25 февраля, 2013

КИТАЙ И КОРЕЯ

ГЛАВА ВТОРАЯ

ВОЕННО-ПОЛИТИЧЕСКОЕ И ВОЕННО-СТРАТЕГИЧЕСКОЕ СОДЕРЖАНИЕ ЛОКАЛЬНЫХ ВОЙН И ВООРУЖЕННЫХ КОНФЛИКТОВ

Военно-политическое содержание любой локальной войны и вооруженного конфликта включает в себя следующие типовые компоненты: военно-политические и оперативно-стратегические цели; масштабы войны (конфликта) и способы ее (его) развязывания; используемые силы и средства; формы и способы вооруженной борьбы; продолжительность и интенсивность военных действий; методы политического урегулирования; итоги и результаты военной конфронтации.

Некоторые отечественные исследователи считают, что главным, определяющим в локальных войнах и вооруженных конфликтах является их социальный характер, в содержательную часть которого они включают почти те же элементы: масштабы конфликта, специфику применения в нем способов, форм и средств борьбы, возможные последствия. С этим можно согласиться.

Однако, по мнению авторского коллектива, вычленение типовых компонентов при рассмотрении военно-политического и оперативно-стратегического содержания любой военной конфронтации можно отнести к методологии более объективной, научно обоснованной и более современной.

Анализ отечественной и зарубежной литературы и источников позволяет сделать вывод о том, что после окончания второй мировой войны СССР принимал участие во многих локальных войнах и вооруженных конфликтах, как на собственной территории, так и за ее пределами.

С 1992 г., несмотря на значительное снижение уровня международной напряженности, российские войска участвовали (и участвуют) в восьми различных вооруженных конфликтах и операциях по поддержанию мира как на территории Российской Федерации, так и в странах ближнего и дальнего зарубежья (см. Приложения 1,2).

Учитывая большой исторический опыт участия отечественных вооруженных сил в локальных войнах и вооруженных конфликтах, представляется возможным рассмотреть некоторые аспекты их военно-политического и оперативно-стратегического содержания. При этом оговоримся, что война в Афганистане, а также деятельность федеральных войск в Чечне в связи с их спецификой будут рассмотрены в последующих главах.

К тому же военно-политическому содержанию войны в Афганистане уже посвящено достаточное количество книг и монографий (Афганистан: итоги бесконечной войны. Под ред. А. Малашенко. М., 1999; Востоковедный сборник. Вып. 1. Симферополь, 1997; Гареев М. А. Моя последняя война. М., 1996; Громов Б. Ограниченный контенгент. М., 1995; Демин А. Боевые действия ОКСВ против бандформирований на территории ДРА. М., 1985; Зарубежная историография 80-х годов о войне в Афганистане. М., 1990; Книга Памяти военнослужащих органов и войск КГБ СССР, погибших в Афганистане в 1979-1989 гг. М., 1993; Кудрявцев А., Особенности боевых действий войск в Афганистане. Уч. пособие. М., 1996; Ляховский А. А. Трагедия и доблесть Афгана. М., 1995; Никитинко Е. Г., Киселев Н. В. Аналитическая оценка стахастических взаимосвязей и зависимостей в Афганской войне. М., 1995; Опыт ведения боевых действий соединений и частей на территории РА с 1980 по 1987 гг. М., 1988; Опыт организации и ведения боевых действий на территории Республики Афганистан. Уч. пособие. Ташкент, 1988; Опыт применения ОКСВ для оказания помощи афганскому народу. М., 1990; Опыт применения советских войск в Республике Афганистан. Сборник материалов научно-практической конференции. М., 1990; Пиков Н. И., Никитенко Е. Г. и др. Война в Афганистане. М., 1991; Селихов К. М. Необъявленная война: записки афганского разведчика. М., 1986; Текущий архив аппарата главного военного советника в Республике Афганистан. Д. 54, 40-я армия и др.).

Что касается чеченских событий, то их фундаментальное обобщение требует особого подхода и времени, что частично выходит за рамки настоящего исследования.

Советское/российское военное присутствие за рубежом осуществлялось в различных формах. Среди них: размещение в мирное время воинских контингентов в качестве сдерживающей силы; обеспечение вооруженной охраны правительств зарубежных государств, ориентированных в своей внутренней и внешней политике на СССР; помощь иностранным армиям и флотам военными советниками, специалистами, оружием и военной техникой; прямое участие в боевых действиях штатными соединениями, частями и подразделениями Вооруженных Сил.

Широкое разнообразие подобных форм, их частое "переплетение" дали основание авторам ввести в научный оборот термин "советский (российский) военный компонент", который, по их мнению, в наиболее обобщенном виде отражает отечественное военное присутствие в локальных войнах и вооруженных конфликтах современности.

При исследовании проблемы авторы столкнулись с определенным парадоксом: все как бы известно – но ничего не известно! Оказалось, что в современной военно-исторической литературе напрочь отсутствует конкретный эмпирический материал об отечественном военном присутствии за рубежом.

Именно тот материал, который так необходим исследователю для всестороннего анализа проблемы с учетом ее оперативно-стратегического и оперативно-тактического содержания в разрезе временных, географических и пространственных координат, а также роли личности в той или иной кризисной ситуации.

В контексте изложения последующего материала необходимо сделать одну оговорку. Присутствие военного компонента того или иного государства за пределами собственных границ – это неотъемлемый атрибут вооруженного насилия второй половины XX в. В 123 странах (на 1995 г.) по линии МО СССР/РФ побывали наши соотечественники. Не единожды (в более, чем 40 случаях) они попадали в кровавые жернова местных страстей.

Авторы же рассматривают лишь отдельные (типичные) примеры нашего "классического" военного присутствия за рубежом (по политико-географическому принципу), опираясь при этом на имеющиеся официальные документы, в которых уже законодательно закреплен статус "воина-ветерана".

НА ДАЛЬНЕМ ВОСТОКЕ И В ЮГО-ВОСТОЧНОЙ АЗИИ

КИТАЙ

Первый классический опыт участия в боевых действиях за рубежом после второй мировой войны советские войска приобрели в феврале–октябре 1950 г. на территории Китайской Народной Республики, участвуя в отражении налетов гоминьдановской авиации на китайские города.

14 февраля 1950 г. в Москве был подписан договор между СССР и КНР, в соответствии с которым Советский Союз брал на себя обязательство "оказывать помощь Китаю" всеми имеющимися у него средствами, включая военные. При этом был учтен опыт военного сотрудничества между двумя странами, накопленный накануне и в ходе второй мировой войны.

В тот же день постановлением Совета Министров СССР № 582-227сс для организации ПВО г. Шанхая была создана Группа советских войск противовоздушной обороны.

Решение создать в Шанхае советскую группировку войск ПВО предваряли советско-китайские переговоры в Москве в декабре 1949 г. и начале февраля 1950 г. В ходе них Мао Цзэдун и Чжоу Эньлай поставили перед И. Сталиным и Н. Булганиным вопрос о создании с помощью Советского Союза национальных ВВС и ВМС для захвата Тайваня (Формозы), где укрылись остатки войск Чан Кайши.

Китайские лидеры попытались получить санкцию Москвы на проведение секретной диверсионной акции в отношении Тайваня с использованием "своих" добровольцев, а также волонтеров из "числа военнослужащих стран народной демократии".

Однако И. Сталин с этим не согласился. Он лишь дал согласие обучить "кадры китайского морского флота" в Порт-Артуре с последующей передачей части советских кораблей Китаю; подготовить план десантной операции на Тайвань в советском Генеральном штабе и направить в КНР группировку войск ПВО и необходимое количество советских военных советников и специалистов.

В Китае в 1950–1953 гг. побывало 3642 советника и специалиста СА и ВМФ. А всего до 1966 г. – 6695 чел. (в том числе 68 генералов, 6033 офицера, 208 человек срочной службы и 386 рабочих и служащих).

За этот период 1514 китайских военнослужащих прошли подготовку в военных учебных заведениях Советского Союза (в том числе для СВ – 97 чел., ПВО – 178 чел., ВВС – 466 чел., ВМС – 608 чел., тыла – 99 чел. и др. – 66 чел.).

По имевшимся в Генеральном штабе ВС СССР сведениям, гоминьдановские ВВС, базировавшиеся на островах Тайвань и Чэкоушаньдао, начали производить воздушные налеты на города Шанхай, Нанкин, Сюйчжоу и на места дислокации подразделений Народно-освободительной армии Китая (НОАК) в районе населенного пункта Нинбо.

Наиболее интенсивным бомбардировкам подвергались промышленные объекты, электростанции, железнодорожные узлы и аэродромы. Своих военно-воздушных сил для борьбы с авиацией противника КНР не имела. А части зенитной артиллерии, находившиеся, к примеру, в районе Шанхая, на 70% были небоеспособными.

Командующим группировкой советских войск ПВО в Шанхае был назначен генерал-лейтенант П. Батицкий, начальником штаба – полковник Б. Высоцкий. Заместителями командующего Группой войск стали: по авиации – генерал-лейтенант авиации С. Слюсарев, по зенитной артиллерии – полковник С. Спиридонов, он же командовал 52-й зенитно-артиллерийской дивизией.

Главным военным советником при Народно-освободительной армии Китая и военным атташе в этот период являлся генерал-лейтенант П. Котов-Легоньков.

В боевой состав Группы входили: оперативная группа (управление группы войск, управление 106-й истребительной авиационной и 52-й зенитно-артиллерийской дивизий); 29-й гвардейский истребительный (на самолетах МиГ-15), 351-й истребительный (на самолетах Ла-11), 829-й смешанный (на самолетах Ту-2 и Ил-10) авиационные полки; 1-й гвардейский зенитно-прожекторный полк; 64-й отдельный радиотехнический батальон воздушного наблюдения, оповещения и связи (ВНОС); 278, 286 и 300-й отдельные автотехнические батальоны; отдельные радиотехническая и автомобильная кислородно-добывающая станции; 45-я отдельная рота связи и транспортная авиагруппа (на самолетах Ли-2).

25 февраля генерал-лейтенант П. Батицкий прибыл в Пекин, где его принял главнокомандующий НОАК Чжу Дэ, которому он доложил о составе и задачах группировки. Здесь же было принято решение о включении в ее состав четырех китайских зенитно-артиллерийских полков смешанного состава (2, 3, 11 и 14-й). После этого штаб Группы приступил к рекогносцировке аэродромных узлов Шанхая, Нанкина и Сюйчжоу.

27 февраля план сосредоточения группировки войск ПВО г. Шанхая был представлен на утверждение начальнику Генерального штаба ВС СССР генералу армии С. Штеменко. Предусматривалось завершить сосредоточение советских войск к 23 марта 1950 г.

С 9 по 15 февраля в Шанхай прибыли: оперативная группа командующего советскими войсками, управление 106-й над ПВО, управление 52-й зад и 64-го ортб ВНОС.

7 марта с аэродрома Дальний на аэродром Сюйчжоу был передислоцирован 351-й иап, а в период с 16 марта по 1 апреля шесть авиазвеньев этого полка перебазировались на аэродром Дзяньвань (8 км севернее Шанхая); три звена были оставлены для прикрытия аэродрома Сюйчжоу, где производилась сборка самолетов МиГ-15 29-го иап, доставленных туда по железной дороге из СССР. 9 марта в Сюйчжоу прибыл личный состав полка и авиакомендатура 286-го отдельного автотехнического батальона.

В тот же день в Нанкине разместилась оперативная группа 829-го смешанного авиаполка. В течение марта-апреля на территорию Китая были передислоцированы и другие советские части.

К 22 марта было закончено оборудование командного пункта, с которого осуществлялось централизованное управление войсками.

В марте начала поступать авиационная техника. 40 самолетов МиГ-15 29-го иап прибыли железнодорожным транспортом из Новосибирска в Сюйчжоу в разобранном виде. С 10 по 14 марта они были собраны.

К 1 апреля 39 самолетов перебазировались на постоянное место дислокации 29-го иап – аэродром Дачан (10 км северо-восточнее Шанхая). 351-й иап к этому времени сосредоточился на аэродроме Дзяньвань.

Через неделю прибыли: 829-й смешанный авиаполк с аэродрома Дальний в аэропорт Сюйчжоу; 278-й автотехнический батальон развернулся на аэродроме Дачан; 286-й – на аэродроме Дзяньвань. Что касается 300-го батальона, который с октября 1949 г. уже находился в Китае, то он был передислоцирован из Пекина на аэродром Сюйчжоу.

1-й гвардейский зенитно-прожекторный полк с 23 марта закрепился на девятнадцати позициях в районе Шанхая, образовав круговую световую зону с радиусом 10-20 км и зону обнаружения самолетов в 20-30 км от центра города.

Сосредоточение и развертывание войск, боевой техники и материальных средств прошло по плану. Основная часть офицеров штаба Группы прибыла в Китай самолетом, упредив войска на 10-20 дней, что позволило заблаговременно решить ряд оперативных задач.

Всего в состав советской Группы войск входило: 118 самолетов (в том числе: МиГ-15 – 39, Ла-11 – 40, Ту-2 – 10, Ил-10 – 25, Ли-2 – 4), 73 прожекторных и 13 радиотехнических станций, 116 радиостанций, 31 радиоприемник и 436 единиц автотранспорта.

Воздушная разведка противника была организована следующим образом. Четыре парных радиотехнических поста ВНОС (в пунктах Цидун, Наньхой, Хайянь и Усянь) в светлое время суток вели непрерывное наблюдение за воздухом и передавали данные наблюдения на головной пост ВНОС, который информировал командный пункт Группы и все части.

Радиотехнический пост ВНОС в пункте Хун Цзяолу, авиационные радиотехнические средства на аэродромах Дачан и Дзяньвань, зенитно-артиллерийская дивизия и прожекторный полк несли дежурство в темное время суток.

Кроме того, круглосуточно вели наблюдение за воздухом посты зенитной артиллерии, все прожекторные точки, наблюдатели радиотехнических постов ВНОС, разведчики на КП группы и частей, китайские посты ВНОС.

В период развертывания войск использовалась в основном проводная связь, что свело к минимуму возможность противника прослушивать работу радиосредств и пеленговать радиостанции группировки. Для организации телефонной связи боевых порядков были использованы городские кабельные телефонные сети китайских узлов связи (не использовались лишь сети, оборудованные американскими телефонными станциями).

В течение 7-15 марта был проложен подземный кабель от узла связи командного пункта к магистральному кабелю городской телефонной сети. Для большей скрытности все работы проводились ночью. Так был обеспечен выход с узла связи КП Группы на международную станцию Шанхая и на ближайшую районную китайскую телефонную станцию. Радиосвязь же была развернута лишь частично. Контрольные приемники, работавшие на прослушивание противника, были смонтированы совместно с радиоузлом зенитной артиллерии. Радиосети готовились к действиям в случае нарушения проводной связи. Проверка связи в радиосетях проводилась на пониженной мощности короткими сигналами два раза в сутки.

Штаб группировки советских войск заранее выявил противостоящую группировку ВВС противника, которая состояла из четырех истребительных, двух бомбардировочных и двух транспортных авиаполков, одной разведывательной авиационной эскадрильи и одного отряда особого назначения.

Всего в ней насчитывался 361 самолет, из них: 158 истребителей (в том числе "Мустанг" – 110 и "Тандерболт" – 48), 65 бомбардировщиков (из них В-24 – 21, В-25 – 28 и "Москито" – 16), 16 самолетов-разведчиков и 1 транспортный самолет. Самолеты Гоминьдана базировались в основном на аэродромах о-ва Тайвань и Чжуашаньского архипелага.

Согласно приказу министра Вооруженных Сил СССР №0040 от 16 февраля 1950г. район боевых действий истребительной авиации группировки был строго ограничен: 70 км северо-восточнее Шанхая, Цзыйцзыюй и далее на юг о-ва Хэнша, по северному берегу залива Ханьчжоувань до города Ханчжоу.

Действия Группы в зависимости от активности противника подразделялись на два этапа.

На первом этапе (с 24 февраля по 18 мая) противник одиночными самолетами производил систематические разведывательные полеты в обороняемом советскими войсками районе, а также одиночными самолетами и мелкими группами пытался как днем, так и ночью совершать налеты на аэродромы и объекты города Шанхая.

Кроме того, гоминьдановская авиация одиночными самолетами и мелкими группами наносила воздушные удары по боевым порядкам войск НОАК на побережье. Всего, по данным штаба Группы советских войск, в этот период противник произвел 367 самолето-вылетов, в том числе 10 ночью.

На втором этапе (с 18 мая по 20 октября) противник прекратил всякие полеты в обороняемом районе и только с началом военных действий в Корее производил полеты вне границ района советской Группы по маршруту Тайвань – Южная Корея – Тайвань. Гоминьдановцами было совершено только 12 самолето-вылетов, в том числе 9 ночью.

7 марта 1950 г. 351-й иап приступил к боевому дежурству. Полк базировался в Сюйчжоу и имел задачу – патрулированием в воздухе и дежурством на аэродроме в готовности № 1 и № 2 не допустить бомбардировки с воздуха аэродрома и железнодорожного узла.

Первый воздушный бой произошел 13 марта. Патрулировавшее звено истребителей Ла-11 (командир В. Сидоров) обнаружило южнее Сюйчжоу средний бомбардировщик В-25. Командир звена произвел две атаки с задней полусферы сверху с дистанции 800-400 м. Подбитый самолет противника упал в горах северо-западнее Нанкина.

На следующий день во втором воздушном бою патрулировавшим звеном Ла-11 под командованием П. Душина был сбит еще один самолет В-25, который с горящим мотором произвел посадку на фюзеляж в 5 км северо-восточнее аэродрома Сюйчжоу. Шесть человек экипажа были взяты в плен, а седьмой (радист) погиб. После этого случая активность воздушного противника несколько снизилась.

20 марта в 85 км юго-восточнее Шанхая была обнаружена неизвестная цель. В воздух поднялись 9 Ла-11 с задачей уничтожить противника на ближних подступах к Шанхаю. Первая пара истребителей после обнаружения трех "Мустангов" пошла на сближение. Гоминьдановцы уклонились от боя и ушли за границу запретной зоны. Следовавшие за "Мустангами" бомбардировщики беспорядочно сбросили бомбы и тоже скрылись.

2 апреля два самолета "Мустанг", пролетавшие в районе северного побережья залива Ханчжоувань, встретились с двумя советскими истребителями. Капитан И. Гужев внезапно атаковал противника и первой же очередью сбил истребитель ведомого, а затем двумя последующими очередями уничтожил и самолет ведущего.

В целом гоминьдановская авиация с 20 февраля по 20 октября потеряла 7 самолетов (В-24 – 2, В-25 – 2, "Мустанг" – 2 и "Лайтнинг" – 1), после чего налеты на Шанхай и его пригороды прекратились. Основные усилия ВВС противника были перенацелены на борьбу с наземными войсками НОАК. Они систематически вели разведку вдоль побережья, атаковали автоколонны и скопления мелких кораблей. Однако это не наносило существенного ущерба армии Китая.

Для совершенствования боевой выучки китайского личного состава в штабах и подразделениях под руководством офицеров 52-й зенитно-артиллерийской дивизии систематически проводились занятия по изучению боевой техники и по отработке способов управления частями и подразделениями в бою. Всего состоялся 2591 час учебных занятий.

С 1 августа части Группы параллельно с несением боевой службы в соответствии с шифротелеграммой военного министра СССР № 3365 от 13 июля 1950 г. приступили к переучиванию и обучению личного состава частей ПВО НОАК на технике группы войск. При этом вся она, как и имущество группировки советских войск, в соответствии с постановлением Совета Министров СССР от 21 июля, подлежали передаче китайскому правительству.

С 13 по 17 октября была создана смешанная советско-китайская комиссия, которая произвела отбор переученного местного личного состава, а также передачу и прием военной техники и материальных средств. По оценке комиссии, все переданное находилось в хорошем состоянии, а подготовленные китайские части ПВО были способны к самостоятельному ведению боя с одиночными и мелкими группами самолетов противника днем в простых метеоусловиях.

19 октября 1950 г. вся система ПВО Шанхая была передана командованию НОАК, а советские воинские части частично возвращены на родину и частично передислоцированы в Северо-Восточный Китай на формирование 64-го истребительно-авиационного корпуса для участия в боевых действиях по прикрытию частей и соединений китайских добровольцев в Северной Корее.

Всего советские авиационные части произвели: на прикрытие аэродромов и объектов Шанхая и на перехват самолетов противника – 238 самолето-вылетов; на учебно-боевую подготовку – 4676 самолето-вылетов; на обеспечение полетов транспортной авиации – 193 самолето-вылета. В шести воздушных боях советские летчики сбили 6 самолетов противника, не потеряв при этом ни одного своего. Кроме того, четыре китайских зенитно-артиллерийских полка сбили еще один самолет гоминьдановцев (В-24).

Безвозвратные потери личного состава Группы с февраля по октябрь 1950 г. составили 3 человека: 2 офицера (летчики Макеев и Простеряков) и 1 рядовой. За это же время было потеряно 2 самолета (МиГ-15 и Ла-11). Советскими зенитчиками по ошибке был сбит один самолет ВВС НОАК (Ту-2).

За отличное выполнение задания руководство НОАК объявило благодарность личному составу Группы советских войск. Все военнослужащие были награждены китайской медалью "За оборону Шанхая". Указом Президиума Верховного Совета СССР от 15 декабря 1950 г. (без публикации в печати) за отличное выполнение своего служебного долга орденом Ленина были награждены капитан Н. Гужев, старшие лейтенанты С. Володкин и П. Душин, майор Ю. Колесников и капитан И. Шинкаренко. Ордена Красного Знамени были удостоены старший лейтенант Н. Абрамович, генерал-лейтенант П. Батицкий, полковник Б. Высоцкий, старший лейтенант В. Люфарь, лейтенант С. Попов, генерал-лейтенант авиации С. Слюсарев, старший лейтенант В. Сидоров, полковники С. Спиридонов и М. Якушин.

Таким образом, группировка советских войск ПВО в Шанхае поставленную задачу выполнила успешно. Ее присутствие в Китае преследовало прежде всего не военную, а военно-политическую и морально-психологическую цели. Большое значение имели обучение китайского личного состава и передача ему всей советской военной техники и оружия.

Одновременно с созданием и боевой деятельностью советской группы в Шанхае в различных районах КНР под руководством советских военных специалистов и советников была развернута широкомасштабная работа по техническому перевооружению существующих и формированию новых соединений и частей НОАК и обучению ее военнослужащих.

Следует отметить, что с середины 50-х годов между правительствами СССР и КНР (впервые в мировой практике) начал прорабатываться вопрос оснащения китайских вооруженных сил ракетным (в том числе ядерным) оружием. Уже в сентябре 1956 г. в Китай в соответствии с межправительственным соглашением прибыла группа советских военных специалистов по ракетной технике для проведения рекогносцировочных работ.

Через год с небольшим Пекин получил несколько ракет Р-1 с обычными боеголовками, которые были доставлены в новое "жилье" по железной дороге эшелоном № 23770, вышедшим с арсенала № 24 со станции Михайленки Юго-Западной железной дороги. До января 1958 г. в Китай были поставлены еще 63 "единицы техники" для ракет второго поколения Р-2, что позволило развернуть первый ракетный дивизион НОАК.

Дальнейшими планами двустороннего военно-технического сотрудничества предусматривались поставки в КНР "ракетной техники современных образцов", в том числе "нового поколения ракет Р-5" с ядерными боеголовками. Лишь ухудшение советско-китайских отношений в 1959 г. не позволило реализовать эти планы. Широкомасштабная переброска ядерных сил была осуществлена СССР через несколько лет в ходе Карибского кризиса (о чем будет рассказано несколько позже).

Однако вернемся назад, к лету 1950 г. Именно тогда военное сотрудничество между СССР и КНР заметно активизировалось, что было связано с началом войны в Корее.

КОРЕЯ

Как свидетельствуют документы из отечественных архивов (Архив Президента Российской Федерации и Центральный архив Министерства обороны Российской Федерации), первоначально участие советских войск в Корейской войне не предполагалось.

С одной стороны, правительство СССР, основываясь на еженедельных докладах посла в КНДР Т. Штыкова и на конфиденциальной информации северокорейского правительства, несколько иллюзорно представляло истинную обстановку на Корейском полуострове.

Этому во многом способствовали победы освободительных революций в Китае, Вьетнаме, на Филиппинах и в Малайе, а также успех коммунистов в Японии. В самой Южной Корее сложилась неустойчивая внутриполитическая обстановка. В Москве надеялись на легкую победу северян.

С другой стороны, советское руководство опасалось, что прямое участие Вооруженных Сил СССР в войне на стороне Северной Кореи вызовет негативную реакцию в США и в мире: Советский Союз со всей очевидностью будет обвинен во вмешательстве во внутренние дела суверенной Кореи.

Именно такое обвинение Москва уже предъявляла Вашингтону за его помощь гоминьдановскому правительству.

К тому же в Кремле ясно осознавали, что участие советских войск в войне на Корейском полуострове может повлечь за собой обострение военно-политической обстановки в Европе, где в апреле 1949 г. был создан военный блок НАТО.

Более того, Москва располагала информацией о том, что вторжение армии Северной Кореи на территорию Южной Кореи будет рассматриваться в европейских кругах как прелюдия аналогичному наступлению СССР в Германии. ФРГ тут же была включена в общеевропейскую систему обороны, чтобы в какой-то мере не допустить подобного развития событий.

Исходя из этого, руководство СССР с началом войны в Корее сделало четкую установку на ее ведение только силами Корейской народной армии (КНА) и южнокорейских партизан с привлечением ограниченного числа советских военных советников на территории Северной Кореи.

Участие личного состава Вооруженных Сил СССР в войне в Корее целесообразно, на наш взгляд, рассматривать в преломлении развития пяти этапов событий на полуострове.

Первый этап – подготовительный. Военная помощь СССР в создании и оснащении Корейской народной армии до начала военных действий (с 1946 г. до 25 июня 1950 г.).

Второй этап – начало войны. Переход северокорейскими войсками 38-й параллели и развитие наступления до р. Нактонган (25 июня – 14 сентября 1950 г.).

Третий этап – контрнаступление многонациональных сил ООН и выход их в северные районы КНДР (15 сентября – 24 октября 1950 г.).

Четвертый этап – вступление в войну китайских добровольцев. Отступление войск ООН из Северной Кореи. Боевые действия сторон в районе 38-й параллели (25 октября 1950 г. – 9 июля 1951 г.).

Пятый этап – боевые действия сторон в ходе переговоров о перемирии вплоть до окончания войны (10 июля 1951 г. – 27 июля 1953 г.).

Институт советских военных советников был утвержден вместе с созданием КНА 8 февраля 1948 г. В этот день в Пхеньяне состоялся первый парад народной армии, насчитывавшей две пехотные дивизии, охранную бригаду, офицерскую и политическую школы. До этого времени (с середины 1946 г.) армия Северной Кореи существовала полуофициально.

С образованием в начале 1948 г. при Народном комитете Северной Кореи Департамента национальной обороны была оформлена де-юре и деятельность военных советников СССР.

Они назначались из числа генералов и офицеров 25-й армии, освобождавшей Корею от японцев в августе 1945 г., и было их 470 человек. К концу 1948 г. (после провозглашения КНДР) решением начальника Генерального штаба ВС СССР численность советских военных советников была сокращена до 209 человек (1 генерал, 173 офицера и 35 сержантов).

Главным военным советником был назначен генерал-лейтенант Н. Васильев, который обязан был координировать свою деятельность с советским послом Т. Штыковым.

Характерно, что последний был назначен на столь высокий дипломатический пост с должности заместителя командующего войсками Приморского военного округа по политчасти. Он оставался в кадрах Вооруженных Сил с сохранением воинского звания генерал-полковника.

Забегая вперед, отметим, что и второй посол в КНДР В. Разуваев, одновременно являвшийся главным военным советником при КНА до конца апреля 1953 г., также имел воинское звание генерал-лейтенанта.

Он сменил на этих постах Т. Штыкова и Н. Васильева в конце ноября 1950 г., когда те были освобождены от обязанностей за "грубые просчеты в работе, проявившиеся в период контрнаступления американских и южнокорейских войск".

Более того, 3 февраля 1951 г. Т. Штыков был понижен в воинском звании до генерал-лейтенанта и через 10 дней уволен из рядов Вооруженных Сил в запас.

В соответствии с постановлениями Совета Министров СССР от 16 мая и 29 ноября 1950 г. штатная численность военных советников, инструкторов и обслуживающего персонала при КНА была определена в 246 человек.

Однако эти должности никогда не были укомплектованы полностью ввиду нехватки офицеров, имевших практический опыт работы в армейском звене и знавших особенности Дальневосточного ТВД.

До начала войны советники находились при министерстве национальной обороны КНДР, а также при командующих родами войск и начальниках служб, в пехотных дивизиях и отдельных пехотных бригадах, пехотных и артиллерийских полках, отдельных боевых и учебных частях, в офицерской и политической школах.

Во многом благодаря советским военным советникам была создана Корейская народная армия. С помощью их и советского Генерального штаба разрабатывались все планы операций КНА на случай войны на Корейском полуострове, проводилась рекогносцировка местности в районе 38-й параллели.

После вывода советских войск из Северной Кореи, а позднее и американских – из Южной, советское руководство приняло решение оставить в КНДР 4293 военных специалиста.

Что касается американцев, то в Республике Корея они оставили лишь военную миссию в составе 500 человек во главе с генералом Дж. Робертсом.

В число объектов обслуживания оставшихся военных специалистов входили: три авиационные комендатуры для технического обеспечения воздушной трассы Владивосток–Порт-Артур, Хейдзинский разведывательный пункт, станция "ВЧ" министерства госбезопасности в Пхеньяне, трансляционный пункт в Ранане, врачи советских больниц, редакция газеты на корейском языке, школа подготовки национальных военных кадров и Сейсинская военно-морская база, насчитывавшая 54 боевых корабля и вспомогательных судна.

25 июня в 4 ч. 40 мин. началась война в Корее, открывшая второй этап участия в ней советского военного компонента, представленного главным образом военными советниками и специалистами. Все они находились при штабе фронта и главнокомандующем КНА Ким Ир Сене, а также в тыловых соединениях и частях, так как их деятельность ограничивалась запретом Генштаба ВС СССР пересекать 38-ю параллель. Этот приказ оставался в силе до конца войны.

Основу ударной мощи многонациональных сил ООН составляла американская авиация, которая насчитывала к началу войны более 1100 самолетов. Главные силы тактической авиации были объединены в 5-ю воздушную армию, дислоцировавшуюся в Японии.

В состав армии входили тактические бомбардировщики, истребители и самолеты-разведчики. Стратегическая авиация была включена в состав специально созданного Временного бомбардировочного командования.

Кроме того, на Дальнем Востоке имелись объединения, соединения и части транспортной, авиадесантной, палубной авиации и авиации ПВО, которые также привлекались для выполнения боевых задач. ВВС Южной Кореи, хотя и существовали организационно, практически имели лишь небольшое число учебно-транспортных самолетов Т-6. К концу войны авиационный парк США увеличился до 2400 боевых самолетов.

По словам бывшего госсекретаря США Г. Киссинджера, коалиционные силы довольно пассивно отнеслись к возможности участия в боевых действия и выступили на стороне Америки чисто с позиции солидарности.

Вследствие этого Вашингтон оказался вовлеченным в ограниченную войну, доктрина которой отсутствовала, и оборонял отдаленную страну, не представлявшую для него какого-либо стратегического интереса.

Принципиальной целью американского вмешательства было продемонстрировать, что существует "возмездие за агрессию". В то же время трумэновская администрация поверила в то, что имеет место осуществление "коммунистического плана глобального характера" и сочла наступление войск Пхеньяна "первым шагом согласованной китайско-советской стратегии".

На повестку дня ставилась задача противостояния коммунистической агрессии во всем бассейне Тихого океана. Именно в этом контексте следует рассматривать направление кораблей 7-го флота США к берегам Тайваня и решение об увеличении американской военной помощи французской армии во Вьетнаме.

С началом контрнаступления многонациональных войск ООН (третий этап) для КНА начался самый тяжелый период. Она несла большие потери. Тогда северокорейское правительство обратилось к советскому руководству с просьбой о посылке "интернациональных летных сил" для прикрытия боевых порядков корейской армии с воздуха.

Вскоре на территории Китая началось формирование "средств прикрытия", которые в конечном итоге были объединены в 64-й истребительный авиационный корпус, который и принимал участие в Корейской войне.

В целях оказания помощи главному командованию Корейской народной армии в управлении войсками в КНДР была направлена группа генералов Генерального штаба Советской Армии во главе с заместителем начальника Генштаба генералом армии М. Захаровым. В 1950–1952 гг. он уже находился в Северной Корее, а позже – в Китае.

Однако на данном этапе руководство СССР по-прежнему воздерживалось от прямого военного вмешательства в конфликт, сделав ставку на прямую помощь КНДР со стороны Китая, который до этого неоднократно заявлял, что готов оказать Пхеньяну любую поддержку. В то же время СССР продолжал активно осуществлять военные поставки на север Кореи и в Китай.

Под руководством опытных специалистов в советских военных авиационных училищах шло интенсивное обучение летчиков, штурманов и инженерно-технического состава из числа северокорейских военнослужащих, гражданской молодежи, а также студентов из числа советских корейцев. После завершения учебы все они направлялись на фронт.

В целом в СССР (до 1992 г.) прошли обучение 2614 военнослужащих КНДР, в том числе для СВ – 429 чел., ПВО – 817 чел., ВВС – 985 чел., ВМС – 175 чел., тыла – 33 чел. и др. – 175 чел.

С возникновением угрозы захвата войсками ООН территории КНДР советское правительство после 7 октября 1950 г. начало эвакуацию в СССР имущества и персонала авиационных комендатур, кораблей Сейсинской ВМБ и семей военных советников. В январе 1951 г. на родину была отправлена и отдельная рота связи.

25 октября 1950 г. передовые части 13-й армейской группы китайских добровольцев перешли р. Амноккан на границе с Северной Кореей. Начался четвертый этап войны. К этому времени в составе КНА, часть соединений которой была выведена на 5-месячный срок в Китай для обучения и доукомплектования, находилось 123 советских военных советника.

Из них (на 17 ноября) 11 человек работали при штабе главнокомандующего КНА и штабе тыла, 55 человек – в различных соединениях и частях, 51 человек занимался на территории Китая обучением личного состава девяти корейских пехотных и танковых дивизий, одного авиационного полка и 2 человека находились в Советском Союзе на стажировке с корейскими летчиками.

Сталин по-прежнему опасался широкой огласки присутствия советских военнослужащих на территории Кореи. Поэтому с 15 сентября 1951 г. их пребывание в действующей корейской армии было запрещено.

По итогам же их участия на первых этапах войны и за самоотверженную работу "по оказанию помощи КНА в ее борьбе с американо-английскими интервентами" и "беззаветную отдачу своей энергии и способностей общему делу обеспечения мира и безопасности народов" правительство КНДР в октябре 1951 г. наградило национальными орденами первую группу из 76 советских военных советников.

В последующие два года войны штатная численность советников колебалась в пределах от 152 до 164 человек. Все они, как правило, работали в центральных армейских управлениях и учебных заведениях.

Накануне подписания соглашения о перемирии начальник Генерального штаба Маршал Советского Союза В. Соколовский издал специальное распоряжение, суть которого заключалась в том, чтобы оставить в Корее лишь минимальное количество советников, а "остальных отпустить в отпуск".

В январе 1954 г. все советские советники возвратились в Корею. На этот раз им было запрещено работать в войсках, занимавших оборону вблизи демаркационной линии.

Определенную помощь в подготовке к военным действиям в Северной Корее китайских добровольцев и корейских военнослужащих, выведенных на территорию Маньчжурии, оказывали советские советники, работавшие при Народно-освободительной армии Китая.

Их численность в годы войны колебалась от 1069 до 347 человек. Непосредственного участия в военных действиях советские военные советники при НОАК не принимали, хотя некоторые из них и выезжали на территорию КНДР в штаб командующего китайскими добровольцами.

Наиболее активное участие на двух последних этапах войны в Корее принимало соединение советских ВВС – 64-й истребительный авиационный корпус (иак).

Еще во время пребывания его на территории Китая ему была определена следующая боевая задача: прикрывать от ударов с воздуха и воздушной разведки американцев политико-административные и экономические центры, промышленные объекты, железнодорожные узлы, мосты, сосредоточение войск и другие важные объекты в районе Мукден, Аньдун, Цзиань, Дунфын, обратив особое внимание на прикрытие мостов через р. Ялуцзян и электростанций в районе Аньдуня.

В дальнейшем, в соответствии с распоряжением Совета Министров СССР от 28 августа 1951 г. часть подразделений корпуса была передислоцирована на территорию Северной Кореи, а его летчики начали вести активные боевые действия.

Основой корпуса явились три истребительные авиационные дивизии: 28-я над (67 и 139-й гвардейский истребительные авиационные полки), 50-я над (29 и 177-й иап), 151-я над (28 и 72-й иап). В составе дивизий насчитывалось 844 офицера, 1153 сержанта и 1274 солдата. Управление корпуса размещалось в г. Мукдене.

Боевой состав корпуса, которым в разное время командовали генерал-майоры авиации И. Белов, Г. Лобов и генерал-лейтенант авиации С. Слюсарев, в ходе военных действий не был постоянным. В основном он состоял из 2-3 над, 1-3 отдельных ночных иап, 2 зенитных артиллерийских дивизий, 1 зенитного прожекторного полка и 1 авиационной технической дивизии.

Формирование соединений истребительной авиации происходило, как правило, на базе частей ВВС военных округов и округов ПВО, расположенных на территории СССР. Передислокация личного состава осуществлялась железнодорожным транспортом. Смена частей и соединений происходила в среднем после 8-14 месяцев пребывания на Театре военных действий.

Всего за период войны в Корее и последовавших за ней переговоров в Кэсоне в корпусе сменилось 12 истребительных дивизий, 2 отдельных истребительных полка, 2 истребительных полка из состава ВВС ВМФ, 4 зенитных артиллерийских дивизии, 2 авиационные технические дивизии и ряд других частей обеспечения.

Все командиры дивизий и большинство командиров полков участвовали в Великой Отечественной войне, владели навыками оперативного руководства.

64-й иак принимал участие в военных действиях с ноября 1950 г. по июль 1953 г. Общая численность личного состава корпуса составила в 1952 г. около 26 тыс. человек. Такая численность сохранялась до конца войны.

На 1 ноября 1952 г. в составе корпуса находились 441 летчик и 321 самолет (МиГ-15бис – 303 и Ла-11 – 18).

На вооружении корпуса первоначально состояли самолеты МиГ-15, Як-11 и Ла-9. В дальнейшем некоторые из них были заменены на более современные модификации, в том числе истребители МиГ-17.

Кроме постоянного личного состава, в 64-м иак проходили стажировку и другие военнослужащие Советской Армии. Например, только на 12 сентября 1951 г. в корпусе отстажировались в течение от 1 до 1,5 месяцев 44 офицера руководящего летного и инженерного состава воздушных армий и центральных управлений, в том числе из ВВС – 32 чел., ВВС ВМФ – 7 чел. и ВВС ПВО страны – 5 чел.

Организационно 64-й иак до ноября 1951 г. входил в состав Оперативной группы советских ВВС на территории Китая под командованием главного военного советника НОАК генерал-полковника С. Красовского. Затем он был включен в состав Объединенной воздушной армии (ОБА), которой командовал китайский генерал Лю Чжэнь.

В декабре 1952 г. ОБА состояла из 3 советских, 4 китайских и 1 корейской авиадивизий. Кроме того, во второй и третьей линиях использовались для наращивания сил и прикрытия аэродромов еще 4 китайских авиадивизии. Советские летчики были одеты в китайскую форму, имели специальные китайские псевдонимы, а на самолетах были нанесены опознавательные знаки ВВС НОАК.

Успешность выполнения боевых задач советскими летчиками определялась особенностями обстановки, в которой приходилось действовать, а именно: ограничение района боевых действий, что в значительной степени затрудняло эффективное использование возможностей самолетов МиГ-15; необходимость ведения боевых действий против значительно превосходивших сил авиации противника; крайняя ограниченность аэродромной сети в районе боевых действий.

Вместе с тем существовали и факторы, в значительной мере облегчавшие выполнение поставленных задач. Главный из них – длительное время аэродромы базирования советской авиации оставались вне воздействия американских ВВС.

В силу сложившихся обстоятельств корпусу приходилось сосредоточивать основные усилия против главных группировок авиации противника, к которым прежде всего относились бомбардировщики и штурмовики. Здесь прошли боевую "обкатку" советские реактивные МиГи, которым приходилось вести воздушные бои с новейшими американскими реактивными истребителями того времени F-86 "Сейбрджет", появившимися на фронте в 1951 г.

В ходе войны американцы неоднократно предпринимали попытки получить образцы советских реактивных истребителей. В июле 1951 г. это им удалось с истребителем МиГ-15, который был сбит ВВС США и Англии над западным побережьем Северной Кореи. Самолет упал на мелководье в районе о-ва Синбито, где и был обнаружен английскими летчиками, после чего американские военные корабли провели операцию по подъему его из воды.

Это стало предметом строгого расследования со стороны военного министра СССР и начальника Генерального штаба Советской Армии с командованием 64-го истребительного авиационного корпуса. До этого случая в распоряжении американцев имелся лишь поврежденный двигатель от истребителя данного типа.

Позже, летом 1952 г., американцы смогли вывести остатки фюзеляжа МиГ-15, совершившего вынужденную посадку в горах на севере Кореи. Целый самолет ввиду его громоздкости вертолет Н-19 поднять не смог – поэтому крылья были подорваны с помощью ручных гранат.

Очередная попытка американцев увенчалась успехом в сентябре 1953 г., когда северокорейский летчик Но Гим Сок за 100 тыс. долларов угнал истребитель МиГ-15бис (бортовой № 2057) и посадил его на американскую авиабазу Кимло (К-14). Самолет сразу же был переправлен в США на авиабазу "Эглин Филд", где прошел полномасштабные летные испытания.

Сегодня этот экземпляр находится в Национальном музее авиации и космонавтики в Вашингтоне. Угон самолета во многом повлиял на то, что в Корею было направлено лишь несколько новейших истребителей МиГ-17, хотя летчики корпуса неоднократно просили командование увеличить объем их поставок, чтобы можно было эффективно противодействовать усовершенствованным американским "Сейбрам".

К этому следует добавить, что еще в 1950 г. американцы захватили на северокорейских аэродромах Пхеньяна и Вонсана два исправных штурмовика Ил-10 и один истребитель Як-9т, которые также были переправлены в США для испытаний и исследований.

Со своей стороны, советское военное командование в Северной Корее принимало ряд мер по захвату американской боевой техники и оружия. "Охота" за "Сейбрами" велась практически с первых воздушных боев. Советские компетентные органы и НИИ требовали целый и невредимый американский самолет.

С этой целью в Китай (аэродром Аньдун) в апреле 1951 г. прибыла специальная группа "Норд" из 12 летчиков под руководством генерал-майора авиации Благовещенского.

В течение мая она совершила 10 боевых вылетов на перехват "Сейбров". Однако безрезультатно.

Вскоре группа была расформирована.

Первый истребитель F-86 был захвачен 6 октября 1951 г. Он совершил вынужденную посадку на берегу Желтого моря после воздушного боя, который вел с советской стороны подполковник Е. Пепеляев, и через некоторое время через Китай был доставлен в Москву. Другой "Сейбр" был захвачен 13 мая 1952 г. Он был подбит зенитчиками 64-го иак и приземлился на территории Китая.

7 февраля 1952 г. в районе Гензана под руководством военных советников полковников А. Глухова и Л. Смирнова была разработана и проведена операция по захвату вертолета ВВС США. За это указом Президиума Верховного Совета СССР от 22 февраля 1952 г. они были награждены: А. Глухов – орденом Ленина, а Л. Смирнов – орденом Красного Знамени.

При участии военного советника полковника А. Дмитриева и переводчика старшего лейтенанта Нехрапова вертолет был доставлен на аэродром Аньдун 64-го иак. 1952 г. основной ударной силой ВВС США (особенно днем) стала штурмовая авиация, что во многом обострило обстановку.

Противник имел здесь четырехкратное превосходство. В этой связи в тактику боевого применения 64-го иак были внесены коррективы, которые позволили в конечном итоге частично парализовать согласованные действия американцев с использованием крупных штурмовых групп. Между тем, эффективность воздушных боев корпуса в 1952 г. заметно снизилась и соотношение американских и советских потерь дошло с 7,9:1 до 2,2:1.

За время ведения боевых действий соединения корпуса совершили 19 203 самолето–вылета. В дневное время суток было произведено 307 групповых воздушных боев, в которых участвовало 7986 экипажей, что составляло 43% от общего количества вылетавших.

Всего за период с ноября 1950 г. по январь 1952 г. в воздушных боях было сбито 564 самолета противника. Свои потери за это же время составили: летчиков – 34, самолетов – 71.

Эффективные действия советской авиации и зенитной артиллерии по существу срывали авиационные удары противника, рассеивая его боевые порядки и снижая точность бомбометания.

Одновременно с боевыми действиями корпус выполнял задачу по вводу в строй истребительных частей Объединенной воздушной армии. Еще в октябре 1950 г., с вводом на территорию КНДР китайских добровольцев, при штабе объединенного (корейско–китайского) командования стала работать группа советских военных советников.

В конце лета 1951 г. на прифронтовых аэродромах появились первые авиасоединения ОВА. Советником при командующем ОБА был советский генерал Галунов. Северокорейские ВВС возглавил генерал Ван Лэн, а его советником стал полковник А. Петрачев.

Ввод в бой частей ОБА производился последовательно. Первоначально – против мелких групп самолетов противника, в дальнейшем – при отражении массированных налетов. На первом этапе практиковались совместные вылеты истребителей советского корпуса и ОВА.

При этом, как правило, советские летчики основной удар принимали на себя. В последующем самолеты воздушной армии действовали в первом эшелоне, а истребители корпуса прикрывали их выход или находились в готовности оказать им помощь.

С начала 1953 г. американское командование решило активизировать действия бомбардировочной авиации ночью. Соответственно возросла и активность советской авиации, так как для ведения воздушных боев в сложных метеоусловиях части ОВА не были подготовлены. Среднемесячное количество боевых самолето-вылетов увеличилось на 33%.

Всего днем и ночью за семь месяцев 1953 г. в воздушных боях было уничтожено 139 самолетов противника. Потери 64-го корпуса составили: летчиков – 25, самолетов МиГ-15бис – 78. Общее соотношение потерь ВВС США и ВВС СССР за 1953 г. составило 1,9:1.

Боевые действия советских ВВС выявили немало недостатков. Прежде всего, прибывавший из СССР новый летный состав не владел в достаточной степени навыками работы на реактивных самолетах и часто не мог использовать их преимущества. Недостаточно была отработана и групповая слетанность пар, звеньев, эскадрилий на максимальных скоростях в расчлененных боевых порядках на увеличенных интервалах и дистанциях.

Летчики испытывали определенный страх, поэтому не всегда могли полностью использовать благоприятные условия для воздушного боя: внезапность, солнце, облачность, дымку, инверсионный след и т. д. Ограниченно использовались и преимущества советских самолетов по максимальной высоте воздушного боя.

С июля 1951 г. активное участие в боевых действиях принимали и части зенитной артиллерии, группировка которой строилась с задачей кругового прикрытия объекта и обеспечения максимальной плотности огня перед вероятным рубежом бомбардирования, рассчитываемым для высот 8000 м и скорости 130 м/с.

Чтобы своевременно обнаружить воздушные цели противника и быстро открыть огонь, 50% личного состава зенитных батарей находилось в готовности № 1, остальные – в готовности № 2. В период налетов (от наступления темноты до рассвета) все средства ПВО находились в готовности № 1. Только 52-я зенад с сентября по декабрь 1951 г. провела 1093 батарейные стрельбы и сбила 50 самолетов противника.

С 5 июля 1952 г. части этой дивизии приступили к обороне гидроэлектростанции в Супуне. До них эту задачу выполняла 504-я китайская зенад. Но 23 июля в ходе массированного налета противника, в котором участвовало 284 самолета, дивизия была выведена из строя на два месяца.

Командование американских ВВС, стремясь всеми силами сорвать снабжение фронта, систематически подвергало бомбардировке мосты, переправы, тоннели и другие северокорейские коммуникации. Для их обороны и прикрытия из состава советских зенитно-артиллерийских дивизий выделялись кочующие батареи малого калибра; на ночь каждой батарее придавался прожекторный взвод.

В целом, зенитной артиллерией советского корпуса с марта 1951 г. по июль 1953 г. было сбито 16% от самолетов противника, уничтоженных силами и средствами 64-го иак.

Для обеспечения активных боевых действий советской авиации потребовалось внесение корректив в планы использования частей обеспечения. На них возлагались дополнительные обязанности, связанные, в первую очередь, с возрастающими объемами материальных средств, таких как боеприпасы и ГСМ.

Так, 18-я атд за период с июня 1951 г. по сентябрь 1953 г. обеспечила 95 505 самолето-вылетов (боевых и небоевых), для чего ей пришлось принять и разгрузить на дивизионных и полковых складах 146 622 т. ГСМ, 4079 вагонов авиационно-технического имущества и 220 вагонов вооружения и боеприпасов, доставленных из Советского Союза.

Следует отметить, что в ходе войны флотом Северной Кореи с помощью советских моряков в прибрежных водах было выставлено более 3 тыс. мин советского производства. Минные поля значительно снижали активность американского флота.

Первым кораблем США, подорвавшимся на мине, 26 сентября 1950 г., был эсминец "Брам". Вторым, наскочившим на контактную мину, – эсминец "Мэнчфилд". Третьим – тральщик "Мэгпай". Все они вышли из строя на длительное время. Кроме них, на минах подорвались и затонули сторожевой корабль и 7 тральщиков.

Война в Корее закончилась 27 июля 1953 г. после подписания в Паньмыньчжоне соглашения о перемирии. Противостоящие друг другу войска остались по обе стороны 38-й параллели, там, где и начались боевые действия летом три года назад.

За время войны летчики 64-го иак произвели 63 229 боевых вылетов, участвовали в 1790 воздушных боях и сбили 1309 самолетов противника, в том числе огнем авиации – 1097 и огнем зенитной артиллерии – 212. Советской стороной было захвачено в плен, а затем передано китайским и корейским войскам 262 американских летчика.

"За успешное выполнение правительственного задания" указом Президиума Верховного Совета СССР орденами и медалями были награждены 3504 военнослужащих корпуса, а 22 летчика получили звание Героя Советского Союза.

Потери советской авиации с 25 июня 1950 г. по 27 июля 1953 г. (т. е. с учетом потерь, понесенных нашими частями до формирования корпуса) составили 125 летчиков и 335 самолетов. В целом, безвозвратные потери советских войск в войне в Корее составили 275 человек, из них офицеров – 142 (в том числе 9 советников) и 133 человека из числа сержантского и рядового состава.

В западных источниках приводятся несколько иные данные. Наибольшее хождение получили цифры из английской "Энциклопедии воздушной войны". Там говорится, что во время войны в Корее "авиация коммунистов" (авиация КНА, китайских добровольцев и 64-го иак) потеряла в воздухе 949 машин и на земле – 89. Только самолеты F-86 уничтожили: Ту-2 – 9 ед., Ла-9 – 6, Ил-12 – 2, МиГ-15 – 792 и др. – 2 ед. Всего 811 самолетов.

Потери F-86 в воздушных боях составили 78 ед. Соотношение сбитых самолетов 12,5:1 в пользу "Сейбров".

Общие же потери ВВС США составили 1182 самолета, в том числе 368 в ВМС США. При этом самолеты ВВС и ВМС произвели соответственно 167 552 и 107 303 боевых вылета, сбросили 120 тыс. т. и 82 тыс. т. бомб.

В общей сложности за время Корейской войны получили боевой опыт 12 истребительных авиационных и 4 зенитные артиллерийские дивизии, 30 истребительных авиационных, 10 зенитно-артиллерийских и 2 зенитных прожекторных полка, 2 авиационные технические дивизии и другие части обеспечения. Через 64-й иак прошло около 40 тыс. советских военнослужащих.

Война в Корее, несмотря на ее локальность и ограниченность района вооруженного конфликта, втянула в свою орбиту 21 государство, в том числе 18 – под флагом ООН.

Она привела к резкому обострению международной напряженности, огромным материальным и людским потерям. КНДР потеряла 2,5 млн. человек (в том числе 500 тыс. военнослужащих), Китай – 1 млн. военнослужащих, Республика Корея – 1,47 млн. человек.

Потери США составили 54 046 военнослужащих, Великобритании – 686, 2508 человек потеряли другие страны.

По некоторым другим источникам американские потери, в частности, составили 142091 человек, в том числе 33 629 убитыми и 103 284 ранеными.

После подписания Соглашения о прекращении военных действий в Корее главнокомандующий объединенными союзными войсками генерал Марк Кларк отмечал: "Выполняя инструкции своего правительства, я оказался первым американским командующим в истории США, подписавшим перемирие, не одержав победы".

Если попытаться подвести военно-политические итоги участия советского военного компонента в войне в Корее, то, на наш взгляд, они будут иметь следующее "наполнение":

а) создание Корейской народной армии и ее подготовка к молниеносной войне за объединение страны на первом этапе;

б) срыв наступательных действий многонациональных сил ООН на последующих этапах;

в) укрепление позиций КНДР и КНР как суверенных государств-союзников Советского Союза;

г) усиление конфронтации между СССР и США на международной арене, в целом, и на Дальнем Востоке, в частности.

Война в Корее характеризовалась специфическими оперативно-стратегическими итогами.

Во-первых, за пределами Советского Союза была создана и впервые вела широкомасштабные боевые действия оперативная группировка советских войск, основу которой составили части и подразделения 64-го истребительного авиационного корпуса.

Во-вторых, после 1945 г. советские военнослужащие получили определенный опыт подготовки национальных кадров вне собственной территории в условиях непрекращающихся военных действий.

В-третьих, накоплен опыт оперативно-стратегического руководства войсками в условиях ведения боевых действий в локальной войне.

В-четвертых, впервые прошли обкатку и испытание в условиях войны отдельные образцы отечественного оружия и военной техники, особенно самолеты с реактивными двигателями.

После окончания войны конфронтация между КНДР и Республикой Корея (РК) не только не исчезла, но в какой-то мере и обострилась. Во многом это объясняется прямой причастностью к "корейскому вопросу" крупных держав – США, Китая, Японии и СССР/России, чьи интересы так или иначе пересекаются в данном регионе.

И это не случайно. В настоящее время на Корейском полуострове (по сути – ограниченной территории) сконцентрировано огромное количество войск и боевой техники – почти 2 млн. солдат и офицеров, примерно 30 тыс. танков, орудий, самолетов и кораблей.

Более того, здесь осуществляются ракетные программы. Соглашение между США и КНДР от 1994 г. о замораживании ядерной деятельности Северной Кореи и строительстве там АЭС на легководных реакторах все чаще подвергается испытанию на прочность. В случае его провала Пхеньян может возобновить свою ядерную программу.

У России вызвала явную озабоченность реакция Японии и США на запуск в КНДР 31 августа 1998 г. баллистической ракеты повышенной дальности. Вашингтон и Токио в ответ на это активизировали проработку планов создания региональной системы противоракетной обороны.

Хотя КНДР и РК подписали между собой во второй половине 90-х годов несколько совместных документов, направленных на мирное объединение двух государств, их выполнение остается до сих пор лишь на бумаге.

Обе страны по сути продолжают наращивать силы и средства для взаимного уничтожения, постоянно ввязываясь в опасные политические и приграничные вооруженные стычки.

Свидетельством тому являются инциденты, связанные с проникновением в Южную Корею в сентябре 1996 г. северокорейской подводной лодки с 26 десантниками на борту и бегством в Сеул в феврале 1997 г. одного из высокопоставленных работников ЦК Трудовой партии Кореи Хван Дон Оба, который сразу же приступил к разоблачению "антинародной политики" официального Пхеньяна.

Вместе с тем, нынешняя ситуация на Корейском полуострове имеет реальные перспективы урегулирования. Лидеры двух стран вполне реалистично подходят к пониманию складывающейся обстановки, которая явно подталкивает их к превращению полуострова холодной войны в регион стабильности и безопасности.

Кроме того, впервые в XX столетии крупные державы стали выражать свою заинтересованность в разрядке отношений между Пхеньяном и Сеулом. Вопрос стоит только в методах достижения этой цели.

Особую роль, как представляется, должна сыграть здесь Россия, которая была тесно связана с событиями в Корее на протяжении всей второй половины XX в. и потратила много сил и средств (не говоря уже о человеческих жизнях) на то, чтобы присутствовать в этом регионе.

Кроме того, Пхеньяну нужна весомая международная поддержка в лице Москвы, чтобы чувствовать себя на равных с Сеулом и Вашингтоном в ходе наметившихся политических контактов. Россия на сегодня, пожалуй, единственная из стран мира, которая имеет прочные связи как с КНДР, так и с Республикой Корея.

Суть российской позиции должна состоять в следующем: необходимо установить новую структуру мира в Корее, которая бы соответствовала изменившейся ситуации на полуострове и в Северо-Восточной Азии в целом, где окончена холодная война, Россия и Китай нормализовали отношения с Южной Кореей, КНДР и РК стали членами ООН и т. д.; соглашение о перемирии 1953 г. устарело, поэтому в настоящее время встает вопрос о проведении широкого международного форума по урегулированию "корейского вопроса" с участием всех заинтересованных государств, – до этого же на полуострове должно сохраняться нынешнее статус-кво.

В основу политики России по проблеме Кореи должны быть положены, по нашему мнению, три основных принципа.

Во-первых, необходимо обеспечить реальный отказ внешних сил от подрыва внутренних устоев КНДР.

Во-вторых, важно создавать условия для нормализации отношений Северной Кореи со всеми державами, причастными к корейской проблеме.

И, наконец, в-третьих, необходимо добиться признания того, что в урегулировании ситуации на Корейском полуострове в равной степени должны участвовать шесть государств: РК, КНДР, Китай, США, Россия и Япония.

Любая попытка отодвинуть на задний план или вообще вывести за рамки урегулирования кого-то из этой "шестерки" чревата замедлением, а то и срывом процесса нормализации обстановки.

В восстановлении полноправного и устойчивого переговорного процесса находится шанс мирного разрешения проблемы взаимоотношений двух корейских государств. Применение военной силы бесперспективно. Сам опыт войны на Корейском полуострове (да и послевоенное развитие) – лучшее тому подтверждение.

Сразу же после окончания Корейской войны усилилась конфронтация между недавними союзниками по антигитлеровской коалиции. Она получила свое практическое воплощение в последовавшей вскоре многолетней войне в Индокитае.