаю добро на вылет и выпускаю первым Смоленский полк, следом Запорожский полк, замыкающим вылетел Нивенский авиационный полк имени А.И. Покрышкина. Погода в местах постоянной дислокации не подвела. Все в один день благополучно вернулись домой. Летные руководители могут представить мое состояние (на какой я решился риск) до тех пор, пока не сел на свою базу последний самолет...

Слава Богу, риск оказался оправданным. Следующий день ушел на собственные сборы домой, в Советский Союз, и на "расслабление". Чешское авиационное руководство на радостях пригласило на пикник. На вертеле на углях всю ночь запекали бычка, внутри которого, обложенный укропом, петрушкой и другими пряностями, был зашит маленький баранчик.

С нашей стороны прошло предложение – каждому участнику пикника на шею подвешивалась солдатская фляга со спиртом. В руках нож и вилка. Выпивай, подходи, вырезай нужный кусок мяса и закусывай стоя. Через час-полтора от бычка остался скелет. Многие чешские друзья остались у костра отдыхать на травке. Советские авиаторы устояли на ногах. В тот же вечер мы вылетели в Киев на Ан-12.

После прибытия каждый из нас два дня писал отчет о проведенных мероприятиях. На третий день командующий авиацией ПВО страны А.Л. Кадомцев прислал за мной самолет с приказом срочно вылететь в Свердловск и приступить к исполнению новых обязанностей.

Комментарии
Добавить комментарий
  • Читаемое
  • Обсуждаемое
  • Past:
  • 3 дня
  • Неделя
  • Месяц
ОПРОС
  • В чем вы видите основную проблему ВКО РФ?