7 марта, 2013

ОСОБЕННОСТИ ОПЕРАТИВНОГО (БОЕВОГО), МОРАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО, ТЕХНИЧЕСКОГО И ТЫЛОВОГО ОБЕСПЕЧЕНИЯ СОВЕТСКИХ И РОССИЙСКИХ ВОЙСК В ЛОКАЛЬНЫХ ВОЙНАХ И ВООРУЖЕННЫХ КОНФЛИКТАХ

Всестороннее обеспечение боевых действий – это залог успеха не только в "больших", но и в "малых" войнах. Именно последние на протяжении прошедших 50 лет убедительно свидетельствуют, что решение оперативных, тыловых и морально-психологических вопросов – это не панацея, взятая из классического военного искусства, а насущная необходимость, своеобразная константа в организации эффективного наступления или обороны.

Тот командир, который игнорирует оперативное и тыловое обеспечение, как свидетельствует опыт локальных войн и вооруженных конфликтов, редко добивается успеха, его войско теряет мотивацию борьбы, разбегается или сдается в плен.

РАЗВЕДКА

Разведка как главный вид оперативного (боевого) обеспечения деятельности войск (сил) проводилась практически во всех локальных войнах и вооруженных конфликтах послевоенного периода. Она велась, как правило, ограниченными силами и средствами и имела ограниченные цели, что определялось характером локальной войны или вооруженного конфликта, спецификой военно-политической обстановки в мире или регионе, характером организации вооруженных формирований противника.

В наиболее полном и целостном виде части и подразделения разведки оперативного и тактического звена применялись в войне в Афганистане и в конфликте в Чечне.

Особые условия Афганистана, в первую очередь, отсутствие фронта и тыла, деятельность в лучшем случае в нейтральной, а то и во враждебной зоне, требовали от органов разведки высокой готовности к действиям на любых направлениях и постоянного поиска моджахедов.

Поэтому к добыванию необходимой информации привлекались все виды разведки, имевшиеся в 40-й армии: агентурная, специальная, войсковая, воздушная, радио- и радиотехническая. Разведка организовывалась на основе тщательного планирования – планы составлялись на каждый месяц, каждую конкретную операцию и уточнялись ежедневно.

Одной из особенностей разведывательного обеспечения являлось то, что 40-я армия имела в своем составе комплект разведывательных частей и подразделений, значительно превышающий положенный по штату для общевойсковой армии.

Агентурная разведка давала основную массу разведывательной информации (75-80%). Наличие органов агентурной разведки в составе армии позволило к августу 1980 г. вскрыть всю группировку противника на территории Афганистана. Специальная разведка велась двумя бригадами СпН (каждая по 4 батальона).

В афганских условиях (без тыла и фронта) их задача заключалась в борьбе с караванами противника, ликвидации складов оружия, перевалочных баз и т. д. Наиболее успешными видами разведывательно-боевой деятельности частей СпН были засадные действия на коммуникациях противника и налеты на его важнейшие объекты. Эти виды деятельности батальоны спецразведки проводили незначительными силами – до усиленного взвода, что диктовалось необходимостью обеспечения скрытности выдвижения к объектам, маневренности и маскировки на местности.

В повседневной деятельности и при подготовке операций (боевых действий) непосредственно в районах их проведения основная нагрузка приходилась на войсковую, воздушную и радиоразведку.

Войсковая разведка велась не только разведывательными, но и мотострелковыми подразделениями. В батальоне (роте) готовился нештатный разведывательный взвод (отделение). При ведении боя в горах, населенных пунктах увеличивалась опасность подвергнуться внезапному нападению или обстрелу с флангов и тыла, нарваться на засаду, оказаться в ловушке – поэтому количество наблюдательных постов (НП) увеличивалось в 2-3 раза.

Для ведения круговой разведки подразделения из своего состава выделяли: взвод – 3-4 наблюдателя, рота – 1-2 наблюдателя и 1-2 НП, батальон – 1-2 наблюдателя и 2-3 НП на КНП батальона. В ночное время часть НП перемещалась, как правило, с высот в низины, так как наблюдение снизу вверх давало лучшие результаты.

С наступлением темноты наблюдение дополнялось подслушиванием, которое вели сами наблюдатели. В батальоне (роте) создавались специальные посты подслушивания в составе 2-3 человек, обладавших хорошим слухом и умеющих по звуковым демаскирующим признакам распознать характер действий противника. Если условия обстановки позволяли прослушать разговор моджахедов, то в состав поста подслушивания включались военнослужащие, знающие местный язык.

Для ведения разведки перед линией непосредственного соприкосновения с противником и на флангах от батальонов и рот высылались боевые разведывательные дозоры (БРД). Действуя в указанном направлении на удалении 800-1000 м, они выполняли свои задачи наблюдая, устраивая засады и даже ведя бой.

Особенно активно войсковая разведка велась сторожевыми заставами и постами, развернутыми на коммуникациях, вокруг пунктов дислокации и режимных зон. Основным ее способом было постоянное наблюдение. На сторожевых заставах и постах все НП оснащались дневными и ночными приборами наблюдения, радиолокационными станциями, что позволяло обнаруживать противника в ночное время на удалении 2-4 км и наносить по нему удары.

На дальних подступах к сторожевым заставам (6-20 км) и на маршрутах вероятного передвижения противника устанавливались рубежи разведывательно-сигнальной аппаратуры (РСА) "Реалия-У". По рубежам РСА дежурные артиллерийские подразделения заранее проводили пристрелку: огонь открывался немедленно после сигнала датчиков.

На сторожевых заставах силами войсковой разведки проводилась работа с сочувствующими из числа местных жителей. Такая форма добывания сведений о намерениях противника была обусловлена спецификой Афганистана. Она возникла стихийно по инициативе командиров сторожевых застав, которые использовали все доступные им средства, чтобы обеспечить безопасность своих людей, порученного их охране объекта или участка коммуникаций.

Офицеры устанавливали доверительные отношения с отдельными местными жителями, которые по различным причинам (хорошее отношение к советским войскам или к отдельным офицерам, чувство кровной мести к своим, нужда в деньгах, одежде или продовольствии) сообщали данные о действиях и мероприятиях противника в определенном районе.

Разведка населенного пункта начиналась с предварительного наблюдения дозором (дозорной машиной – БРМ или БРДМ) с удобного места. Особое внимание уделялось наблюдению за садами, огородами, оврагами и отдельными дворами (строениями), где могли располагаться засады противника. К отдельно стоящим домам разведка приближалась со стороны хозяйственных построек, не имеющих окон (бойниц).

После осмотра и доклада командиру дозор выдвигался на противоположную сторону населенного пункта и из укрытия осматривал лежащую впереди местность. По населенному пункту разведорган следовал в полном составе на большой скорости без остановок, обращая особое внимание на верхние этажи зданий.

Осмотр населенного пункта в пешем порядке осуществлялся в составе взвода, который действовал в колонне по одному, имея впереди на удалении 100-300 м дозорное отделение. Все военнослужащие взвода распределялись по "двойкам" или "тройкам", чтобы исключить отставание военнослужащих или захват их противником. Дистанция между ними соблюдалась до 30 м днем и 10-12 м ночью. Осмотр отдельного дома осуществлялся 9-12 военнослужащими.

Радио- и радиотехническая разведка сосредоточивала основные усилия на вскрытии упреждающей информации о действиях отрядов и групп вооруженной оппозиции, в первую очередь, на территории Афганистана, а также руководящих органов противника в сопредельных странах. Радиоразведка в УКВ-диапазоне проводилась маневренными группами штатных подразделений полка ОсН и рот орб дивизий в зонах ответственности общевойсковых соединений и частей.

В условиях повседневной боевой деятельности работа маневренных групп ОсН организовывалась со стационарных позиций, оборудованных на господствующих высотах совместно с общевойсковыми подразделениями. Для создания необходимой пеленгаторной базы расстояние между маневренными группами выбиралось от 8 до 15 км.

Для точности определения местоположения и увеличения зоны электромагнитной доступности работающих радиосредств противника от маневренной группы выделялись пеленгаторные посты. Для обеспечения широкомасштабных боевых действий создаваемая группировка войск усиливалась маневренными группами. За 10-15 дней до операции район предстоящих боевых действий изучался в радиоэлектронном отношении с помощью маневренных групп ОсН.

Воздушная разведка, по существу, во всех военных конфликтах играла особую роль. Для ее ведения привлекались отдельные авиационные полки, эскадрильи, звенья и нештатные экипажи частей всех родов авиации. Наряду с самолетами и вертолетами для воздушной разведки использовались и беспилотные летательные аппараты, в частности "Пчела-1" комплекса "Стриж-II". Последний предназначался для ведения обзорной телевизионной разведки объектов противника и наблюдения за полем боя на глубину до 30 км.

В ходе перегруппировки войск для создания "санитарного безопасного кордона" вокруг Чечни в сентябре 1999 г. передвижения и позиции экстремистов стали выявляться новейшими средствами обнаружения – беспилотными разведывательными комплексами "Строй-П", способными вести непрерывную воздушную разведку и выдавать целеуказания на войсковые огневые средства. Это позволило с еще большей точностью наносить удары по противнику федеральной авиацией и артиллерией.

Задачи воздушной разведки определялись, прежде всего, состоянием и характером боевых действий войск противника. В Афганистане к таким задачам относились: контроль за состоянием дорог на маршрутах движения наших войск, вскрытие районов расположения и направлений перемещения вооруженных формирований оппозиции, определение местоположения штабов, складов оружия и боеприпасов, баз, лагерей подготовки моджахедов, выявление опорных пунктов, оборонительных сооружений, засад на маршрутах движения войск, контроль результатов ударов авиации и Сухопутных войск.

В вооруженных конфликтах в ДРА, Чечне и Дагестане особую ценность представляла задача наблюдения за перемещением вооруженных формирований у границ сопредельных государств (территорий).

По опыту применения воздушной разведки в вооруженных конфликтах, основными способами ее ведения являлись визуальное наблюдение и воздушное фотографирование. Кроме того, осуществлялась радиотехническая, телевизионная и инфракрасная разведка.

За разведывательными частями и подразделениями закреплялись специальные зоны (районы) разведки. В Афганистане, например, вся территория страны была разбита на 11 зон, некоторые из которых делились на районы. За каждой авиационной частью закреплялись 1-2 зоны, в которых воздушная разведка велась с интенсивностью 3-4 вылета в сутки. Достоверность результатов воздушной разведки составляла около 70%.

Средние сроки получения разведданных составляли: с борта самолета или вертолета по радио – через 1-3 минуты после обнаружения цели; фоторазведки – через 2-2,5 часа (с представлением фотосхем по 1-2 объектам); радиотехнической разведки – через 3-4 часа после возвращения самолета на свой аэродром.

Опыт организации и ведения всех видов разведки в Афганистане оказал большое влияние на развитие отечественных Вооруженных Сил в последующие годы. Этот опыт стремились учитывать подразделения и части разведки, принимавшие участие в вооруженных конфликтах в Чечне. По итогам их участия в боевых действиях можно сделать следующие обобщения:

1. Части и подразделения войсковой разведки, вводимые в состав оперативных группировок войск, целесообразно укомплектовывать по штату военного времени и перебрасывать в зону военных действий только после проведения боевого слаживания с учетом особенностей обстановки в зоне конфликта.

2. Разведку в интересах овладения городом или другим населенным пунктом необходимо организовывать и вести после тщательного изучения физико-географических особенностей региона по справочникам, описаниям, планам (картам), аэрофотоснимкам (фотоснимкам), а также оперативного оборудования ТВД с учетом показаний пленных, местных жителей или беженцев, особенно в тактическом звене.

3. При блокировании Грозного (1994–1996) и при ведении боев в городе разведка осуществлялась частями и подразделениями, укомплектованными по штату мирного времени, что не позволило достигнуть необходимых результатов и боевой эффективности. Штатная структура разведподразделений не предусматривала наличие специалистов, с которыми необходимо вести разведку – профессиональных разведчиков, операторов ПСНР, радиотелеграфистов, – но в подразделениях содержалось два штата механиков-водителей и водителей. В итоге формирование дееспособных разведорганов приходилось проводить в спешке на месте, уже в ходе боев.

4. Отсутствие учебного центра по подготовке специалистов войсковой разведки затрудняло доукомплектование ее частей и подразделений в ходе проведения операций.

5. Организация и ведение воздушной, специальной и войсковой разведки в период с декабря по март в предгорьях Северного Кавказа затруднены в связи с климатическими условиями (низкая облачность, сильные туманы).

6. При планировании операции в интересах овладения городом и операции в целом необходимо заблаговременно оказывать морально-психологическое воздействие на мирное население, чтобы побудить его покинуть город до начала боевых действий (штурма города), исключив тем самым неоправданные потери среди мирного населения и добиться его более лояльного отношения к вооруженным силам.

7. Опыт ведения разведки в рассматриваемом регионе показывает всю несостоятельность решения об изъятии рот Р и РТР из состава орб мотострелковых (танковых) соединений и передаче их в состав отдельных батальонов РЭР и РЭБ. Ведение радиоразведки для подавления радиоэлектронных средств противника не совпадает по целям и задачам с разведкой для получения и накопления информации. Силы и средства РЭБ работают в основном по схеме: "обнаружил–определил ценность–подавил", а зачастую просто "обнаружил–подавил". Поэтому разведывательные сведения, получаемые начальником разведки части по взаимодействию от начальника службы РЭБ, не систематизированы, носят отрывочный характер и не могут быть безоговорочно использованы. Для эффективного ведения радиоперехвата следует укомплектовать части и подразделения Р и РТР необходимым количеством переводчиков и новой техникой, особенно в УКВ-диапазоне. Для обеспечения живучести сил и средств Р и РТР в состав орадб ОсН целесообразно дополнительно включать роту охраны подразделений, находящихся на флангах.

8. Необходимо также иметь в составе частей СпН бронегруппы (в отрядах – роту, в отдельных ротах – 2-3 БТР-80). Для действий в городских условиях надо оснащать РГ СпН радиостанциями типа "Джонсон", касками типа "Маска-1(2)". Для выполнения особых заданий следует иметь специальные взрыватели (с замедлителем, радиоуправляемые). Требуется разработать комплекс средств выживания для различных условий (во время завалов, в городских условиях, в лесу, в горах и т. д.), а также создать сухой паек, обеспечивающий приготовление и употребление пищи без демаскирующих признаков (скрежет металла, разведение огня).

9. Разведывательные органы нуждаются в переносных средствах разведки, повышающих точность определения координат объектов (целей) для дальнейшего их поражения.

10. При подрыве или поражении боевой техники при военнослужащих остается только количество носимых ими боеприпасов. Весь дополнительный боекомплект, находящийся в машине, взять с собой практически невозможно из-за отсутствия специального снаряжения.

11. Отсутствие в штатах частей и подразделений средств обработки информации, компьютерных систем полевого типа для развертывания в полевых условиях пунктов управления разведкой негативно сказывается на ее планировании и организации.

12. Взаимодействие сил и средств разведки, в первую очередь, зависит от единого руководства и возможности планирования разведки на перспективу. До настоящего времени вопрос организации взаимодействия полностью не решен. Его отсутствие по всем направлениям приводит зачастую к неоправданным потерям и срыву выполнения задач разведывательными подразделениями.

13. Отсутствие соответствующих местности топографических карт, приборов, определяющих местоположение через искусственные спутники земли (ИСЗ), затрудняет работу разведывательных органов, приводит к неоправданному перерасходу артиллерийских снарядов, влечет за собой опасность поражения средств разведки своей же артиллерией. Топографические карты для их долговечности должны быть изготовлены на полиэтиленовой основе.

14. В ходе боевых действий при ведении разведки надо широко использовать разведывательные дозоры в составе 3-4 боевых машин (1-2 БРМ-1К или БРДМ). Разведывательные отряды не нашли применения из-за несоответствия их состава решаемым задачам, а также из-за отсутствия нужного количества экипажей.

15. В состав сил и средств разведки армии должна входить эскадрилья БСР. Ее применение в ходе боевых действий наглядно показало преимущество перед другими средствами разведки. Используя комплект телеаппаратуры, в реальном масштабе времени отслеживались действия боевиков, принимались решения на подавление их опорных пунктов и огневых позиций, к примеру, чеченских.

16. Анализ боевых действий в первой чеченской кампании показывает, что подразделения разведки свои задачи выполняли не только наблюдением, но и боем. В этой связи в штат разведывательных рот целесообразно дополнительно включать взвод огневой поддержки в составе двух отделений: отделения АГС-17 в составе трех расчетов и противотанкового отделения в составе трех расчетов переносных ПУ ПТУР "Конкурс" или "Фагот".

В управление разведроты целесообразно ввести две должности: инструктор по рукопашному бою и инструктор по минно-взрывному делу. В штат управления орб необходимо ввести две новые офицерские должности: инструктор по рукопашному бою (капитан) и инструктор по минно-взрывному делу (капитан).

Сформулированные выводы и предложения, на наш взгляд, могут существенно повысить эффективность разведки и тем самым содействовать успеху боевых действий войск (сил). Частично этот вопрос решен в ходе второй чеченской кампании.

Отечественный и зарубежный опыт участия в локальных войнах и вооруженных конфликтах показывает, что без постоянного совершенствования сил и средств всех видов разведки, без пристального внимания командиров и штабов к этому виду оперативного (боевого) обеспечения невозможно получить полные и достоверные данные о противнике и его потенциале. А это, в свою очередь, отрицательно сказывается на выполнении той или иной задачи главными силами.

СТРАТЕГИЧЕСКАЯ И ОПЕРАТИВНАЯ МАСКИРОВКА

Классическим примером успешной стратегической маскировки стали подготовка и проведение операции "Анадырь" – переброска советских войск, ракетно-ядерного оружия и средств его доставки на Кубу в 1962 г. Она осуществлялась в ограниченные сроки, скрытно, при американской морской и воздушной блокаде острова, на расстояние 10 тыс. км от СССР.

Подготовка соединений, частей и учреждений, предназначенных для отправки, проходила под видом учений, проводимых МО СССР, по отработке вопросов комбинированной переброски войск на большие расстояния автомобильным, железнодорожным, морским и воздушным транспортом, а отправка "грузов" на Кубу по легенде была всего лишь обычным мероприятием по поставке дружественной стране необходимой сельскохозяйственной техники.

При планировании перевозок предусматривалось:

сохранение ранее существующего графика движения поездов по железным дорогам, а также прежней интенсивности движения морских судов из портов СССР в порты Кубы и обратно;

погрузка войск и техники осуществлялись с учетом того, чтобы не допустить излишнего их скопления на станциях и в портах;

передвижение личного состава из военных городков в порты погрузки проходило на автотранспорте войск местных гарнизонов, а посадка на суда – непосредственно перед убытием транспортов;

переодевание личного состава в гражданскую одежду осуществлялось после того, как судно уходило за горизонт. Выход на палубу на переходе морем был строго ограничен;

выгрузка техники и грузов производилась только ночью, при этом освещение пирсов не включалось, а в местах, откуда просматривалась территория порта, выставлялась охрана.

При маршах по территории Кубы на опасных участках маршрутов выставлялись посты и засады из состава кубинской милиции и военных подразделений. Личный состав, сопровождавший колонны со специальными грузами и техникой, переодевался в кубинскую военную форму.

Все команды в пути следования отдавались только на испанском языке. При прибытии в районы дислокации войска и техника немедленно маскировались. Работа радиотехнических средств в период всего времени сосредоточения категорически запрещалась.

Все это позволило скрыть от разведки США развертывание Группы советских войск на Кубе.

Вопросам оперативной маскировки в боевых условиях Ограниченного контингента Советских войск в Афганистане (OK CBA) уделялось самое пристальное внимание. Ее основные усилия сосредоточивались на обеспечении скрытности подготовки операций и введении противника в заблуждение относительно времени начала боевых действий, состава привлекаемых сил и средств, маршрутов выхода соединений и частей, направлений их действий и решаемых задач.

Мероприятия по дезинформации противника становились составной частью замысла операции. Для достижения скрытности управления войсками разрабатывались, как правило, два плана операции. Постановка боевых задач осуществлялась накануне, а соединениям и частям вооруженных сил Афганистана – лишь за несколько часов до начала операции.

Необходимость эффективных мероприятий по оперативной и тактической маскировке подтвердилась и при проведении специальной операции в Чечне в 1994–1996 гг.

Там, где умело применялись меры по "обману" противника, там было меньше потерь и боевые задачи войска решали успешнее. Это достигалось, как правило, применением ночных действий, смелыми обходными маневрами по труднодоступной горной местности, введением в заблуждение относительно истинных намерений федеральных сил.

Оперативная маскировка действий авиации осуществлялась на всех этапах ее участия в боевых действиях.

Во-первых, важная роль отводилась маскировке при создании авиационных группировок отечественных ВВС в районах конфликтов и при переброске авиационной техники и специалистов из СССР/РФ в другие регионы.

Во-вторых, проводились мероприятия по маскировке группировки авиации, уже созданной в районе вооруженного конфликта.

В-третьих, маскировка осуществлялась при выполнении боевых задач частями и подразделениями ВВС.

В ходе создания авиационной группировки основными мероприятиями оперативной маскировки являлись: ограничение количества лиц, привлекавшихся к планированию перегруппировки авиации в район вооруженного конфликта; соблюдение режима маскировки в период перебазирования частей, соединений и объединений ВВС (в летном, воздушном и наземном эшелонах); дезинформация агентурной разведки о месте назначения и целях передислокации авиационных частей и соединений; сокращение сроков организации и выполнения перегруппировки сил авиации в район конфликта.

От противника авиационная группировка в районе вооруженного конфликта скрывалась следующим образом: сокращением времени нахождения авиационных частей на аэродромах в районе конфликта с момента посадки после перебазирования до первого боевого вылета; рассредоточением и маскировкой авиационной техники на базовых аэродромах; созданием ложных аэродромов и радиосетей.

Внезапность в боевых действиях авиации достигалась: планированием боевых действий строго ограниченным кругом лиц; сокращением времени на подготовку к боевому заданию; проведением мероприятий по дезинформации; ограничением применения радиосредств в ходе выполнения боевого полета; использованием предельно малых высот и складок местности; внедрением новой техники и средств радиоэлектронной борьбы.

ИНФОРМАЦИОННОЕ ОБЕСПЕЧЕНИЕ

Опыт локальных войн и вооруженных конфликтов 80-х – 90-х годов показал, что одним из самых важных и специфических видов оперативного (боевого) обеспечения, фактором успешного ведения военных действий и в целом достижения военно-политических целей войны (конфликта) и защиты государственных интересов становится информационное обеспечение.

Его реализация осуществляется наличием отлаженного механизма государственного контроля над процессом информационной политики посредством воздействия через средства массовой информации на общественное сознание как внутри страны, так и за ее пределами.

Причем, это воздействие осуществлялось на всех этапах развития кризисной ситуации – как при принятии решения об участии вооруженных сил в возникающих или уже возникших локальных войнах и вооруженных конфликтах, так и в ходе их ведения, и особенно после завершения военных действий.

Зарубежный опыт показал, что использование противоборствующими сторонами возможностей СМИ в своих интересах, как правило, становится составной частью общего плана (сценария) ведения операций и боевых действий.

Эти положения нашли свое подтверждение при подготовке и проведении операции "Буря в пустыне" в 1991 г., в ходе американского вторжения на Гаити в 1994 г., в ходе боевых действиях вооруженных сил Израиля против Ливана, при периодических налетах американо-британской авиации на Ирак, а также в ходе продолжающейся миротворческой операции НАТО в Боснии и Герцеговине. Сильнейший информационный прессинг оказывали США и их союзники по НАТО в связи с событиями в югославском Косово в 1999 г.

Информационная составляющая является неотъемлемым компонентом любого вооруженного конфликта современности, ибо военные победы могут быть сведены на нет и утрачены при окончательном мирном урегулировании, если произойдет негативный поворот общественного мнения по отношению к стороне, эти победы одерживающей.

Классический пример тому – чеченская кампания 1994–1996 гг., в боевой конкретике на три четверти выигранная российской армией к августу 1996 г. и к тому же времени стопроцентно проигранная в информационном пространстве. Такой результат создал в обществе непреодолимую тягу к миру любой ценой, что в конечном итоге привело к Хасавюртовскому соглашению, и, как показали последующие события, стало прелюдией к очередной чеченской кампании 1999–2000 гг.

Содержание информационного обеспечения зависит от многих факторов и от этапов развития военно-политического кризиса. На этапе принятия решения об участии вооруженных сил основное его содержание зависит прежде всего от степени информационного "охвата" предполагаемого ТВД, а также от масштабов информирования мирового сообщества о проблемах региона и сформированного "образа потенциального врага".

Так, если при освещении операции "Буря в пустыне" или миротворческой акции ООН в бывшей Югославии фактор достаточной информированности мирового сообщества и сложившиеся устойчивые стереотипы подачи информации о региональных проблемах явились надежным фундаментом, на котором строилась дальнейшая информационная деятельность, то подобная основа практически отсутствовала при подготовке операций американских войск в Панаме (1989), Сомали (1993).

Классический вариант использования возможностей СМИ был продемонстрирован командованием коалиционных сил во главе с США против Ирака в 1991 г. Общее руководство информационно-пропагандистской деятельностью на стратегическом уровне осуществлялось непосредственно Советом национальной безопасности страны, а также представителем администрации в лице заместителя министра обороны по политическим вопросам.

Организация согласованных действий командования оперативного звена с представителями СМИ в ходе подготовки и проведения операции была возложена на специально созданный так называемый Межведомственный координационный комитет по общественной дипломатии. Главенствующая роль в распространении необходимой информации принадлежала агентству ЮСИА.

Одной из важнейших задач на подготовительном этапе информационной противоборства становится использование возможностей СМИ для введения потенциального противника в заблуждение, дискредитации его военно-политического руководства и конкретных лидеров, а также мероприятий по ограничению информационно-пропагандистской деятельности противника вплоть до организации частичной или полной информационной блокады.

Так, в процессе развертывания группировки войск антииракской коалиции в Персидском заливе значительная часть мероприятий по дезинформации осуществлялась по специальному плану Комитета начальников штабов ВС США. В этот период американское командование, широко используя журналистов, приступило к планомерному распространению заведомо ложных сведений о характере подготовки вооруженных сил к возможным боевым действиям против Ирака.

Наиболее важные дезинформационные мероприятия были проведены во второй половине августа 1990 г. – в момент интенсивного наращивания группировки американских войск в Саудовской Аравии. В этот период по всем информационным каналам передавались значительно завышенные данные о численности уже переброшенных в регион живой силы и техники, что способствовало отказу Ирака от нанесения превентивного удара по группировке американских войск, которая на тот момент, по мнению генерала Н. Шварцкопфа, была особенно уязвима.

Начало и развитие локальной войны (вооруженного конфликта) нередко приводят к нарушению нормального режима функционирования средств массовой информации, к ограничению или полному прекращению их деятельности. В этих условиях командование и штабы должны предпринимать энергичные меры по заполнению образовавшегося информационного вакуума в своих интересах с целью создания благоприятных информационно-психологических условий выполнения поставленных задач.

Важным фактором их успешного решения можно считать обеспечение высокой степени управляемости деятельностью влиятельных СМИ со стороны военно-политического руководства и командования группировкой вооруженных сил. К примеру, в ходе операции "Буря в пустыне" для достижения максимальной тактической внезапности и уменьшения боевых потерь личного состава МНС с началом наземной операции полностью прекратилось распространение официальной информации из района боевых действий.

Командование объединенного штаба ввело жесткий 48-часовой мораторий на сообщения СМИ и особые ограничения на любую информацию, касающуюся содержания оперативных планов и местоположения группировок войск. И только спустя двое суток, по достижении первых положительных результатов наступательной операции, средствам массовой информации была вновь предоставлена возможность широкого освещения событий.

Специально созданная радиостанция "Голос Залива" не только ретранслировала программы Би-би-си и "Голоса Америки", но и на протяжении почти двух месяцев по 18 часов в сутки вела собственные передачи с наземных станций на территории Турции и Саудовской Аравии, а также со специально оборудованных под ретрансляторы самолетов ЕС-130.

Для обеспечения оперативности в подготовке и распространении репортажей активно задействовались транспортные вертолеты сухопутных войск и морской пехоты США, доставляющие в районы расположения войск корреспондентов ведущих информационных агентств США и их союзников.

Особенно заметно роль СМИ проявилась в ходе проведения мероприятий по сокрытию истинного направления главного удара МНС против Ирака. В прессу регулярно давались сведения о якобы имевшем место выделении дополнительных подразделений и частей тактической, палубной и армейской авиации в интересах авиационного обеспечения предполагаемой десантной операции. Этим преследовалась определенная цель – убедить иракцев в существовании главной опасности для себя со стороны кувейтского побережья.

Подтверждая эту мысль, телерадиокомпания Би-би-си сообщила о получении доступа к "достоверным" сведениям о том, что морская пехота США захватила остров Файлака в Персидском заливе и выдвигает десантно-штурмовые части к побережью Кувейта.

О результативности подобных акций свидетельствует то, что иракское военное руководство приступило к активной подготовке к отражению морской десантной операции, сосредоточив на кувейтском побережье Персидского залива по меньшей мере семь дивизий и выделив в их распоряжение значительное количество сил артиллерии и инженерных средств.

В конечном же итоге главный удар соединений 7-го армейского корпуса был нанесен на сухопутном направлении в обход группировки ВС Ирака в Кувейте.

Совершенно особенная ситуация с точки зрения информационного обеспечения боевых действий сложилась в ходе проведения первой чеченской кампании. По мнению некоторых экспертов, это в первую очередь связано с тем, что со времен гражданской войны 1918–1922 гг. Россия впервые масштабно использовала подразделения своих ВС против конкретного противника на собственной территории.

Кроме того, конфликт характеризовался жестким соперничеством имеющих практически одинаковую подготовку специалистов не только по управлению однотипными образцами оружия и военной техники, но и профессионалов в области СМИ, идеологии, общественной психологии, пропаганды и т. д.

С началом ввода войск военно-политическое руководство Чечни осуществило ряд оперативных мероприятий по организации собственной информационной службы. Главным органом, призванным формировать, координировать и осуществлять информационно-пропагандистскую деятельность, стала пресс-служба Дудаева.

По всем вопросам информационного обеспечения данной структуре подчинялся главный штаб так называемых вооруженных сил Чечни, а также приступившее к работе уже 12 декабря 1994 г. во Владикавказе представительство ЧР на переговорах с Россией.

В начале февраля 1995 г. при правительстве ЧР было создано Министерство информации, главной задачей которого становилось информационное и идеологическое обеспечение вооруженного сопротивления. С этого момента вся информационная деятельность начала осуществляться исходя из единого плана и под единым руководством.

В совокупности с отсутствием планомерной информационной работы федеральных органов власти на подготовительном этапе перед применением вооруженной силы это привело к тому, что информационная служба сепаратистского режима достаточно легко завладела инициативой в информационно-пропагандистском освещении вооруженного конфликта в Чечне.

Наиболее активно при решении этих задач использовались возможности телевидения и радиовещания. Уже 14 декабря 1994 г. Д. Дудаев выступил по грозненскому телевидению с обращением к народу, в котором, заклеймив позором российское руководство, выразил уверенность, что война с Россией будет вестись до конца.

Кроме того, в распоряжении чеченского руководства имелось несколько мобильных телевизионных комплексов. С их помощью после взятия столицы Чечни федеральными силами Д. Дудаев и его ближайшие сторонники регулярно выходили в эфир из горных районов на юге республики. Одним словом, с самого начала вооруженного конфликта чеченское телевидение полностью переключилось на информационно- пропагандистскую деятельность и проводило ее довольно успешно.

На протяжении всего периода конфликта важной формой информационного воздействия, которой пользовался чеченский режим, оставалась печатная пропаганда. Кроме официального органа Чеченской Республики – еженедельной газеты "Ичкерия", выступавшей в роли главного проводника идей сепаратизма и продолжения вооруженного сопротивления федеральным властям – во многих населенных пунктах распространялись и другие издания: газеты "Республика", "Возрождение".

Выражая де-юре интересы правительства национального возрождения или комитета национального согласия, подобные издания тем не менее регулярно помещали на своих страницах материалы тенденциозного, а порой и откровенно антироссийского содержания.

Высокая эффективность подобной информационно-пропагандистской кампании подтвердилась тем, что в феврале 1995 г., кроме 15 тыс. организованных в отряды боевиков, против российских войск действовало уже около 30-40 тыс. так называемых народных ополченцев.

Информационная служба Чечни не менее активно использовала в своих интересах возможности СМИ и на международном уровне. Уже в январе 1995 г. в Кракове приступил к работе Чеченский информационный центр, который под прикрытием организации гуманитарной помощи жертвам боевых действий в Чечне занялся активной пропагандистской деятельностью ярко выраженной антироссийской направленности.

Созданная на базе центра, радиостанция "Свободный Кавказ" имела свой филиал на территории Литвы (в Каунасе) и осуществляла вещание на нескольких языках не только на многие государства Центральной Европы, но и на значительную часть территории РФ.

Достаточно широко многие информационные агентства комментировали "официальное" обращение Д. Дудаева в ООН с просьбой "оказать содействие в разрешении противоречий" между Москвой и Грозным. Сенсационно прозвучало сделанное в Турции заявление для средств массовой информации министра иностранных дел самопровозглашенной республики Ичкерия о том, что "чеченские повстанцы, значительно ослабив мощь российской армии, сделали стратегический подарок армиям НАТО.

И в этой связи Чеченская Республика обращается к руководству Североатлантического альянса с просьбой оказать ей немедленную помощь".

Наиболее известными и широко представленными в СМИ результатами информационной деятельности чеченских властей на международном уровне можно считать принятую Европарламентом резолюцию "О положении в ЧР", которая на основе тезиса о "российской военной интервенции в Чечне" выдвигала обвинение Российской Федерации в использовании ВС против национальных меньшинств. В этом ряду находится также проведенная в декабре 1995 г. в Кракове конференция "Международное право и Чечня" с участием 45 журналистов и правозащитников из 14 стран.

Отмечая высокую информационную активность со стороны руководства ЧР, можно сделать вывод, что массированное и многоуровневое использование Грозным информационных возможностей в собственных интересах оказало существенное влияние на ход конфликта и явилось объективной предпосылкой для создания условий, способствовавших прекращению боевых действий осенью 1996 г. и началу мирного диалога в рамках переговорного процесса. Естественно, в интересах Чечни. Отдельные попытки центрального руководства направить информационный поток в свою сторону действенных результатов не дали.

Практика подтверждает, что завершение непосредственной военной фазы локальной войны (конфликта), как правило, не означает снижения интенсивности или прекращения использования СМИ со стороны военного командования и политического руководства противоборствующих сторон.

В ходе второй чеченской кампании акценты в информационном и информационно-техническом обеспечении во многом поменялись. Открытая террористическая деятельность чеченских боевиков (при попустительстве грозненских властей) создала своеобразный "античеченский синдром", на фоне которого центральным СМИ удалось перехватить инициативу. Конечно, в само информационное поле "вмешались" парламентские и президентские выборы.

Средства информации отдельных партий и движений нередко запускали пропагандистский жупел с критикой Центра и его кавказской политики. Но в целом СМИ наконец-то осознали, что сила государства – в силе армии. Ее же действия должна обеспечивать мощная и мобильная структура государственных и частных средств массовой пропаганды.

При явной угрозе национальной безопасности эта структура обязана руководствоваться здравым смыслом, а не корпоративными (как правило, финансовыми) интересами.

Понятно, что во всех случаях информационного противостояния должен быть отлажен механизм получения необходимых сведений и фактов для интерпретации военно-политической хроники. В данном случае особую роль сыграл Генеральный штаб, специальные органы которого не мало преуспели в освоении навыков формирования как позитивного имиджа национальных Вооруженных Сил, так и негативного образа реального (или вероятного) противника.

Пожалуй, все началось с событий в Косово, когда российская общественность впервые за последние годы осознала степень геополитического одиночества своей страны, пытавшейся защитить братьев-славян от агрессии НАТО.

Информподразделения Генштаба грамотно комментировали происходящее, вели собственный счет потерь воюющих сторон, при этом их цифры расходились с официальными натовскими. И российское общественное мнение, против обыкновения, на этот раз проявило склонность в большей мере доверять своим военным комментаторам и интерпретаторам.

Затем был триумфальный марш-бросок роты российских ВДВ из Боснии на Приштинский аэродром, ставший финальным аккордом натовско-югославского военного противоборства. Данная акция, осуществленная образцово во всех отношениях, с соблюдением всех правил военно-полевого пиара, отчасти вернула уважение российского общества к собственным вооруженным силам.

А спустя несколько месяцев начались известные события в Дагестане, за которыми последовала новая военная кампания в Чечне, разумно названная контртеррористической операцией. На сей раз, в отличие от того, что было в 1994–1996 гг., Министерство обороны, Генштаб и командование Северо-Кавказского военного округа взяли в свои руки руководство всеми действиями в Чечне, получили возможность выстраивать рисунок контртерростической информационной операции по собственному разумению (естественно, согласовывая отдельные детали с политическим руководством страны).

С самого начала было очевидно, что в информационной войне чеченскую пропаганду будут поддерживать зарубежные и некоторые российские СМИ, которые по своей совокупной мощи значительно превосходили то, чем располагала официальная российская пропаганда.

Поэтому стратегический замысел российского "информационного командования" изначально строился на том, чтобы сохранить доминирующее положение в отечественном информационном поле, безотносительно к результативности антироссийской пропаганды за рубежом.

И был принят простой, но весьма эффективный порядок работы с представителями СМИ: получение первичной информации значительно сужалось благодаря введенной системе разрешений, пропусков и допусков на театр военных действий. Информация о происходящем в Чечне разрабатывалась самими военными, затем в должном виде передавалась для всеобщего пользования.

Таким образом до минимума сводился поток неконтролируемого "информационного бэкграунда", а следовательно, резко уменьшились возможности построения видиорядов и убедительных текстовых материалов о "мерзостях войны", о "страданиях бедных солдат", об "ошибках командования" и пр. Естественно, западные СМИ переключились на использование чеченских сюжетов, но в России они не находили значительного спроса, ибо не вызывали доверия аудитории.

В то же время усилиями пропагандистов всех родов войск при активном содействии журналистского корпуса создавался новый образ отечественных Вооруженных Сил, побеждающих заклятого врага в справедливой войне.

Отметим при этом, что в ходе операции "Буря в пустыне" в соответствии с решением американского военного командования были предприняты жесткие меры в отношении работы с журналистами. Они получали лишь "нужную" информацию на специальных "пулах" для представителей СМИ. В район боевых действий корреспонденты не допускались. То же самое можно сказать и в связи с операцией "Объединенная сила". "Объективные" сведения о действиях натовской авиации в Косово и о "зверствах" сербов можно было получить лишь в ходе ежедневных брифингов в штаб-квартире НАТО в Брюсселе.

В начале сентября 1999 г. по ряду российских телеканалов были показаны страшные по восприятию кадры из Чечни: заложник за несколько минут перед смертью призывает российские власти вступиться за тех, кто находится в чеченском рабстве. Вслед за тем боевик в маске топором отсекает голову пленнику. Следующий кадр – еще один пленник взывает к властям, жалуясь на свою участь "хуже чем у дворовой собаки".

В завершение исповеди без всякого сопротивления, покорно, без усилий подставляет ладонь под дуло пистолета охранника. Тот хладнокровно производит выстрел, отсекая палец жертве. Лица пленников, подвергающихся экзекуции, и их палачей на телеэкране размыты. Техническое несовершенство записи признано подчеркнуть некоторую достоверность – не то она сделана скрыто, тайно, не то произведена в таких кошмарных условиях, что даже электроника оказывается полуработоспособной. В любом случае ясно – без российских спецслужб не обошлось: или доставали пленку, или монтировали ее.

Но успех их работы очевиден.

Во-первых, упредили Грозный в развертывании военно-пропагандистского воздействия на российскую общественность (и даже, может быть – на международную), визуально представив эпизоды вопиющей чеченской антигуманности, которые у всех были только на слуху.

И, во-вторых, прокрутили впервые именно по НТВ, телеканалу, который не без основания считалась российским апологетом "ичкеризма" в период чеченской войны в 1994–1996 гг.

Словом, отличная работа!

Начав с мощного пропагандистского аккорда, российские подразделения психологической войны в последующем еще не раз повергали обывателя в шоковое состояние. Тем более, что антигуманные действия чеченских боевиков давали для этого богатейший материал. Конечно, здесь были и правдоподобные подтасовки, и всевозможные натяжки – но таковы правила войны за умы и сердца многих миллионов людей.

Не в России и не в этом веке эти принципы сформировались. Понятно, что в любой пропагандистской войне существуют и подводные камни. Наиболее опасный из них – разжигание национальной розни до таких пределов, что теряется контроль над ситуацией. Здесь необходима филигранная работа.

Определенный пропагандистский эффект имела также многочисленная информация о причастности чеченских террористов к взрывам жилых домов в 1999 г. в Москве, Буйнакске и Волгодонске. При этом по центральному ТВ были показаны кадры из Урус-Мартана, при зачистке которого федеральными войсками была обнаружена база террористов, на которой находились запасы взрывчатки, аналогичной той, что применялась в российских городах, а также в Ташкенте во время покушения на президента Узбекистана.

Важен еще один момент: отечественные информационные службы заняли довольно "изобретательную" позицию при освещении потерь в ходе кампании. Однозначно утверждалось, что если верить чеченской пропаганде и сложить приводимые ею цифры российских потерь, то получится, что "армия уже должна перестать существовать".

Тут же, со ссылкой на официальные источники (а также в ходе прямых репортажей с передовых позиций передовых сил) давались "реальные" цифры убитых и раненых, где красной нитью проводилась мысль о том, что во второй чеченской кампании федеральное командование "жалеет" личный состав, но отнюдь не снаряды".

Выигрышной картой российской стороны стало и то, что чеченские информационные "ребусы" в большинстве случаев составлялись за границей, куда переместил свой штаб главный ичкерийский идеолог и пропагандист М. Удугов.

Любой конфликт рано или поздно замирает или переходит в стадию мирных переговоров и консультаций. В этот период официальные средства информации выполняют, как правило, одну или несколько из перечисленных ниже задач:

подготовка общественности к возможному дальнейшему военному присутствию в регионе (США на Ближнем Востоке, контингентов НАТО в Боснии и Герцеговине, в Косово и др.);

демонстрация решимости повторно применить силу в случае выхода ситуации из-под контроля (обострение американо-иракских отношений в 1997–1999 гг.);

противодействие возможной критике в адрес различных аспектов проведенной военной акции;

оказание помощи в возобновлении деятельности местных СМИ (в Кувейте);

содействие в восстановлении "демократического гражданского порядка" (на Гаити);

оказание информационной поддержки в проведении операций по оказанию гуманитарной помощи (в бывшей Югославии, Анголе, на Гаити).

Этот перечень можно продолжить.

Таким образом, анализ использования существующих и перспективных СМИ в локальных войнах и вооруженных конфликтах современности подтверждает, что информационное обеспечение любого вооруженного противоборства является существенным элементом при планировании и проведении военной акции, а продуманное, гибкое и максимально более полное использование разнообразных возможностей печатной, видимой и слышимой пропаганды при этом становится одним из важных факторов достижения успеха в современных и будущих военных столкновениях.

РАДИОЭЛЕКТРОННАЯ БОРЬБА

Радиоэлектронная борьба (РЭБ) является одним из важнейших факторов, обуславливающих успех боевых действий в локальных войнах и вооруженных конфликтах вообще и авиации, в частности. Первый отечественный опыт массового применения РЭБ был получен авиационной группировкой советских ВВС в Афганистане. Противник осуществлял ПВО партизанскими методами по всей территории страны, а с 1984 г. начал широко применять переносные ЗРК.

Именно поэтому основными средствами зашиты от поражения этими комплексами (с тепловой головкой самонаведения) явились индивидуальные средства РЭБ: автоматы отстрела инфракрасных патронов, а на вертолетах Ми-8 и Ми-24, кроме того, станции оптико-электронного подавления. Применение индивидуальных средств РЭБ позволило только за период 1985–1986 гг. снизить потери авиации от ПЗРК более чем в 6 раз.

С начала 60-х годов радиоэлектронная борьба как вид оперативного (боевого) обеспечения войск (сил) оказывала все возрастающее воздействие на ход и исход вооруженного противостояния. Решая обширный круг частных задач по выявлению радиоэлектронных средств управления войсками и боевыми средствами противника, их радиоэлектронному подавлению и функциональному поражению, а также по радиоэлектронной защите своих аналогичных систем, в локальных войнах и вооруженных конфликтах последних трех десятилетий она стала играть важную роль в достижении превосходства над противником.

Радиоэлектронная борьба прежде всего способствует процессу добывания, анализа, передачи и использования информации, необходимой для выработки и принятия решения на боевые действия, – она непосредственно воздействует на качество управления войсками и оружием на поле боя. С другой стороны, РЭБ, ограничивая возможности противника по информационному обеспечению управления, вынуждает его принимать неадекватные реальной обстановке решения, что ведет к потере управления войсками и оружием и, в конечном итоге, – к поражению.

Поэтому основной задачей РЭБ следует считать борьбу с целью захвата и удержания информационного превосходства над противником, что, в свою очередь, обеспечивает преимущество над ним в оперативности, устойчивости и качестве управления войсками и боевыми средствами.

Наиболее полно цели и задачи радиоэлектронной борьбы были реализованы Многонациональными силами (МНС) в ходе операции "Буря в пустыне" в январе–феврале 1991 г. (Операция продолжалась 41 день и включала: воздушное наступление – 17 января – 23 февраля, – и воздушно-наземную операцию – 24-29 февраля.) В этом конфликте силы и средства, организация и способы ведения радиоэлектронной борьбы МНС в сочетании с авиационными огневыми ударами и дезинформацией ПВО Ирака оказались решающим фактором в завоевании информационного превосходства над противником.

Наиболее уязвимыми звеньями ПВО Ирака стали подсистемы управления, разведки и РЭБ, что и предопределило потерю боеспособности всей ПВО страны.

Во всех локальных войнах и вооруженных конфликтах, как свидетельствует опыт, объектами РЭБ являлись радиоэлектронные станции систем разведки, управления войсками, боевой техникой и оружием.

Для нападающей стороны они (объекты) представлялись в следующей последовательности: РЛС обнаружения и целеуказания, станции наведения ракет ЗРК, РЛС истребителей-перехватчиков, аппаратура радиосвязи управления наземными средствами ПВО и ИА, станции радио- и радиотехнической разведки, а также радиорелейные линии передачи информации.

Для обороняющейся стороны – бортовые радиолокационные средства авиации противника, радиосети управления авиацией и наземными войсками, системы ближней навигации, станции радио- и радиотехнической разведки и радиосети передачи развединформации.

Кроме того, объектами РЭБ как для нападающей, так и обороняющейся стороны во всех локальных войнах и конфликтах 70-х – 90-х годов были каналы и сети телерадиовещания.

Умение работать на частотах СМИ противника, по заключению американских экспертов, почти всегда гарантировало "должный процент" морально-психологического воздействия на личный состав и население противника.

В этой связи важно отметить, что для решения задач радиоэлектронной борьбы противоборствующие стороны привлекали значительные силы и средства. При этом нападающая сторона обычно имела многократное превосходство в силах и средствах РЭБ. К примеру, в МНС, основу которых, как известно, составляли вооруженные силы США, была создана группировка РЭБ в составе корпусных бригад и дивизионных батальонов разведки, а также "специальных" подразделений сухопутных войск (60 наземных станций помех и 30 вертолетов РЭБ) и одиннадцати эскадрилий РЭБ ВВС и ВМС.

В авиационной группировке имелось 108 самолетов РЭБ с "высокоэффективными комплексами" радиоэлектронного противодействия, способных поражать при помощи противолокационных снарядов любые стратегические объекты противника. Кроме того, на всех ударных самолетах ВВС США и их союзников, на кораблях ВМС США были установлены станции помех для индивидуальной защиты от РЭБ противника. В ходе боевых действий МНС применили более 2500 передатчиков помех.

Группировка сил и средств РЭБ Ирака в своем составе имела 15 батальонов РЭБ, из них в сухопутных войсках – 12, ВВС и ПВО – 2 и ВМС – 1, всего 150 станций помех советского производства, а также некоторое количество станций помех из стран НАТО. Кроме того, самолеты ВВС Ирака были оснащены автоматами постановки пассивных помех, противорадиолокационными снарядами и инфракрасными ловушками. Однако в ходе боевых действий активного применения имеющихся сил и средств РЭБ со стороны Ирака не было предпринято.

По опыту локальных войн и вооруженных конфликтов последнего времени можно выделить две особенности применения сил и средств радиоэлектронной борьбы: во-первых, нападающая сторона всегда массированно применяла весь арсенал средств РЭБ для выявления радиоэлектронных средств противника и подавления его систем управления.

Что касается обороняющейся стороны, то она сосредоточивала основные усилия на противодействии разведке и радиоэлектронной активности противника (за исключением отдельных эпизодов подавления радиолиний управления и бортовых РЭС авиации); во-вторых, радиоэлектронная борьба представляла собой противоборство сил и средств воздушного нападения и противовоздушной обороны.

Общая организация РЭБ нападающей стороны при подготовке и в ходе операций сводилась к следующему: до начала и в ходе боевых действий велась интенсивная космическая, воздушная, морская и наземная радиоэлектронная разведка, что позволяло заблаговременно перед нанесением боевых ударов по войскам и объектам противника подготовить авиационные средства РЭБ к их эффективному применению для подавления системы ПВО.

Как правило, за сутки до начала боевых действий (нанесения ударов) наземные части РЭБ приступали к созданию помех в радиосетях управления войсками, включая и передачу дезинформирующих сообщений по средствам массовой информации. За несколько часов до массового подъема авиации в воздух начиналось радиоэлектронное подавление системы ПВО противника.

Функциональное поражение наземных радиолокационных средств и станций наведения ракет осуществляли самолеты РЭБ – носители самонаводящегося по радиоизлучению оружия. Специальные радиолокационные группы обеспечения или сами самолеты РЭБ перед вхождением в зоны обнаружения средств ПВО провоцировали расчеты на включение РЛС (СРЦ) с излучением на антенну, после чего применялись противорадиолокационные ракеты. Головки самонаведения ракет предварительно настраивались на выявленные в ходе подготовки к боевым действиям рабочие частоты радаров противника.

Оценка эффективности авиационных средств РЭБ нападающей стороны показывает, что на маршрутах полета самолетов-постановщиков помех РЛС противника подавлялись практически полностью. Суммарное радиолокационное поле, формируемое РЛС обнаружения, при этом сокращалось на 75-80%.

Сложная помеховая обстановка также сильно затрудняла применение зенитных ракетных и артиллерийских систем. Особенно это затруднялось в ночное время, при невозможности использовать оптико-электронные системы обнаружения и сопровождения воздушных целей.

Применение ракет типа "Шрайк" и "Харм" создавало обширные бреши в системе зенитно-ракетного огня, что в следующей фазе войны воздушно-наземной операции обеспечивало безнаказанные действия авиации нападающей стороны.

Организация и ведение радиоэлектронной борьбы в ходе локальных войн и вооруженных конфликтов сводилась к следующему. Во время подготовки к отражению ударов воздушного противника обороняющаяся сторона вела интенсивную разведывательно-информационную работу. Задействовались все имеющиеся силы и средства наземной и воздушной радиоэлектронной разведки.

Это позволяло в определенной степени оценить ожидаемую радиоэлектронную обстановку в районе боевых действий и выработать ответные меры по радиоэлектронной защите, противодействию разведке противника, а также планировать боевое применение частей и подразделений РЭБ для прикрытия наиболее важных объектов и группировок войск.

Мероприятиями РЭБ, оказавшими наибольшее влияние на ход и исход боевых действий, были действия зенитных (артиллерийских) подразделений из засад и укрытий (во Вьетнаме, Египте), когда строго выполнялись меры по оптико-визуальной и радиотехнической маскировке, а также комплекс маскировочных действий (применение надувных макетов техники ПВО в Ираке в 1991 г.).

Из мероприятий и действий войск ПВО по радиоэлектронной защите наиболее результативными были многодиапазонные структуры радиолокационного поля и зенитно-ракетного огня, а также тактические приемы радиоэлектронной защиты от помех и самонаводящихся ракет типа "Шрайк". Особенно это было характерно для боевых действий во Вьетнаме.

Помехи УКВ связи в арабо-израильских войнах создавались арабами с позиций, размещенных вблизи мест дислокации ИА. В Египте, к примеру, командир группы руководил боевой работой расчетов помех, как правило, с пункта наведения истребительной авиации.

Совместное размещение групп радиопомех с ПН ИА позволяло командиру группы наблюдать за воздушной обстановкой, действиями сторон и оперативно управлять созданием помех в соответствии со складывающейся обстановкой. В результате действий таких групп связь между израильскими самолетами и их наземным пунктом управления часто нарушалась, что приводило к срыву выполнения боевой задачи. После докладов израильских летчиков о нарушении радиосвязи им приказывалось возвращаться на авиабазу. При этом хорошую эффективность показала станция помех Р-384п.

В арабо-израильской войне 1973 г. активную радиоэлектронную войну вели и сирийские ВС. Они использовали как станцию Р-384п, так и станцию Р-388. При помощи последней успешно подавлялась работа радионавигационных станций "Такая", применяемых израильской авиацией для нанесения ударов по объектам и войскам.

Итак, чему учит опыт организации и ведения радиоэлектронной борьбы, полученный в локальных войнах и вооруженных конфликтах? Он показывает, что победы в бою, сражении, операции добивается та сторона, которая лучше подготовлена к ведению боевых действий в условиях двусторонней интенсивной радиоэлектронной борьбы.

Он также свидетельствует, что готовность к ведению радиоэлектронной борьбы на равных с противником обусловлена следующими факторами:

1) наличием в войсках технических средств ведения РЭБ;

2) наличием хорошо организованной системы РЭБ, не уступающей противнику по уровню противодействия;

3) наличием высококвалифицированных офицерских кадров, способных грамотно управлять РЭБ в любых условиях обстановки;

4) наличием хорошо подготовленных кадров младших специалистов, способных умело эксплуатировать и применять в бою сложную технику РЭБ, их высоких морально-боевых качеств;

5) наличием четкого взаимодействия между структурами РЭБ и истребительной авиации.

В последние годы отечественный ВПК разработал серию принципиально новых средств радиоэлектронного противодействия, которая по своим ТТХ не уступает западным аналогам. К "новинкам", прежде всего, следует отнести мобильные и носимые станции "Саксаул-97" и "Радиола-96", способные подавить сигналы, которые подаются операторами как для подрыва радиоуправляемых боевых устройств, так и в мирных условиях – террористических мин.

Следует также отметить реактивные снаряды тульского производственного объединения "Сплав", предназначенные для постановки ложных целей и обучения личного состава эффективной стрельбе по воздушным объектам противника. Для борьбы против высокоточного оружия производственная ассоциация "Квант" разработала два типа станций постановки помех СПП-2 и СПП-4.

Это единственные системы в мире, которые позволяют одновременно воспрещать радиолокационную разведку противника, а также наведение им оружия и полет самолетов противника на малых высотах. Различие комплексов СПП-2 и СПП-4 лишь в рабочей длине волн: у первой модели она составляет 2 см, у другой – 3 см.

Комплексы могут единовременно вести до 60 целей на дальности (в зависимости от класса РЛС) от 70 до 150 км. Время развертывания – 20 минут. При этом важно заметить, что тактико-технические характеристики комплексов позволяют вести беспроигрышную радиолокационную борьбу с любым воздушным противником, включая "Миражи", F-16 и другие современные зарубежные боевые самолеты.

В ближайшее время на вооружение поступят специальные системы противодействия самолетам дальнего радиолокационного обнаружения (ДРЛО) и управления типа Е-3 "Сентри" и Е-2 "Хокай", способные не только контролировать обстановку на глубину до 400 км, но и управлять боевыми средствами, нацеливая их на объекты противника.

Непомерно дорогостоящие Е-3 и Е-2 оказываются бессильными перед дешевыми в производстве российскими средствами противодействия, которые почти полностью лишают их поля радиолокационного обзора.

Система борьбы с самолетами ДРЛО 1Л241 обеспечивает зону прикрытия 250 км, что позволяет незаметно для противника поднять в воздух боевые силы и выстроить их в боевой порядок. Лишь с расстояния менее 50 км "АВАКС" будет способен различать приближающиеся цели – времени для принятия решения не остается.

Для постановки помех палубному разведчику типа "Хокай" используется система 1Л234, во многом повторяющая 1Л241.

Уязвимым местом и той, и другой системы является мощный "энергетический фонарь", позволяющий противнику предпринять ответные действия. Этот недостаток компенсирует комплекс малогабаритных передатчиков помех для подавления систем дальнего радиолокационного обнаружения и управления "АВАКС" – 1Л250.

Вес каждого передатчика до 60 кг. Пяти излучателей достаточно, чтобы скрыть от глаз противника объект, находящийся в зоне 15 кв. км. Применение же против них антирадиолокационных ракет не приводит к каким-либо значительным последствиям.

Что касается новых авиационных РЛС защиты, то они способны решать одновременно три группы задач: закрытие бортовых локаторов на авиасредствах противника; подавление радиолокационного излучения зенитных комплексов; увод ракеты в сторону от цели.

Наиболее перспективные из них – баритовые системы защиты на вертолетах Ми-17. Преимущества значительные: во-первых, создается надежная зонная защита от обнаружения, наведения и поражения любым видом ракетного оружия; во-вторых, барражирующая вокруг охраняемого объекта группа прикрытия практически неуязвима для огневого воздействия противника.

В Институте прикладной физики практически закончились разработки артиллерийских и реактивных снарядов для постановки электромагнитных помех и увода ракет от цели. Каждый из них в течение 3 минут обеспечивает надежную защиту от поражения ракетным оружием противника. Подобных дешевых и достаточно надежных средств, по мнению отечественных и зарубежных экспертов, не имеется ни в одной другой стране.

Тульское объединение "Стрела" провело успешные испытания радиолокационных средств, сопряженных с видеоприборами, способными контролировать местность на расстоянии до 40 км. Хорошо зарекомендовала себя система артиллерийской разведки "Зоопарк-1", которая, по имеющимся данным, в скором времени будет поставлена в некоторые арабские страны.

ИНЖЕНЕРНОЕ ОБЕСПЕЧЕНИЕ

Боевые действия советских и российских войск в локальных войнах и вооруженных конфликтах начинались, как правило, с выдвижения в районы оперативного предназначения.

При этом инженерные войска решали следующие задачи: инженерную разведку местности, маршрутов движения, районов расположения и позиций войск на наличие минно-взрывных заграждений; инженерное оборудование местности, подготовку и содержание занимаемых войсками районов, позиций, контрольно-пропускных пунктов и постов, преодоление проходов в заграждениях. Непосредственно задачи инженерной разведки решались группами из состава отряда обеспечения движения (ООД), который выдвигался обычно за головным разведывательным дозором.

Одной из главных задач инженерного обеспечения боевых действий было обеспечение продвижения войск, подготовка и содержание дорог. Опыт Афганистана и Чечни показывает, что в узких местах при ограниченном их количестве практиковалось создание двух, а иногда и трех ООД. К выполнению задач первый из них приступал, как правило, после того, как разведывательные и мотострелковые подразделения захватывали господствующие высоты в районе 3-4 км по фронту и 3-4 км в глубину.

Окончательное восстановление дорог и дорожно-мостовых сооружений осуществлял ООД-2, который находился на удалении 4-5 км от ООД-1. Отряды обеспечения движения выполняли задачи под прикрытием мотострелковых подразделений.

Фортификационное оборудование районов расположения войск, объектов тыла, пунктов управления осуществлялось силами соединений и частей самостоятельно. В первую очередь отрывались одиночные окопы для мотострелков, окопы для танков, БТР, БМП и других огневых средств. Во вторую очередь одиночные окопы соединялись между собой траншеями.

Одной из задач ООД являлось обеспечение своевременного продвижения бронегрупп. При создании отрядов обеспечения движения предусматривалась возможность действий этих подразделений в составе штурмовых отрядов без дополнительного переформирования. ООД обычно включал группу разведки, разграждения, буро-взрывных работ и дорожно-мостовую группу. В отряд иногда включались мотострелковые и танковые подразделения, огнеметы, зенитные средства, радиостанции Р-145.

Как показал опыт боевых действий в Афганистане, выполнения миротворческих функций в зоне грузино-абхазского конфликта, а также ведения боевых действий на территории Чечни, в каждом ООД важно иметь непосредственное охранение.

Опыт также свидетельствует, что основной проблемой инженерного обеспечения была организация разминирования. Коэффициент полезного действия саперов в обнаружении мин на местности составлял 90-95%.

В условиях широкого применения противотанковых мин вставала задача подготовки штатных специалистов по разведке и разминированию местности и обеспечения их современными средствами обнаружения.

Радиационная, химическая и бактериологическая защита войск

Комплекс задач РХБ защиты в локальных войнах и вооруженных конфликтах преследовал цель максимально снизить потери войск и обеспечить выполнение поставленных задач в условиях огневого воздействия противника.

Основными задачами РХБ защиты и применения войск РХБ защиты (на примере Афганистана) являлись:

нанесение поражения противнику применением реактивных пехотных огнеметов (РПО);

применение аэрозолей для скрытия действий своих войск и ослепления противника;

выявление радиационной и химической обстановки в районе действий войск;

обеспечение безопасности личного состава при пропуске войск через туннели.

Огнеметные подразделения в условиях Афганистана особенно широко использовались в боях за населенные пункты. На это приходилось 64% всех боевых задач. Для овладения населенным пунктом применялись огнеметные подразделения РПО в составе штурмовых отрядов (групп).

Огнеметчики, как правило, включались в состав группы блокирования или прорыва штурмового отряда. При этом каждая их пара получала конкретную задачу по уничтожению цели. В ходе боевых действий огнеметчики нередко использовались в составе воздушных десантов.

Что касается аэрозольных средств, то их применение в Афганистане снижало потери личного состава и техники в 2-4 раза.

В ходе ведения боевых действий в Чечне (1994-1996) основными задачами РХБ защиты являлись:

ведение РХБ разведки на маршрутах выдвижения войск, в боевых порядках штурмовых отрядов и групп, выполняющих боевые задачи по захвату радиационно и химически опасных объектов и РХБ наблюдения на пунктах управления и предприятиях, использующих в своем производстве СДЯВ;

применение маскирующих аэрозолей с целью прикрытия действий своих войск, ослепления огневых точек и опорных пунктов противника, эвакуации раненых и поврежденной техники с поля боя;

нанесение поражения противнику огнеметно-зажигательными средствами при бое в городе в составе штурмовых отрядов (групп), разведгрупп и блок-постов;

поддержание необходимых запасов огнеметно-зажигательных средств, СИЗ, индикации и анализа для обеспечения выполнений мероприятий РХБ защиты войск и снабжение ими действующих частей.

Применение аэрозолей в ходе боевых действий осуществлялось в интересах сокрытия действий ООД и штурмовых отрядов, а также для эвакуации раненых и поврежденной техники с поля боя табельными средствами: ТДА танков и БМП, дымовыми шашками и ЗДП.

Для маскировки действий подразделений инженерных войск при ремонте мостов через реки Терек, Аргун, Сунжа эффективно использовались БДШ. Каждому военнослужащему выделялось по две РДГ-2 или ЗДП, на каждую единицу техники – шесть ДШ-11 или УДШ; в каждом батальоне находился дополнительный запас дымовых средств, размещенных в транспорте. На каждом бронеобъекте были созданы запасы дымовых средств в размерах: РДГ-2 – 12 штук, ДШ-11 – 6 штук, ЗДП – 6 штук.

Основной тактической единицей в бою был огнеметный взвод, придаваемый мер, который решал боевые задачи в составе отделений на штатной технике (БТР, МТЛБ). Наибольшая эффективность применения огнеметов достигалась при комбинированном использовании термобарических и зажигательных боеприпасов, в результате чего укрытия вначале разрушались, а затем поджигались.

Так как противник, как правило, вел мобильную оборону, используя в качестве опорных пунктов жилые дома и промышленные здания, часто меняя огневые позиции, то эффективность подавления огневых точек противника повышалась, когда стрельба из огнеметов велась залпами по нескольким оконным и дверным проемам на различных этажах.

Хорошо зарекомендовал себя следующий способ поражения противника ночью: разведчик с прибором ночного видения вычислял цель, после чего выстреливалась сигнальная ракета, выполняющая роль подсветки, а через 3-4 секунды следовал выстрел из РПО-А. Применение этого огнемета по бронетранспортерам с расстояния 150-200 м показало их высокую эффективность. В результате 1-2 выстрелов с разных направлений по БТР экипаж полностью уничтожался.

Одновременные залповые удары огнеметного взвода по первым этажам девятиэтажных зданий, превращенных боевиками в опорные пункты, приводили к тому, что здания полностью разрушались, превращаясь в груду развалин.

Следует непременно подчеркнуть, что боевое применение огнеметных подразделений должно быть централизованным. Огнеметные подразделения должны придаваться в следующем порядке:

мсп (мсбр) – огнеметный батальон;

мсб – огневая рота;

мср – огнеметный взвод.

Наименьшей боевой единицей в огнеметном батальоне должно быть огнеметное отделение на бронеобъекте (МТЛБ).

Предлагается наиболее эффективное применение огнеметных подразделений:

для того, чтобы противник оставил занятый им объект, практиковать массированное применение РПО-А по цели;

действия огнеметчиков с верхних этажей зданий по заданным целям заменяют при бое в городе артиллерию;

при действиях в цепи огнеметчик находится рядом с командиром и уничтожает цель под его руководством;

экипировка огнеметчика должна включать подогнанное обмундирование и обувь по сезону, бронежилет и стальной шлем с подшлемником, автомат АКС с четырьмя снаряженными магазинами, две наступательные гранаты, малогабаритную радиостанцию, позволяющую вести закрытые переговоры с шифратором ограниченной стойкости (на несколько часов), один вьюк (два огнемета РПО-А);

большие физические нагрузки (полный вес боевой экипировки огнеметчика доходил до 50 кг и более) ставят вопрос о постоянной необходимости целенаправленного отбора в огнеметные подразделения солдат и сержантов ростом не менее 175 см и весом от 75 кг;

необходимо развитие легких пехотных огнеметов с повышением мощности огнеметного выстрела, дальности и точности стрельбы, предусмотрев возможность ведения огня в ночных условиях, разработку двух типов боеприпасов для легкого пехотного огнемета – термобарического (РПО-А) и зажигательного (РПО-3).

Что касается ведения РХБ разведки, то разведподразделения в Чечне были оснащены универсальными газосигнализаторами УГ-2, что позволяло обеспечивать проведение разведки районов разрушений промышленных предприятий. Для обеспечения действий войск в районах разрушений нефтехимических предприятий, им были выданы промышленные противогазы с фильтрующими коробками.

МОРАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКОЕ ОБЕСПЕЧЕНИЕ

В настоящее время в Вооруженных Силах Российской Федерации остро ставятся проблемы обеспечения высокого морального духа личного состава войск (сил).

Их актуальность в значительной мере обуславливается как внешними факторами, связанными с опасностью развязывания вооруженных конфликтов, так и с внутренними факторами – значительными изменениями в сознании военнослужащих, в мировоззренческих установках личного состава, понятиях патриотизма, чести, долга перед Отечеством.

Вооруженные столкновения любого масштаба, как правило, сопровождаются подрывной деятельностью противоборствующих сторон с тем, чтобы не только силой оружия покорить противника, но и дезорганизовать его тыл, государственное и военное управление, подорвать морально-боевые устои личного состава армии и народа, как такового.

Определенные недоработки и просчеты в ходе строительства и реформирования Российской армии выявили острую необходимость поставить вопросы морально-психологического обеспечения (МПО) действий объединений, соединений и частей в практическую плоскость. Основные сущностные черты понятия "морально-психологическое обеспечение действий войск" уже определены в ряде руководящих документов министра обороны РФ.

В его основе лежит практическая деятельность органов военного управления и воспитательной работы, специальных формирований, направленная на создание благоприятных или оптимальных условий для управления личным составом в бою.

Главной целью МПО является достижение победы при минимально возможных затратах материальных, военно-технических и, прежде всего, человеческих ресурсов, т. е. максимальное снижение цены победы.

Сердцевина этого вида обеспечения – подготовка сознания, психики, всей эмоциональной системы военнослужащих к решению сложных боевых задач в условиях смертельного риска с готовностью к самопожертвованию, а также мобилизация их нравственных и интеллектуальных способностей для достижения морально-психологического превосходства над противником. Все эти задачи приобретают особое значение в условиях реформирования Вооруженных Сил РФ.

Анализ боевых действий с участием советских и российских войск (особенно в Афганистане и Чечне) свидетельствует о том, что при определении морального фактора недооценивалась его психологическая составляющая. Трудно и сейчас найти пособия, которые бы учили командиров (офицеров) психодиагностике и психопрофилактике, методике выявления подчиненных, симулирующих боевые психологические травмы, и определению военнослужащих, действительно получивших психические расстройства, определению степени их тяжести.

Поэтому командирам, органам воспитательной работы, штабам, тыловым структурам следует постоянно учитывать то обстоятельство, что боевая обстановка является перманентно действующим главным фактором психотравматизации личного состава, который можно рассматривать как совокупность множества стрессофакторов различной интенсивности.

Опыт участия советских и российских войск в локальных войнах и вооруженных конфликтах дает основание сделать вывод, что основными причинами психологического стресса являлись: быстрая переброска войск (сил), разлука с семьей, тоска по дому, угроза жизни, груз ответственности за выполнение задачи, недостаточность и неопределенность поступающей информации, дефицит времени на принятие решения, несоответствие уровня военно-профессиональных навыков требованиям боя, психологическая неподготовленность к выполнению конкретной задачи, неуверенность в надежности оружия, отсутствие доверия к командирам, действия в отрыве от основных сил, отсутствие удостоверяющих личность документов (Египет, Куба...), неопределенность собственного положения и ряд других.

Информационно-идеологическое и морально-психологическое воздействие противника наряду с недостатками в организации морально-психологического обеспечения своих войск, отсутствие послебоевой (послевоенной) реабилитации чревато опасными и даже трагическими последствиями.

Основными направлениями морально-психологического обеспечения войск, на наш взгляд, можно считать следующие:

глубокое изучение решений государственных органов, приказов министра обороны по реформированию Вооруженных Сил, необходимости участия в том или ином вооруженном конфликте и задачах, решаемых в нем;

воспитание у военнослужащих верности патриотическому долгу, глубокого понимания важности и целесообразности участия в вооруженном конфликте, уверенности в силе и надежности вверенной техники и оружия;

формирование у личного состава ненависти к противнику;

развитие у воинов высоких моральных и боевых качеств, непреложной воли к победе, мужества и героизма, выдержки, инициативы и самообладания, дисциплинированности и выносливости;

обеспечение непрерывного и всестороннего информирования личного состава об обстановке, пропаганда отличившихся в боях воинов и забота об их своевременном поощрении, обобщение и распространение боевого опыта;

предупреждение фактов неуважительного отношения к нравам и обычаям местного населения, предупреждение явлений спекуляции, мародерства, торговли оружием, распространения наркотиков и злоупотребления алкоголем;

повышение качества замены (ротации) разных категорий военнослужащих и передача им накопленного боевого опыта;

идеологическая и морально-психологическая защита военнослужащих от враждебной пропаганды;

обучение командиров, офицеров и сержантов методам своевременного распознавания психологических нарушений у подчиненных военнослужащих;

общение в динамике боя с личным составом командиров, офицеров по воспитательной работе и их личный пример в выполнении боевых задач;

оперативное проведение мероприятий по эвакуации с поля боя раненых и убитых, а также военнослужащих, получивших психические травмы. Неукоснительно отдавать последние воинские почести погибшим.

Одной из важнейших задач командования, органов по воспитательной работе по морально-психологическому обеспечению действий войск, участвующих в локальной войне или вооруженном конфликте, является психологическая реабилитация личного состава объединений, соединений и частей. Она должна проводиться для восстановления личностного и социального статуса военнослужащих, сохранения их психического здоровья и оптимизации их жизнедеятельности в боевой обстановке.

В зарубежных армиях (особенно в армиях стран НАТО) проблемам реабилитации военнослужащих, даже не участвующих в боевых действиях, уделяется первостепенное внимание. В этой работе принимают участие командиры всех степеней, военные священники (капелланы), психологи и психиатры, специально подготовленные эксперты по родам и видам вооруженных сил. В своей работе они руководствуются документами военного ведомства и соответствующих гражданских министерств (как правило, здравоохранения).

Издано огромное количество литературы по так называемым "военным стрессам". Большая ее часть предназначена непосредственно для рядового и сержантского состава. Примечательно, что западные специалисты широко употребляют термин "нормальные психологические расстройства".

Он применяется в контексте деятельности военнослужащего в специфической военной обстановке. К "нормальным" стрессам относятся: страх, физическое истощение, эмоциональное истощение, сверхбдительность, плохой сон, "эффект выживания", беспокойство, эмоциональное безразличие и т. д. Наряду с этим, существуют и "долговременные" стрессы. Это – депрессия, замкнутость, внезапный гнев, безразличие, отчужденность, комплекс вины за то, что остался жив, тревога, расстройство сна, кошмары, навязчивые мысли, истерические состояния...

В российских Вооруженных Силах вопросами послевоенной реабилитации в определенной мере занимаются лишь медицинские учреждения. К сожалению, государственные институты, Верховное военное командование, Министерство обороны РФ, органы воспитательной работы пока еще недостаточно оценили важность подобных мероприятий.

Обобщая зарубежный и, отчасти, советско-российский опыт, следует отметить, что восстановлению психики личного состава, его послебоевой (послевоенной) реабилитации могут способствовать следующие мероприятия МПО:

1) Направление военнослужащих для лечения и восстановления моральных и психологических сил в специализированные санатории, дома отдыха, пансионаты, профилактории и т. д.

2) Оперативное и своевременное использование возможностей культурно-досуговой работы, которая во многом способствует психологической разгрузке, выполняет утешительно-компенсаторную функцию.

3) Достойная встреча военнослужащих после их возвращения из района боевых действий.

4) Оказание помощи военнослужащим в налаживании связи с родными и близкими в период боевых действий, поддержка членов их семей, содействие личному составу в трудоустройстве после демобилизации.

5) Создание вокруг военнослужащих обстановки доверия, признательности за перенесенные тяготы участия в локальной войне и т. д.

Исторические факты свидетельствуют, что морально-психологическое обеспечение личного состава отечественных ВВС, участвовавших в локальных войнах и вооруженных конфликтах, характеризовалось определенной спецификой. Условия для проведения мероприятий по морально-психологическому обеспечению и их результативность были далеко не одинаковыми.

В Корее перед летчиками 64-го иак стояла ясная задача – защитить корейский народ от бомбардировок. В Чечне летный состав выполнял боевые задачи над территорией собственной страны, применял средства поражения по объектам бандформирований, в том числе и расположенным в пределах городов и населенных пунктов, в которых находились ни в чем не повинные мирные граждане.

Одним из важных мероприятий, проводившихся командованием авиационных группировок и обеспечивавших высокое морально-психологическое состояние личного состава, являлась организация поиска и спасения летчиков с подбитых самолетов и вертолетов.

Много недостатков в организации морально-психологического обеспечения войск вскрылось в ходе первого вооруженного конфликта в Чечне. В основе их лежали факторы политического, идеологического, социально-культурного и этно-конфессионального порядка, которые стали следствием распада СССР. Не была завершена перестройка структур тех органов, которые должны были заниматься воспитанием личного состава.

Сказались сложность и неординарность самого чеченского конфликта. Негативное влияние на морально-психологическое состояние военнослужащих нередко оказывало одностороннее освещение событий в Чечне средствами массовой информации. Недостатки в материально-бытовом обеспечении военнослужащих в ходе боевых действий не могли не отразиться на их морально-психологическом состоянии. Не способствовали его улучшению и угрозы, которые исходили от чеченской стороны в адрес семей и близких родственников офицерского состава, прежде всего летчиков федеральных сил.

Опыт локальных войн и вооруженных конфликтов свидетельствует о том, что морально-психологическое обеспечение личного состава группировок войск было и остается одним из важнейших факторов успеха боевых действий и обеспечения победы в бою, операции и войне в целом.

ТЕХНИЧЕСКОЕ ОБЕСПЕЧЕНИЕ

Техническое обеспечение советских и российских войск в локальных войнах и вооруженных конфликтах проводилось по видам военной техники с учетом состояния своих войск, породно-климатических, рельефно-географических условий района боевых действий, а также тактики действий противника.

Опыт показал, что прежде всего необходимо учитывать автономность технического обеспечения каждого подразделения, ведущего боевые действия в отрыве от главных сил, в сложных условиях. Важно проводить восстановление боевой техники не на марше и других местах ее выхода из строя, а на СППМ или в пунктах дислокации, учитывая постоянную возможность нападения противника, проведения им диверсионных акций.

Как показала боевая практика, при подготовке к боевым действиям необходимо: проверить техническое состояние оружия и военной техники с обязательным проведением ТО № 1 или ТО № 2; доукомплектовать технику и вооружение всем необходимым согласно табельной потребности; произвести дозаправку боевых и военно-транспортных машин топливом, загрузить их боеприпасами; подготовить ремонтные и эвакуационные силы и средства. Все боевые и транспортные машины перед выходом на боевые позиции должны быть укомплектованы средствами повышения проходимости и увеличения запаса хода и безопасности движения в горной и пересеченной местности.

В каждой роте создавалась ремонтно-эвакуационная группа (РЭГ) под командованием техника роты и готовился один тягач, который оборудовался дополнительными буксировочными приспособлениями. В батальоне формировалась РЭГ во главе с заместителем командира батальона по технической части. Каждая группа имела запасы военно-технического имущества и боеприпасов.

На марше РЭГ частью сил выполняла задачи технического замыкания колонны. В предвидении инженерных заграждений из состава РЭГ выделялись ремонтно-эвакуационные средства в голову колонны. С началом боя техническая разведка велась пунктом технического наблюдения, который размещался на тягаче.

В его задачу входило отыскивать поврежденные боевые машины, определять объем работ по их восстановлению, вызывать ремонтные и эвакуационные средства. На поле боя ремонтировались машины с поврежденной ходовой частью с наименьшим объемом работ. При этом организовывалось надежное охранение места ремонта. Для этого из боевого расчета наличных сил создавалась круговая оборона.

Техническое обеспечение подразделений, находящихся на охране маршрутов и объектов, организовывалось с целью пополнения запасов боеприпасов и ВТИ, технического обслуживания и восстановления оружия и военной техники, оказания помощи специалистам-ремонтникам в устранении неисправностей и проведении регламентно-настроечных работ, эвакуации боевой техники, требующей сложного ремонта.

По опыту боевых действий в Афганистане и Чечне, одним из важных вопросов являлось техническое обеспечение подразделений подвоза, выполнявших задачу по доставке вооружения, боеприпасов, запасов материальных средств от перевалочных баз до пунктов назначения.

Для выполнения этой задачи создавались пункты диспетчерской помощи, совмещенные с диспетчерско-контрольными пунктами на маршрутах движения. Они оказывали помощь водителям в проверке технического состояния и обслуживании машин, текущем ремонте автомобилей, подготовке к эвакуации и самой эвакуации поврежденной на маршруте военной техники и ее временном хранении.

Техническое обеспечение колонны на марше осуществлялось заместителем командира роты по технической части (техником роты) с использованием МТО, двух-трех специалистов-ремонтников и имеющихся запасных частей. Эвакуация неисправных машин в ходе марша осуществлялась грузовыми автомобилями. Для этого каждая боевая машина обеспечивалась гибкой, а каждая вторая – жесткой сцепкой.

Опыт показал, что во время боевых действий преимущественно расходуются 122-мм выстрелы к гаубице Д-30 с осколочно-фугасными снарядами с уменьшенным зарядом, реактивные снаряды М210Ф и 9М28Ф, 82-мм минометные выстрелы, 115-мм выстрелы, специальные выстрелы и пиротехнические средства. При ведении интенсивных боевых действий среднесуточный расход стрелковых боеприпасов составлял 0,4–0,5 бк.

Исходя из этого, при подготовке к боевым действиям следовало создавать запас боеприпасов к стрелковому вооружению не менее 4,5–5 бк, имея из них в боевых машинах 2,5 бк, в транспорте батальона – 1,0 бк, в транспорте полка – 1,0 бк. Боекомплект боевых машин, как правило, включал: для танка – 2-3 выстрела с кумулятивными и подкалиберными, остальные – с осколочно-фугасными снарядами; для БМП – 2-4 выстрела ПГ-15, остальные – с осколочно-фугасной гранатой ОГ-15; для наземной артиллерии – 2 выстрела с кумулятивными снарядами, остальные – с осколочно-фугасными снарядами с готовыми убойными элементами.

Кроме того, на каждый вид боевой техники выделялось до 19 осветительных и дымовых снарядов (мин). До 2,5 бк боеприпасов к стрелковому оружию на личный состав десанта укладывалось внутри боевых машин или на наружной стороне брони.

Техническое обеспечение артиллерийских частей и подразделений строилось с учетом конкретных особенностей вооруженного конфликта. В Чечне, к примеру, наиболее интенсивный расход боеприпасов был у нарезной артиллерии, минометов (особенно калибра 82-мм) и стрелкового оружия. Расход боеприпасов при проведении операций по уничтожению боевиков в их базовых районах составлял от 5 до 10 бк.

Когда боевые действия велись с меньшей интенсивностью, то расход боеприпасов нарезной артиллерии и минометов составлял 0,2-0,5 бк на орудие. При этом на ОП создавались повышенные запасы боеприпасов – не менее 2 бк.

Но здесь надо подчеркнуть, что некомплект транспортных машин приводил к повсеместному оставлению на ОП большого количества боеприпасов при внезапной его смене.

Техническое обеспечение боевых действий авиационных группировок организовывалось одновременно с их наращиванием. Боевая и обеспечивающая авиационная техника, вооружение и запасные части доставлялись на отдаленные ТВД водным транспортом.

Это занимало много времени и порой случалось, что в период наибольшего напряжения в боевых действиях ощущался явный недостаток в материальных средствах, что вело к снижению активности ВВС. В таких случаях доставка материальных средств осуществлялась воздушным транспортом с мест, где заблаговременно создавались их запасы.

Меньше трудностей с переброской материальных средств и обеспечивающей техники было в случаях, когда локальные войны и вооруженные конфликты происходили вблизи границ СССР или, позже, внутри Российской Федерации. При достаточном количестве военно-транспортных самолетов материальные средства перебрасывались в установленные сроки.

Инженерно-авиационное обеспечение как вид технического обеспечения боевых действий авиации в наиболее комплексном виде проводилось в Корее, Афганистане и Чечне.

На территории ДРА первые трудности в инженерно-авиационном обеспечении возникли уже в начальный период создания авиационной группировки. Авиачасти перебрасывались, в основном, подразделениями самостоятельно по воздуху, на большое число аэродромов, что привело к распылению сил инженерно-авиационной службы. Часть вертолетов перевозилась самолетами Ан-22 в разобранном виде.

Инженерно-авиационное обеспечение организовывалось с учетом максимального напряжения боевых действий и большого налета на боевое применение, в первую очередь вертолетов. За год эксплуатации на одном летательном аппарате в среднем совершалось в начале войны около 350 боевых вылетов, в конце войны – 440. Соответственно налет составлял 280 и 325 часов.

Обеспечение запчастями и материалами осуществлялось неудовлетворительно. Простои летательных аппаратов в неисправном состоянии из-за отсутствия запчастей (по времени 23%) были соизмеримы с простоями непосредственно на ремонте (35%) и простоями на всех видах технического обслуживания (42%).

Отрицательное влияние на инженерно-авиационное обеспечение боевых действий оказывали недостаток и низкое качество средств наземного обслуживания, особенно топливозаправщиков, электроагрегатов, кондиционеров, подъемно-транспортных средств.

Как ни странно, но практически все недостатки инженерно-авиационного обеспечения в Афганистане наблюдались и в ходе вооруженного конфликта в Чечне в 1994-1996 гг. Для доведения исправности самолетного и вертолетного парка в сжатые сроки до требуемых норм в условиях отсутствия запчастей наиболее действенным оказалось снятие кондиционных агрегатов с летательных аппаратов на аэродромах постоянного базирования и установка их на самолеты и вертолеты, предназначенные для боевых действий. За счет этого в авиации Сухопутных войск, к примеру, исправность вертолетов была доведена к началу операции с 78% до 83%.

Несколько слов следует сказать об инженерно-ракетном (ядерно-техническом) обеспечении войск в операции "Анадырь". Оно организовывалось и осуществлялось с целью своевременного обеспечения дивизии головными частями и поддержания их в готовности к боевому применению.

Выполнение задач, связанных с обеспечением войск ядерными боеприпасами, проводилось автономно и строго централизованно, с большими ограничениями, под особым контролем со стороны высшего руководства страны. Оперативное обеспечение и общее руководство всем комплексом ядерной программы в операции осуществляли Генеральный штаб и Главное оперативное управление ГШ. Все организационные и практические мероприятия, связанные с ядерными боеприпасами в рамках ядерно-технического обеспечения операции "Анадырь", проводились 12-м Главным управлением Министерства обороны СССР.

Оно осуществляло взаимодействие с главнокомандующими и главными штабами видов Вооруженных Сил, главными и центральными управлениями Министерства обороны, министерствами среднего машиностроения, путей сообщения, морского флота и другими ведомствами.

В операции "Анадырь" принимали участие как соединения ядерно-технических войск резерва Верховного Главного Командования (РВГК) – Объект "С" № 713, так и ядерно-технические войска видов ВС: ракетно-технические базы (РТБ) и подвижные ракетно-технические базы (ПРТБ).

Прибывшие на Кубу РТБ и ПРТБ развернулись в боевых порядках в отведенных районах, освоив выделенные им площадки с сооружениями бывших складов боеприпасов кубинской армии. Это были разнообразные по конструкции обвалованные бетонные строения или штольни в скалистых холмах.

По техническим характеристикам они не всегда были приспособлены для хранения и обслуживания ядерных боеприпасов: параметры по температуре и влажности не регулировались; вентиляция осуществлялась через штольни и вентиляционные трубы; для понижения температуры применялся обычный лед в специальных ящиках.

Силами войск только в двух РТБ были сооружены специальные хранилища из сборного железобетона арочного типа, полностью соответствовавшие условиям хранения и обслуживания ракетно-ядерного оружия.

Таким образом, к моменту прибытия первого особого морского транспорта с ядерными боеприпасами на борту РТБ и ПРТБ были готовы принять их от оперативной группы центра на ответственное хранение.

В СССР для боекомплекта отбиралось лучшее оружие с максимальным запасом по срокам технической гарантии, стабильными результатами контрольных проверок параметров, отсутствием дефектов герметизации тары, крепежных узлов, защитных покрытий и соединений электрических цепей.

Выполнение всех операций контролировалось инженерами проверочной лаборатории и дополнительно офицерами оперативной группы центра, предназначенной для сопровождения ядерных боеприпасов при транспортировке и передаче их на временное хранение в РТБ (ПРТБ) видов Вооруженных Сил.

Все результаты проверок документировались в установленном порядке в протоколах, а итоги вносились в формуляры. После проведенных работ по проверке ядерных зарядов предстояло их транспортировать железнодорожным и морским путями. Опыта перевозки ядерных боеприпасов морским транспортом на такие большие расстояния еще не было.

Для доставки головных частей на Кубу был использован дизельный электроход "Индигирка". По прибытию на Кубу начался наиболее ответственный этап ядерно-технического обеспечения операции, цель которого заключалась в тщательной технической проверке боезарядов при помощи измерительной техники и средств обслуживания, с последующим приведением в состояние хранения и готовности к выдаче для боевого применения.

В условиях Кубы выявились специфические особенности выполнения ядерно-технического обеспечения. Прежде всего – это климатические условия. Остров находится в тропиках, окружен водами Карибского моря и Мексиканского залива с температурой 25–28°С, температура воздуха колеблется в пределах 10–35°С.

На Кубе в жилых помещениях отопление отсутствует, а во многих домах даже нет стекол в окнах. В подземных и защищенных сооружениях температура держится не ниже 25°С.

Влажность постоянно высокая, более 80%. Такие условия не являлись оптимальными для хранения ядерного оружия. Поэтому пришлось применять специальные влагопоглащающие вещества, которые в сочетании с герметичной тарой обеспечивали низкий уровень влажности в контейнерах хранения.

Главную техническую опасность для ядерных боеприпасов представляла температура выше 20°С, так как с учетом естественного разогрева ядерного материала за счет спонтанного процесса деления ядер, большой внешний нагрев мог нарушить физическую настройку ядерного устройства, сократив гарантийные сроки его эксплуатации.

Применяя компактные кондиционеры или ящики с пищевым льдом, производство которого было хорошо налажено на Кубе, удалось обеспечить поддержание температуры в хранилищах ниже 20°С.

Головные части ракет с ядерными зарядами по установленной технологии хранились отдельно. Но когда обстановка резко обострилась, командование приняло решение приблизить головные части с центральной базы хранения в ракетно-технические базы, где они и находились в спецмашинах, укрытых в пещерах вблизи позиционных районов ракетных полков.

С получением сигнала из Москвы через 2 ч. 30 мин. расчеты были способны осуществить боевые пуски: за это время необходимо было пристыковать головные части к ракетам в горизонтальном положении, поднять ракеты вертикально, заправить их компонентами топлива и произвести заключительные операции на борту.

28 октября 1962 г. Н. Хрущев и Дж. Кеннеди договорились о выводе ядерного оружия и всех средств его доставки с Кубы.

С 25 ноября началось сосредоточение ядерных зарядов и ядерно-технических частей в порту. 25 декабря весь боекомплект ядерных боезапасов был возвращен в части постоянного размещения и надежно укрыт в специальных хранилищах.

Таким образом, ракетно-техническое обеспечение ракетных войск организовывалось с целью обеспечения полков ракетным вооружением, подготовки и поддержания готовности ракетных комплексов к выполнению боевых задач. Жаркий климат Кубы "подкидывал" много вводных, решать которые было необходимо в сжатые сроки.

Много хлопот было со сжатым воздухом. На борт ракеты он должен подаваться, имея влажность не более 45%, тогда как в тропиках она нередко приближалась к 100%. Поэтому во время проверок ракетных систем часто происходил сброс схемы. Выход был найден – построили заглубленные сооружения, в которые устанавливались батареи из 6 баллонов с воздухом, а между ними помещали сухой лед для охлаждения.

Эти меры позволили в дальнейшем успешно проводить горизонтальные и вертикальные испытания. Сами ракеты на боевых позициях были укрыты в брезентовых штатных полевых пакетах, устанавливаемых на бетонные площадки.

ТЫЛОВОЕ ОБЕСПЕЧЕНИЕ

Опыт боевых действий в Афганистане, Таджикистане и Чечне показал чрезвычайную важность тылового обеспечения войск, особенно в сложных физико-географических и климатических условиях регионов.

В Афганистане в целях обеспечения 40-й армии были развернуты две группировки Тыла – на Термез-Кабульском и Кушка-Шиндандском направлениях. Для войск (сил), действовавших на других направлениях, создавались специальные базы обеспечения (базовые районы тыла), которые развертывались в районах дислокации полков, бригад, дивизий. В их состав включались стационарные и полевые склады, авиамобильные и санитарные подразделения. Руководство этими силами и средствами возлагалось на оперативные группы управления тылом, выделяемые от штаба и служб тыла армии.

При вводе войск в Афганистан особое значение имело бесперебойное обеспечение горючим. Для этого были созданы повышенные его запасы на маршрутах выдвижения войск, в войсках и на аэродромах военно-транспортной авиации. На маршрутах выдвижения развертывались подвижные заправочные пункты. Опыт показал, что расход автомобильного бензина и дизтоплива был на 40-80% выше, чем в условиях Западного ТВД.

Запасы материальных средств в армии создавались, как правило, завышенными по продовольствию – до 75 суток, в том числе на армейских складах – до 30 суток, в соединениях и частях – до 45 суток.

Тыловое обеспечение войск (сил), участвующих в боевых действиях, тщательно планировалось. Все запасы материальных средств обеспечивали ведение боевых действий дивизией в течение 10-15 суток, что в 2-3 раза больше, чем с нормативными запасами. Особые трудности представляло обеспечение войск водой.

В районах боевых действий войсковой тыл размещался вблизи КП.

Средняя масса заправочных материалов армии составляла: по автобензину – более 2,7 тыс. т., по дизтопливу – более 3 тыс. т., по авиационному горючему – около 2,2 тыс. т. Среднесуточный расход горючего – от 0,8 до 1,42 тыс. т.

Одной из основных трудностей при организации тылового обеспечения являлось отсутствие на территории Афганистана железных дорог. Поэтому основная транспортная нагрузка ложилась на автомобили.

В высокогорные районы все материальные средства доставлялись вертолетами, – около 50% летного ресурса вертолетов планировалось для выполнения транспортных задач. Обратными рейсами вертолетов из высокогорных районов эвакуировалось до 30% раненых и больных.

Пристальное внимание уделялось продовольственному обеспечению войск. Здесь были и свои особенности. Основными условиями, определяющими организацию рационального питания, являлись: обеспечение войск (сил) необходимым запасом продовольствия высокой калорийности; снабжение подразделений малолитражными кухнями, кухонными наборами, запасом жидкого топлива; организация 3–4-разового питания личного состава горячей пищей высокого энергосодержания и витаминной ценности.

По усиленному режиму осуществлялось питание раненых и больных, а также личного состава боевого охранения, сторожевых постов и застав.

Как показал опыт, при подготовке к боевым действиям необходимо создавать следующие запасы продовольствия: на базе материального обеспечения – 10 суточных, в том числе 2 суточных сухого пайка; в тылу батальона – 15-20 суточных в ассортименте; при солдате – 5 суточных сухого пайка. Для содержания запаса воды каждому военнослужащему необходимо было иметь две фляги емкостью 2,5 л.

Набор продуктов на 1 человека включал: 300 г сухарей армейских, 250 г консервов мясных, 250 г консервов рыбных, 80 г сахара, 4 г чая, 4 г экстракта фруктового. Кроме того, к этому набору продуктов для приготовления одного блюда выдавалось 230 г концентрата овощного, 50 г консервов мясных, 12 г жира животного, 300 г хлеба из муки первого сорта, сухой спирт из расчета 20 г на каждое приготовление пищи.

При благоприятных условиях горячая пища и чай готовились для личного состава утром или вечером. Для обеспечения мелких подразделений (застав, сторожевых постов) использовались переносные кухни. Для подразделений, действующих в отрыве, использовались кухонные наборы КН-10, основу которых составляла паяльная лампа.

Чеченский опыт показал, что довольно хорошо зарекомендовала себя малогабаритная кухня КП-20М. Она надежна, но тяжеловата, имеет устаревшие технические параметры. Большей "популярностью" пользовалась так называемая "горелка" весом 5 кг. Она быстро разогревает котел от 10 до 50 л, работает на дизельном топливе, безопасна.

Исследование особенностей различных видов обеспечения в локальных войнах и вооруженных конфликтах было бы неполным без анализа такого важного вида тылового обеспечения, как медицинское. В последние десятилетия боевые действия ведутся оружием с более высокими поражающими свойствами, чем, к примеру, во второй мировой войне.

Поэтому и характер ранений стал более тяжелым, зачастую с повреждением нескольких областей тела. Каждое из таких ранений может стать смертельным, потому помощь раненому должна быть оказана как можно быстрее. Известно, что наибольшему риску пострадавшие подвергаются в период между ранением и попаданием в лечебное учреждение.

Военные действия в Афганистане и Чечне показали, что при умелом использовании БТРов, самолетов и вертолетов возможно сокращение времени доставки раненого в госпиталь в среднем до 1-2 часов. К примеру, в годы первой мировой войны этот показатель равнялся 10-18 часам, второй мировой войны – 6-12 часам.

Опыт локальных войн и вооруженных конфликтов подтвердил, что главным принципом оказания медицинской помощи должно быть ее максимально возможное приближение к войсковому звену. При этом основная часть медицинской нагрузки, как и в 40-е годы, ложится на хирургов. Для их успешной работы в условиях современных локальных войн и вооруженных конфликтов нужна качественно новая медицинская техника, начиная от лазерных скальпелей и кончая операционными столами с подогревом.

Оказание первой медицинской помощи в ходе боя – один из важнейших элементов сохранения жизни пострадавшего. С этой целью в Афганистане каждая рота дополнительно к штатному санинструктору усиливалась фельдшером, а медицинский пункт батальона – врачом за счет медицинского пункта полка, что значительно сокращало сроки оказания медицинской помощи.

При подготовке к боевым действиям каждый военнослужащий обеспечивался двумя перевязочными пакетами, понтоцидом (2 тюбика), и на каждых 3-4 военнослужащих выдавался резиновый жгут. Первая медицинская помощь раненым на поле боя оказывалась в порядке само- и взаимопомощи. Для этого использовались индивидуальные перевязочные пакеты и шприц-тюбик с бромидолом (снять болевой синдром).

Организацию лечебно-эвакуационных мероприятий на поле боя осуществлял санинструктор роты или фельдшер батальона. Они оказывали медицинскую помощь тяжелораненым, при необходимости поправляли повязки, накладывали резиновые жгуты и шины из табельных и подручных средств, повторно вводили обезболивающие препараты.

Особое внимание уделялось организации розыска, сбора и выноса с поля боя раненых. В связи с тем, что использование санитарных транспортов не всегда было возможно из-за технического несовершенства последних, большой уязвимости от огня, особенно снайперского, в каждую роту, как правило, выделялся БТР (БМП), а в каждом взводе готовились заранее 2-3 звена санитаров-носильщиков. Применение штатных санитарных автомобилей было возможно только в районах, где имелась хорошая дорожная сеть.

В зимний период для предотвращения обмораживания из расчета на каждую роту оборудовался пункт обогрева на одну треть численности личного состава, где имелись печь, трубы, запас угля или дров.

Умелое использование предшествующего опыта организации медицинского обеспечения способствовало тому, что смертность среди раненых заметно сократилась. Так, если в Афганистане летальный исход среди раненых составлял 4,4%, то в Чечне он снизился до 1,3%.

Для определения стратегии оказания медицинской помощи и при разработке технических средств защиты личного состава большое значение, на наш взгляд, приобретает характер ранений, получаемых военнослужащими в современных "горячих точках". По данным Международного Красного Креста, он может быть представлен в следующих пропорциях: 23% – подрывы на минах, 26% – пулевые ранения, 46% – осколочные ранения, 2% – ожоги, 3% – неустановленные причины. Чаще всего – в 66% случаев ранений – страдают конечности, в 12% случаев – голова или шея, в 7% случаев – грудная клетка, в 6% случаев – брюшная полость.

Обобщая опыт участия отечественных войск (сил) в локальных войнах и вооруженных конфликтах, службы тыла внесли массу предложений и рекомендаций. Некоторые из них уже приняты высшим военным руководством страны, некоторые ждут своего решения.

Отметим лишь те, которые прошли частичную "апробацию" в Чечне: сухой паек стал более калорийным и витаминизированным – его можно употреблять в сухом виде, можно готовить как горячее блюдо; спортивные шапочки вместо шапок-ушанок; вместо кирзовых сапог – резиновые (в перспективе – фетровые); спальные мешки облегченного типа; вещмешки на шнурках, более вместительные и с регулировкой объема; утепленные палатки; полевые перчатки; личные знаки и т. д.

Особый импульс для качественного развития тылового обеспечения дала контртеррористическая операция на Северном Кавказе в 1999–2000 гг., принципиальное отличие которой от первой чеченской кампании заключалась в том, что группировка частей и подразделений тыла в этом регионе была сформирована заранее, заблаговременно созданы необходимые запасы материальных средств, проведена подготовка личного состава по всем предстоящим направлениям работы. В тыловых частях и подразделениях в зоне конфликта постоянно исполняли свой долг свыше 5 тыс. человек. Это: 3 автомобильных батальона, 4 госпиталя, 3 медицинских отряда специального назначения, 1 банно-прачечный дезинфекционный поезд, 4 передвижных банно-прачечных пункта, склады и базы.

Одной из основных задач являлось обеспечение воюющей группировки горюче-смазочными материалами. Достаточно сказать, что из выделяемых на все тыловые нужды в зоне конфликта 80 млн. руб. в месяц основная часть уходила на закупку топлива. Не менее актуальной считалась и организация полноценного питания: если не было возможности приготовить горячую пищу, военнослужащим выдавались пайки, разработанные с учетом тех задач, которые им приходилось выполнять.

Специалисты технического управления МО РФ и "Оборонпродкомплект" разработали для подразделений, участвующих в боевых действиях, так называемый индивидуальный рацион питания (ИРП), превосходящий или не уступающий своим зарубежным аналогам.

Он поступает в войска под номерами: один, два, три и т. д. до шести – на всю неделю. Основные компоненты в нем отличаются. Условно – в одном на обед картофель с мясом, во втором каша гречневая со свининой. На один ужин идет сосисочный фарш, а на другой – печеночный паштет.

Витамины в виде изюма, сушеных яблок и фруктовых напитков также имеют определенный день своего употребления. В комплект ИРП входит и небольшой разогреватель, способный последовательно приготовить горячий завтрак, обед и ужин. Работает он на безвредном химическом топливе.

Помимо этого, на передовой каждый военнослужащий получал дополнительный паек, который состоял из 100 г мяса, 250 г сгущенного молока, 30 г масла, 20 г сахара, 30 г сыра, а также печенья и чая. Ежедневно выдавались яйца (в тылу это делалось лишь раз в неделю). Приказом министра обороны после дагестанских событий в паек была включена и питьевая вода из расчета 0,75 л в сутки на человека.

В конце 1999 г. в подразделения разведки и группы специального назначения начал поступать более компактный и более удобный малогабаритный рацион питания. К продуктам, имеющимся в ИРП, прибавились: сгущенное молоко с сахаром, шоколад тугоплавкий, а на десерт – чернослив с орехами.

Что касается летчиков, то их рацион рассчитан на четырехразовое питание. При этом каждый пилот, помимо исходных и основных продуктов питания, получал сухое сливочное масло, сухую сметану и сухой плавленый сырок, которые перед употреблением разводились небольшим количеством воды. Перед выполнением боевой задачи летный состав получал названный "комплект" из расчета на двое суток.

Если затронуть вопрос о вещевом обеспечении почти 100-тысячного контингента действовавших войск, то следует, на наш взгляд, отметить, по крайней мере, три обстоятельства. Во-первых, войска в полном объеме получили более качественное и удобное обмундирование; во-вторых, сроки его носки не лимитировались, а зависели от износа; наконец, в-третьих, каждый военнослужащий дополнительно получил валенки, фетровые сапоги, свитера и подшлемники, разработанные специально с учетом условий ведения боевых действий на территории Чечни. (К слову, все новые разработки по всем видам тылового обеспечения направлялись на Северный Кавказ для их апробации в реальной обстановке.) Нельзя не отметить, что Министерство обороны смогло передать МЧС 50 тыс. пар зимнего белья для распространения среди беженцев.

Особая статья контртеррористической операции – медицинское обеспечение личного состава Объединенной группировки войск. Медицинским службам была поставлена четкая задача – каждый военнослужащий должен воочию убедиться, что при любом раскладе он получит квалифицированную врачебную помощь. По данным на начало 2000 г., из около 1100 раненых было возвращено в строй более половины.

В первую очередь, благодаря четко налаженной системе этапного лечения с эвакуацией по назначению. Здесь особую роль играл санитарный вариант самолета Ан-72, оборудованный специальной реанимационной аппаратурой и всем необходимым для оказания в полете экстренной медицинской помощи.

Помимо членов экипажа, он способен брать на борт 29 раненых, в том числе 8 тяжелых. За указанный период самолет доставил в различные госпиталя более 1500 раненых и больных. В салоне умер только один человек.

В день летающая "скорая" порой делала по 6-7 рейсов. И не только в пределах Северо-Кавказского военного округа, но и в Саратов, Самару и даже в Москву, хотя дальние перевозки обычно осуществлял "Скальпель" – знаменитый "летающий госпиталь".

Определенным новшеством в ходе последней чеченской кампании явилась система медико-психологической реабилитации, которая была введена в действие непосредственно в районе боев – десятки специалистов данного профиля работали в батальонах, полках, на базах отдыха, куда периодически выводились воюющие части.

Не оставалось без внимания врачей и местное население: в развернутом в станице Червленная медицинском подразделении принимали раненых и больных жителей освобожденных районов, оказывали им необходимую амбулаторную помощь. Эффективную и повседневную работу по профилактике и недопущению вспышек эпидемий вела ветеринарно-санитарная служба МО.

В заключении хотелось бы вкратце остановиться на медицинском обеспечении кораблей ВМФ, несущих боевую службу в различных акваториях Мирового океана. Как известно, в конце 80-х годов в состав Тихоокеанского, Черноморского, Балтийского и Северного флотов вошли соответственно 4 серийных госпитальных судна: "Обь", "Енисей", "Иртыш" и "Свирь". "Обь", базируясь в Камрани, обеспечивала деятельность 8-й и 10-й оперативных эскадр.

"Енисей" в основном занимался лечением экипажей подводных лодок, находившихся в Средиземном мере. Зоной ответственности самого молодого госпитального судна "Свирь" стала Атлантика. Но судно так и не смогло работать в полном объеме.

В 1990 г. с целью "обкатки" экипажа оно сходило на Кубу. Затем занималось эвакуацией из Анголы личного состава с семьями, советского пункта материально-технического обеспечения. После чего, по сути, превратилось в плавучую гостиницу.

С началом 90-х годов выходы госпитальных судов в удаленные районы океанов были сведены на нет. Предложения медиков об их использовании в том числе и для лечения и отдыха наших миротворцев в Боснии поддержки не получили из-за острых финансовых проблем.

Если учесть, что "Обь" уже списали, а "Енисей" и "Иртыш" ржавеют у причалов, то можно сделать вывод, уникальный опыт оперативного медицинского обеспечения на просторах Мирового океана теряется, а проведенные исследования становятся невостребованными.

А ведь нигде в мире не было и нет специализированных госпитальных судов. Американцы, к примеру, во время операции "Буря в пустыне" для этих целей использовали огромный контейнеровоз, а англичане в ходе боевых действий на Фолклендах пригнали в Южную Атлантику наскоро переоборудованный теплоход.

Боевое использование советских и российских войск, оружия и военной техники в локальных войнах и вооруженных конфликтах после 1946 г. имеет свою историю, свой собственный опыт. Следуя им, отечественная военно-теоретическая и военно-историческая мысль предприняла ряд практических шагов для обобщения, систематизации и критического изучения положительных и отрицательных моментов нашего военного присутствия за рубежом (а теперь уже и внутри отдельно взятой автономной республики).

К сожалению, к комплексному, всестороннему анализу накопленного опыта мы еще только приближаемся, – на этом пути имеется много трудностей и преград. Но отрадно отметить, что уже полученные результаты – есть та необходимая толика научной информации, которая может быть реально использована в процессе строительства современных Вооруженных Сил Российского государства.