14 июля, 2013

Неожиданное решение или поворот судьбы

Произошло это в один из августовских дней 1956 года. Командир эскадрильи майор Потапов после полетов сказал, чтобы на следующий день я прибыл к 8.00 к начальнику академии генерал-полковнику авиации Степану Акимовичу Красовскому, с которым пойдет речь о зачислении меня слушателем академии. Командир эскадрильи порекомендовал надеть новый костюм. Меня такая новость огорошила. Вечером поехал домой, а рано утром отправился в Монино. В 8.00 в приемной генерала встретился со знакомым лейтенантом, адъютантом начальника академии. Он сказал, что генерал уже у себя в кабинете. Адъютант пошел докладывать обо мне, а я все пытался осмыслить происходящее (кажется, это было 18.08.56). В тревоге размышлял, как предстану перед таким крупным, известным военачальником, успевшим за несколько месяцев в Монино (до него начальником академии был генерал-лейтенант С. А. Пестов) нагнать страху в гарнизоне своей строгостью. Долго размышлять не пришлось. Из кабинета вышел адъютант и жестом показал мне на дверь. Вхожу в кабинет. В конце длинного стола генерал. Стараюсь побойчее доложить о прибытии. Генерал выходит из-за стола, здоровается за руку. У меня сразу спадает напряженность. Генерал чем-то напоминает мне отца, хотя поменьше ростом и поэнергичнее. Началась беседа. Спросил, какое училище я окончил, кто был начальником, когда я учился. Оказывается, генерал давно знал полковника Шубина и полковника Гейбо. Он сказал, что мне необходимо учиться в академии, что "нужно омолодить Воздушный флот.

Разве это порядок, когда в академии учатся офицеры, лысые, как я? Таким после учебы не дерзать. Они будут бояться, что, если их разжалуют за дерзость, то они не успеют восстановиться. А тебе бояться нечего - ты молодой, в этом преимущество", - закончил он. Я пытался возразить, что не подхожу к поступлению в академию по должности, что не готовился к экзаменам и могу не сдать. На это генерал ответил, что судить ему: подхожу я или нет. - "Экзамен ты должен сдать, а если иностранный язык не сдашь, подумаем, как быть". На мои слова, что меня не отпустит командир полка, генерал ответил, что он здесь начальник гарнизона и спрашивать никого не будет. После этого разговора в кабинет был вызван начальник учебного отдела полковник Тихоненко В. К. В моем присутствии генерал-полковник Красовский отдал ему распоряжение, чтобы до 14.00 меня рассчитали в полку и зачислили кандидатом в слушатели. На этом встреча была окончена. Она явилась началом крупного поворота в моей военной судьбе. А генерал Красовский вошел в мою жизнь, как человек, знакомством с которым, впоследствии маршалом авиации, я горжусь.

Мне всегда хотелось встретиться с маршалом и поблагодарить его. И такая возможность представилась почти через 21 год. Я навестил Степана Акимовича 6 февраля 1977 года на его даче в Монино. Провели в беседе с ним два часа. Эта была интересная встреча. Маршал на пороге своего 80-летия. У него прекрасная память, чувствуются большой ум, громадный жизненный опыт, благодарность и уважение к сослуживцам, боевым друзьям. Беседовали мы втроем. Кроме нас присутствовал В. К. Тихоненко, полковник в отставке, фронтовик, потерявший на войне один глаз, ветеран 2 ВА, которой всю войну командовал Красовский. В августе 1956 года Тихоненко выполнял приказ о зачислении меня в академию. Накануне встречи я, прибыв в Москву, позвонил маршалу из гостиницы. Назвал себя, попросил разрешения заехать. Маршал спросил: "А нужно ли это, Красковский?" Я еще раз попросил разрешения заехать на пять минут, после чего сразу поехал в Монино. Нашел дачу № 19. От калитки до двери прошел по свежеочищенной от снега дорожке.

Маршал был рад встрече со мною, улыбаясь, сказал: "Так вот Вы какой молодец! Имя у Вас странное, а отчество истинно русское". Одет он был по-домашнему. Они с Тихоненко рассматривали фотографии военных лет, вспоминали былое. Предложили и мне присоединиться к ним. Рассматривая снимки, маршал вспоминал эпизоды войны, некоторые события из своей жизни. На прощанье он вручил мне значок ветерана 2-ой ВА, даже подписал удостоверение к нему, подарил с надписью редкую книгу о 2-ой ВА и, как будто извиняясь за подпись, сказал: "Я подписался Маршалом, чтобы знало твое потомство о нашем знакомстве". Мы тепло расстались со Степаном Акимовичем и договорились, что увидимся на очередной встрече ветеранов 2-ой ВА, которую он хотел провести в мае этого года в Киеве. Просил меня оказать помощь в проведении встречи.

Но возвратимся к августу 1956 года. Тогда от начальника академии я направился в штаб полка. Шли занятия. В перерыве встретился с командиром авиаэскадрильи майором Потаповым. Поздоровался. Умышленно не говорю о беседе с начальником. Потапов был недоволен моим опозданием на занятия (тогда опоздания были бичом, так как все жили в разных местах Московской области, далеко от службы). Я вынужден был показать ему вызов в академию с распоряжением рассчитать меня в полку до 14 часов сего дня. Потапов сделал вид, что удивился, доложил обо всем временно исполняющему обязанности командира подполковнику Шикину. Меня проводили летчики, пожелали хороших успехов. Через двое суток я должен был приступить к сдаче экзаменов.

Если на подготовку к первому экзамену давали двое суток, то последующие предстояло сдавать ежедневно. Я не знал, за что же взяться в эти два дня. Но очень хотелось скорее сдать вступительные экзамены и поступить учиться. Экзамены были сданы за девять дней, последних дней августа, причем успешно, если не считать иностранный язык, который я сдавал, как по анекдоту. За время учебы в школе и училище мне пришлось изучать французский и английский языки, больше французский. Меня ориентировали на сдачу французского. Преподавателя в академии нашли с трудом, потому что в то время французский там не изучался. В день сдачи я приехал в Монино из дома, позабыв наспех заготовленные шпаргалки. Сижу, жду, когда меня позовут к преподавателю. Наблюдаю, как ребята сдают немецкий. Заметил, что один преподаватель ставит почти всем двойки, а другой, Максимова, щадит и ставит положительные оценки.

Ищу своего преподавателя по французскому языку, попадаю в группу англичан, уговариваю преподавателя Дробинина принять у меня французский (я считал, что ему это поручено). Дробинин отказывается, сославшись на то, что он не знает французского и у него даже нет по нему учебника. Пытаюсь уговорить его, но уговоры не действуют. "Товарищ старший лейтенант, - говорит он - вы что, хотите, чтобы завтра рассказывали в академии анекдот, как я, не зная языка, принимал у Вас французский?" Тогда я, набравшись смелости, упрекаю его в том, что он преподаватель академии, а владеет лишь одним языком. После этой неудачи отправляюсь в прежнюю аудиторию и сижу, листая учебник. И тут я неожиданно познакомился с Б. М. Воронцовым, навсегда ставшим моим другом. Кто-то тронул меня сзади за плечо. Я оглянулся и увидел капитана с бледноватым невыразительным лицом. "К чему готовишься, приятель?" - спросил он. Я ответил: "К французскому". Он: "Все равно не сдашь. Вчера делал попытку мой друг Гера Трофимов и провалился. Не попробовать ли тебе сдать немецкий? Ты по-русски ведь умеешь читать". И подсовывает мне учебник немецкого. Заставляет прочитать предложение по-русски. Незаметно вокруг меня образовалась толпа летчиков и все стали уговаривать идти сдавать немецкий к Максимовой. Мои карманы тем временем начинялись шпаргалками. Летчики подталкивали меня к классу, советуя, что делать со шпаргалками и словарями. Из класса послышалось: "Следующий", и меня буквально впихнули в дверь. Очутившись в классе таким необычным образом, я доложил преподавателю, как и полагается, о своем прибытии для сдачи экзаменов. В ответ слышу немецкую речь, догадываюсь, что от меня что-то требуют. Медлить нельзя, нужно что-то делать, достаю зачетку и кладу на стол. Теперь уже на русском языке Максимова поясняет мне, что надо было доложить по-немецки, и тут же: "Хорошо, берите билет!" Беру. Называю номер 21 - по-русски, конечно. Снова меня о чем-то просят на немецком. На этот раз кладу на стол свое удостоверение. Оказывается, мне нужно было назвать номер билета по-немецки.

В общем сел за стол, обложился громоздкими словарями и стал подбирать нужную шпаргалку-перевод. Но что дальше? Ни читать, ни разбирать предложение, ни отвечать на вопросы не могу. Плюс ко всему такая авантюра, за которую наверняка могут выпроводить из академии. Решил поскорее ретироваться, чтобы успеть попасть на сдачу французского. Пока товарищ отвечал, я тренировался в прочтении первого предложения, в котором повествовалось о поездке на экскурсию в Ломоносово. Мои возможности немецкого этим исчерпывались полностью. Вклинившись между очередником, экономлю время, все равно впустую, докладываю о готовности отвечать. И, не разобравшись, что мне говорит экзаменатор, начинаю читать текст. Мое счастье, что после прочтения первого предложения по-немецки, Максимова останавливает и просит перевести весь текст. Перевожу по шпаргалке. Разбор предложения и вопросы отменяются, так как преподаватель торопится на электричку. А под окнами летчики полка идут с обеда, интересуются. Выбегаю к ним. Все поздравляют, радуются вместе со мной. Впереди учеба. А у меня от напряжения болит поясница.

Годы учебы в командной военно-воздушной академии

Их было всего три - 1956-1959. Прошли в напряженной учебе. Все это время семья жила в Ногинске, мне приходилось ездить и жить в общежитии. Учеба осложнялась тем, что я не служил в строевых частях и по должности был слабо подготовлен к программе. С первых месяцев попал (по росту) в парадный расчет, приходилось немало времени тратить на подготовку к парадам. Участвовал в пяти или шести парадах на Красной площади. Это были торжественные часы и минуты. Перед выходом на Красную площадь мы сосредотачивались на Болотной площади. Выходили на Красную площадь за час до парада. Наша академия выстраивалась напротив Мавзолея В. И. Ленина, откуда хорошо были видны почетные трибуны, выход на Мавзолей членов Политбюро ЦК КПСС и членов Правительства. Парады тогда принимали маршалы Г. К. Жуков и Р. Я. Малиновский. Удалось увидеть многих военачальников страны, прославившихся на фронтах Великой Отечественной войны. Учеба совпала с переменами в Правительстве, разоблачением культа Сталина со всеми вытекающими отсюда последствиями, затем группы Маленкова, Молотова, Кагановича и "примкнувшего" к ним Шепилова. Потом последовало снятие с поста министра обороны маршала Советского Союза Г. К. Жукова и других.

Много было партийных активов, шел сплошной поток информации. Набирал силу Н. С. Хрущев. Изрядные потрясения коснулись Вооруженных Сил СССР. Шла их перестройка. Одни виды войск сокращались, другие укреплялись, рождались новые. Об этом скажу ниже.

В академии мне больше по душе была военная история. Старался разобраться в тактике и оперативном искусстве. Не любил и не признавал иностранный язык. Не нравилась воздушно-стрелковая подготовка. Летную практику после первого курса проходил в своем полку в Монино, после второго - в Таганроге.

Наш курс был 32-м приемом, который оказался "урожайным". С нами учился будущий космонавт Беляев. Многие выпускники стали генералами и занимали впоследствии высокие должности в ВВС.

Во второй группе, где я учился, было 18 человек. Среди них самый старший майор Н. В. Шибанов - участник Великой Отечественной войны, мой инструктор (в училище), И. И. Быков, Ю. Мамич, Г. Трофимов, Д. Бобров, И. Малинин, Б. М. Воронцов, В. С. Абрамов, В. Ландин и др. Группа была сплоченной, хотя слушатели заметно отличались по возрасту и опыту службы. За годы учебы моим лучшим другом стал капитан Б. Воронцов. П. Соболев, Г. Нанейшвили, В. Авраменко, Д. Бобров и я имели звание старшего лейтенанта. В. Абрамов, Ю. Быков, Г. Трофимов, И. Быков, поступившие в академию из училищ опытные летчики-инструкторы, были майорами. Н. В. Шибанов, Ю. Мамич, Л. Корсаков, Л. Русаков, И. Малинин пришли из строевых частей. Майор Н. В. Шибанов имел несколько боевых орденов.

Начальником курса был полковник Василий Михайлович Шпрынов, его заместителем (из слушателей) - подполковник Голдырев, начальниками факультетов за период моей учебы - два известных в ВВС генерал-лейтенанта Нанейшвили и Слюсарев, оба Герои Советского Союза, начальником штурманского факультета - всем известный Герой Советского Союза генерал-лейтенант авиации А. В. Беляков. Впоследствии я близко познакомлюсь с Георгием Филипповичем Байдуковым, легендарным летчиком из прославленного Чкаловского экипажа. Мы будем даже дружить семьями. Познакомлюсь и с дочерью и сыном В. П. Чкалова.

Я уже говорил о том, что в академии в 50-е годы учились летчики, прошедшие Великую Отечественную войну. С некоторыми из них мне удалось познакомиться лично и даже вместе полетать, в частности с Андреем Ивановичем Трудом, который в войну был ведомым у А. И. Покрышкина. Близкое знакомство и общение с такими людьми обогащало меня во всех отношениях. Других знаменитостей ВВС рассматривал с различных дистанций. Если самому не удавалось непосредственно познакомиться с ними, узнавал страницы их боевых биографий от других летчиков. Так, уже после окончания академии я познакомился со многими боевыми товарищами А. И. Покрышкина.

На всю жизнь осталось уважение к летчикам-фронтовикам, а тем более к Героям. Но страна наша существовала в капиталистическом окружении. То в одном, то в другом районе земли вспыхивали войны. Одни были далеко от границ СССР, другие поближе. Некоторые из них задевали интересы наших друзей, и Советское правительство, верное обязательствам, оказывало всестороннюю помощь, в том числе и военную, своим союзникам. После Второй мировой войны было немало таких войн и военных конфликтов с участием СССР.

Осенью 1955 года в академию стали прибывать летчики, отличившиеся в войне в Корее, где по существу происходило противоборство американских и советских летчиков в воздушной "реактивной" войне. Мы с большим интересом смотрели на этих участников современной войны. В одну из летных практик слушателей на базе Таганрогских курсов подготовки командиров эскадрилий нам с И. И. Быковым посчастливилось слетать на спарках УТИ - МиГ-15 на показной воздушный бой с известными асами корейской войны Николаем Сутягиным и Александром Сморчковым. Мы попросили летчиков показать настоящий воздушный бой на реактивных самолетах, что они с удовольствием сделали.

Николай Васильевич Сутягин в той войне за короткий срок одержал 21 победу, сбил 19 (рекордное количество) американских реактивных самолетов, в том числе 15 "сейбров".

Оба летчика получили за бои в Корее звания Героев Советского Союза. Мне с моим бывшим инструктором было, чему у них поучиться. Впечатление об этом "бое" запомнилось на всю жизнь.

И тогда и теперь я думаю о том, что слишком недостаточно пропагандировались в нашей стране имена ее лучших сынов. Сколько подвигов совершено было советскими разведчиками, летчиками, моряками, зенитчиками и др. в современных "малых" войнах. Однако имена многих из них долгое время, к сожалению, оставались неизвестными. Я уверен, что если спросить у летчиков имя героя корейской воздушной реактивной войны, чемпиона по сбитым реактивным самолетам, то до появления статьи "Тайна подвига Николая Сутягина" в "Красной звезде" от 14.09.93 г. вряд ли кто смог бы ответить на этот вопрос.

Время летело. Учиться мне было трудно. Лишь на последнем, третьем году, "вошел во вкус", как говорят, разобрался. Увлекали тактика, оперативное искусство и близко стоящая к ним история военного искусства.

В конце учебы я почувствовал, как расширились мои политические и военные знания, как выросла общевойсковая и специальная подготовка. Теперь мне хотелось поскорее попасть в войска и передать там полученные в академии знания, поделиться ими с товарищами, которые хотят учиться, но пока еще не могут осуществить свою мечту. Строил большие планы на будущее, как и каждый офицер, оканчивающий вуз.

При распределении я встретился с майором Е. А. Борисовым, бывшим однополчанином. Он давал мне рекомендацию в партию. Теперь он работал в Управлении кадров ВВС и предложил помочь мне устроиться на службу в один из подмосковных гарнизонов, но я категорически отказался. Надоело подмосковное бесквартирье, хотелось попасть куда-нибудь подальше. На Восток отказали из-за большой семьи. В то время уже проявлялись тенденции к сокращению ВВС, хотя многие из нас, конечно, не предполагали, что через один-два года сильное сокращение поломает планы и судьбы большинства авиаторов, в том числе и слушателей нашего выпуска.

Получил назначение на Украину заместителем командира авиаэскадрильи.

В один из июльских дней 1959 г. выпускники академии выстроились в парадной форме для торжественного прощания. Нас поздравили с окончанием учебы в академии и объявили приказы о присвоении воинских званий и назначений. Мы были счастливы. Трудные годы учебы остались позади, впереди новые военные дороги. Теперь мы уже представляем собой большую ценность для Вооруженных Сил СССР, идем в войска со свежими знаниями. Но дороги впереди, а сегодня - праздник. Вручал дипломы начальник академии маршал авиации С. А. Красовский. Мне было присвоено очередное воинское звание - капитан. Вечером состоялся торжественный ужин выпускников с женами. Вечер прошел замечательно. Много было тостов, танцевали. С нами вместе были выпускники из армий дружественных соцстран. Мы держались ближе к китайским товарищам, произносили тосты о дружбе и братстве. Мы с Тамарой сидели за столом с Владимиром и Любой Абрамовыми. Через 17 лет впервые после того вечера встретимся с ними в санатории имени Фабрициуса. В то время Владимир Семенович, генерал-лейтенант авиации, служил в Сибири в должности командующего авиацией округа. Пройдет еще несколько лет, и он станет начальником управления ВВС в Генеральном штабе, а я буду служить в Главном штабе войск ПВО. Наладится тесное сотрудничество.

После выпуска нам предоставили отпуска. Всей семьей мы побывали в гостях у моих родителей в Холмской. Теперь у нас было двое девочек, 15 июня 1958 года родилась Оля.

Отец был очень доволен, гордился моим образованием, часто брал в руки диплом, перечитывал его. Расспрашивал о перспективах моей службы. Была счастлива и мама, которая никогда не забывала поздравить меня с присвоением очередного звания. Она встретила нас у калитки. Ее радости, казалось, не было конца.

Повидавшись со всеми на родине, вдоволь наевшись фруктов, мы возвратились в Москву. Отъезд к новому месту службы задерживался из-за суда, на котором я должен был обязательно присутствовать в качестве свидетеля. Поясню, в чем дело.

Во время сдачи экзаменов в один из выходных дней мы с женой решили поехать в Ногинск или Электросталь, чтобы перед переездом купить что-то из мебели на первые небольшие сбережения. У нас в трамвае украли деньги - 3000 рублей. Деньги были вытащены из хозяйственной сумки, которую я держал в руке. Мне удалось задержать одного вора при выходе из трамвая на остановке в Ногинске, звали его Юркой. Второго же, (его звали Колька), по моим приметам мы с оперативным работником ногинской милиции "взяли" в доме в Москве, в Измайловском районе. Оба оказались рецидивистами. Тогда меня удивила сноровка оперативника старшего лейтенанта Анатолия Желткова. Ведь все это происходило в один день. В час ночи я возвратился домой с деньгами, правда, не со всеми. Семья встретила меня не без эмоций, все сильно переволновались. Предстоял суд, из-за которого я опаздывал в часть. Суд состоялся в Ногинске в середине сентября. Виновников осудили на два и четыре года. В ходе следствия я ближе познакомился с Юркой. Парень моих лет. Воровством занялся, добывая себе на пропитание в тяжелые послевоенные годы, после смерти отца-фронтовика и матери. Тот период мне был хорошо известен. Сам узнал, что такое голод. Последствия войны калечили таких, как Юрий. Поэтому на суде я не настаивал на наказании. Мы еще на очных ставках объяснились и поняли друг друга.

Конец романтики. Лицом к действительности

7 октября 1959 года расстался с семьей и выехал к новому месту службы согласно приказу ГК ВВС № 01048 от 25.08.59 на Украину в пос. Великая Круча в 111-й иап.

Поздним вечером 8 октября прибыл на станцию Пирятин. Узнал, как добраться до населенного пункта Великая Круча - месту дислокации авиаполка. В 24 часа добрался до гарнизона. На проходной встретился с лейтенантом, дежурным по части, и его помощником, устроился в гостинице. Долго не мог уснуть от дорожных впечатлений и от мыслей о новом месте службы. Наутро представился командиру полка, бывалому фронтовику, Герою Советского Союза, солидному, спокойному полковнику Решетову. Командир полка сказал, что вакантных должностей в полку нет, но он позвонит комдиву и узнает, как поступить со мной. А пока посоветовал стать на довольствие, оформить необходимые документы. В 13 часов позвонил в гостиницу начстрой капитан Попов и передал приказ комдива полковника Веселкова прибыть к 9.00 10 октября к нему на беседу. Решил ехать сразу, чтобы не опоздать. На попутной легковой машине доехал до Борисполя. В гарнизоне неожиданно встретился с однокурсником Михаилом Подымаловым, летчиком бомбардировочной авиации. Миша, как всегда, жизнерадостный, бодрый, сообщил, что сегодня уже вылетел самостоятельно, что вступил в должность зам. командира авиаэскадрильи и что все у него хорошо. Пригласил к себе на ужин. На ночь устроился в гостинице. Утром пошел в штаб. Перед предстоящей встречей и беседой с комдивом было какое-то нехорошее предчувствие.

Сначала зашел к начальнику отдела кадров майору Беляшко, молодому, подвижному, располагающему к себе кадровику. Он сообщил, что комдив примет меня позднее. Ждал до 13 часов. Надоело торчать в коридоре и во дворе. Наконец вызов. Вошел в кабинет. Доложил сидящему в другом конце составленных в линию столов полковнику с забинтованной шеей и густыми, черными, как смоль, волосами. В момент доклада, не спуская с полковника глаз, отметил его полнейшее безразличие ко мне. Кажется, я сразу надоел ему так же, как стулья его кабинета. Услышал тихий голос: "Ну, садись!" Присел на крайний стул в противоположном конце стола напротив майора Беляшко. Комдив задал несколько вопросов и, узнав, что у меня небольшой налет и третий класс, отказался брать меня в дивизию, мотивируя тем, что все офицеры, прибывающие из академии, не справляются со своими обязанностями (в то время выпускников встречали плохо, особенно командиры, которые сами не кончали академии). Полковник повторил отказ, на этот раз довольно грубовато, и отправил меня в отдел кадров армии на усмотрение Военного совета. Так прошла первая беседа без единого теплого или дружеского слова. При отказе, помню, тоже дерзко ответил комдиву, что я прибыл не наниматься в колхоз, а по назначению Главкома ВВС. Вышел из кабинета с тяжелым осадком на душе. Так начиналась служба после учебы. Время прибытия в штаб армии было назначено на 12 октября. Делать в Борисполе было нечего, и я решил 11-го съездить в Киев, познакомиться с городом. На Крещатике встретился со знакомым летчиком Александром Алферовым (тоже выпускник), которого направляли в Германию. Вместе пообедали и расстались.

12 октября состоялась беседа с начальником отдела кадров армии полковником Ширяевым. Он встретил и выслушал меня иначе, чем комдив. Предложил обязательно встретиться с командующим, но в этот день командующего не было на месте. Возвратился в Борисполь. 13-го утром позвонили из штаба армии, чтобы приехал. В 11.15 прибыл. Ждал до 18.15. Представился генералу Акуленко - заместителю командарма, встретил дружелюбно. Предложил самому выбрать должность командира звена или зам. командира эскадрильи. Ответил: "Как прикажете". Он, смеясь, сказал, что приказывать не будет, а посоветовал мне, учитывая мой уровень летной подготовки, начать службу в строевых частях в должности командира звена. Согласился, но попросился в Кременчуг. Обещал помочь. В приемной я написал рапорт о добровольном отказе от должности зам. командира эскадрильи. В Борисполе доложил комдиву. Он был явно недоволен результатом моей поездки к командраму.

14-го майор Беляшко вручил мне предписание в Кременчугский полк. 15-го возвратился за вещами в Великую Кручу. Утром 16-го выехал в Кременчуг. До железнодорожного вокзала в Хорол ехал на автобусе через Лубны. Стояла хорошая погода. В 16.10 сделал пересадку на поезд и вечером прибыл в Кременчуг. Устроился в полковой гостинице, в которой жили молодые летчики, среди них и будущий космонавт Алексей Леонов. Утром представился Врио командира полка подполковнику Ивану Кузьмичу Кощею. Тот встретил меня с недоумением и поинтересовался, каким образом удалось мне добиться этого назначения. Все ему объяснил и понял, что здесь меня тоже не ждали. Тем не менее, поездкам пришел конец.

В дороге где-то простудился, побаливала грудь. Теперь, наконец-то, смогу нормально есть и спать в ожидании приказа по дивизии. Все время думал о прошедших встречах с комдивом, кадровиками, командованием обоих полков, беседе с заместителем командующего. Было очень обидно, что оказался ненужным. Романтика столкнулась с реальностью. Мои лучшие устремления после академии натолкнулись на равнодушие и невежество. Зато на всю свою дальнейшую военную службу я получил хороший урок, как нельзя встречать офицеров, вновь прибывающих в часть по окончании учебных заведений или переведенных из других мест.

Строевая часть

19.10.59 впервые присутствую на ночных полетах, знакомлюсь с аэродромом, расположенным недалеко от окраины Кременчуга. Меня определили в третью авиаэскадрилью. Командир эскадрильи - майор Анатолий Ильич Долгоруков, 35-36 лет, украинец, высокого роста, симпатичный, с голубыми глазами. Несмотря на свою крупную фигуру, очень подвижен и энергичен. Ко мне с первого дня относится тепло, по-дружески. Обещает быстро ввести в строй. Анатолий Ильич всегда в кругу летчиков. Его любят. Он считается лучшим командиром эскадрильи в полку.

Проходит несколько дней. Изучаю район, вспоминаю технику, сдаю зачеты, знакомлюсь с людьми, осваиваю аэродром, но пока не летаю. Еще нет приказа о назначении. В профилактории живу вместе с молодыми летчиками, которые заканчивают двухгодичную программу подготовки в полку "2-й линии" и собираются разъехаться по боевым полкам. Среди них Виктор Соболев, Иван Балашов, Михаил Толкачев, Евгений Моисеев, Петруня, Алексей Леонов. Вспоминаю семью. Скучаю. Но о квартире пока и говорить нечего, их нет.

Командир нашего полка - Герой Советского Союза Н. В. Забырин. Знаю его по академии. В те годы он был слушателем моей группы. Он хорошо знал о моем стремлении вырваться в строевую часть, обещал помочь, когда закончит академию (при случае, конечно). Но сразу мы не встретились с ним. Он был в отпуске. Узнает ли при встрече?

Начальник штаба майор Малышев - выпускник КВВА. С ним тоже был немного знаком по академии.

26 октября позвонил начальнику отдела кадров полковнику Ширяеву и попросил ускорить приказ. Подполковник И. К. Кощей разрешил летать (он временно за командира). 28-го совершил первый полет с командиром эскадрильи. На полетах присутствовали генерал Акуленко и новый командарм генерал Бибиков. 30-го впервые встретился с замполитом полка майором Садыковым. Он пообещал поговорить со мною позже, поскольку был занят "бумажной волокитой".

В свободное время посещаю библиотеку, просматриваю журналы "Военная мысль", "Военно-исторический" и др., у кого-то взял почитать том Шекспира. 31-го слушал выступление Н. С. Хрущева на пятой сессии Верховного Совета. Очень много говорилось о разоружении. Написал Борису Воронцову. Виктор Соболев - мой постоянный собеседник, очень интересный парень. Он иногда поет и танцует в комнате. Часто причесывается, но волосы всегда растрепаны. Веселость Виктора заразительна. Играем в "дурака", он плутует, выигрышу радуется, как ребенок. При этом говорит: "Что бы вы делали, если бы не я, кто бы вас веселил!" Очень любознательный, просит рассказать ему что-нибудь из истории. Перед сном, когда гаснет свет, я рассказываю ему о событиях из военной истории. Он слушает с большим вниманием и, засыпая, берет с меня слово продолжить рассказ на следующий день. Сам Виктор тоже рассказывает разные эпизоды из своей жизни, о Путивле (родине легендарного партизана Великой Отечественной войны Ковпака). Узнал от Виктора об его недавнем приключении, когда он с двумя патрульными в совхозе "Ракитное", поддавшись настойчивым приглашениям жителей, принял участие в празднике по случаю возвращения в совхоз демобилизованных воинов. Кончилось тем, что патрули потеряли свои карабины. Оружие общими усилиями разыскали. Виктор с трудом возвратился в полк.

Командир полка подполковник Н. В. Забырин утром объявил Виктору трое суток ареста, но вечером отменил. 2 ноября проводил Виктора в Путивль в отпуск, на свадьбу. У него невеста-учительница.

03.12.59 г. состоялась беседа с замполитом Садыковым. Как всегда при первом знакомстве, речь шла о службе, семейном положении, квартире. Замполит очень много говорил о себе, своем быстром продвижении по службе, перечислял даты приказов о присвоении ему воинских званий и назначений. Сказал, что много летает, имеет 1-й класс и т.п. Я узнал о нем больше, чем он обо мне.

7 декабря впервые в полку встретился с командиром полка Н. В. Забыриным. Он узнал меня сразу. А вечером побывал на офицерском вечере в полковой столовой. В полку был заведен порядок - по субботам проводить вечера с танцами, играми, буфетом. Больше ни в одном полку, в которых мне приходилось служить, такой традиции не было.

На свадьбе

8 ноября лейтенант Саша Анисович пригласил меня на свою свадьбу. Там познакомился с бывшими воинами (родственниками и знакомыми невесты). Один из них, Владимир, по профессии шофер, воевал в соединении Ковпака, другой, Иван Микитич - похож на Теркина, весельчак. Не выпускал из рук свою трехрядку. Играл, плясал, пел частушки. Он участник двух войн, много повидавший на фронте и многое переживший в личной жизни. В войну погибла жена, осталось трое детей. Иван Микитич смог хорошо воспитать своих ребят. Его друзья рассказывали, как в финскую войну перед атакой роты Иван Микитич громко свистнул. Фины побежали. Атака удалась. Иван Микитич за поднятие морального духа был награжден медалью "За отвагу". Домой солдат написал: "Пошли в атаку, было очень страшно, я почему-то свистнул, за что и был награжден". Великую Отечественную войну Иван Микитич закончил кавалером трех орденов Славы. Он же рассказал, как в первую бомбежку 1941 года сильно испугался и растерялся. Жену выставил за дверь, а сам остался в доме и закрыл дверь на крючок.

Проводы однополчан

9 ноября молодые летчики покидали полк. Собрались в методическом классе. С напутствием сначала выступил И. К. Кощей, затем Н. В. Забырин и потом снова Кощей. Забырин говорил о точном соблюдении наставления полетов, написанного кровью летчиков. Кощей заключил свою речь благодарностью Николаю Владимировичу, которого любят летчики за смелость, решительность и прямоту. Рукопожатия, аплодисменты. Забырин пожелал всем успешной службы и счастливой жизни и вместе со своим заместителем ушел. Через некоторое время в класс возвратился Кощей. Долго говорил командирам звеньев о предстоящих задачах. Речь непродуманная, длинная, нечеткая и утомительная.

Наконец, ушел. Капитан Владимир Ганьшин, обращаясь к капитану Михаилу Панфилову, признался в том, что он ничего не понял. Командиру нужно быть кратким, чтобы улавливалось главное. Лаконичность, логика, дикция, умение держать себя перед строем личного состава и аудиторией - важнейшие качества командира, достигаемые самостоятельной, длительной и упорной работой над собой.

11.11.59 г. разъехались мои хорошие друзья-летчики. Остался в общежитии один Алексей Леонов, он в соседней комнате, в которой вывешено много написанных им картин (под Айвазовского). Когда Алексей уезжал к новому месту службы, он оставил мне свои картины и альбомы, а я позже отдал их старшине авиаэскадрильи.