25 марта, 2013

Стояли насмерть

КЕРЧЕНСКО-ФЕОДОСИЙСКАЯ ОПЕРАЦИЯ

О нападении фашистской Германии на нашу Родину наш личный состав 11-го горно-стрелкового полка 77-й горно-стрелковой дивизии (далее - гсд) узнал, возвращаясь с учений. После возвращения к месту дислокации (г. Ленкорань Азербайджанской ССР) и доукомплектования наш полк был выдвинут на границу с Ираном в районе Астары.

25 августа, после кратковременной перестрелки и бомбежки пограничной заставы, по мосту через реку мы перешли на территорию Ирана, дошли до г. Решта, где находились около трех месяцев. После этого мы вернулись в казармы в Ленкорань на доукомплектование. Затем полк в составе 77-й гсд был направлен в район Тамани (Кавказский фронт).

В конце декабря 1941 года по льду Керченского пролива мы высадились на берег Крыма в районе г. Керчи (Еникале). Переправа осуществлялась по неокрепшему льду, по настилам. Лед был тонкий, поэтому личный состав переправлялся пешком или автотранспортом с открытыми дверками кабин. Несмотря на все предосторожности, машины проваливались под лед вместе с водителями.

До февраля наша 77-я гсд занимала оборонительную позицию.

Коротко о своей карьере.

Я был призван в армию 18 октября 1939 года Кагановическим РВК г. Воронежа. Полковая школа сержантов, командир отделения 82-мм минометов, старшина-санинструктор (до армии окончил фельдшерско-акушерскую школу в г. Усмани Воронежской области). В августе 1941 года был назначен на должность фельдшера роты 11-го гсп, а с декабря 1941 года по февраль 1942 года я фельдшер управления 77-й гсд. В связи с сокращением должности в управлении 77-й гсд меня из 47-й армии перевели в 51-ю армию. Сначала состоял в резерве, а затем был назначен командиром санитарного взвода 3-го батальона 818-го сп 236-й сд 51-й армии.

В феврале 1942 года началась наступательная операция в районе Ак-Моная (Ак-Монайские позиции - это в районе Арабатской стрелки). Беспрерывные налеты авиации немцев, артобстрелы и нехватка патронов, а также неблагоприятные метеорологические условия (стволы карабинов забивались грязью) приводили к срыву атак. В связи с большими людскими потерями полк был отведен на отдых и переформирование. Я никогда не забуду командира батальона лейтенанта Константинова и начальника штаба старшего лейтенанта Степанова, которые своей храбростью вели в атаку воинов. Я был свидетелем небывалого героизма наших солдат и не понаслышке знал, что такое «разведка боем».

Мужество и отвагу проявили и медицинские работники, которые выносили с поля боя раненых и оказывали им первую помощь. Это санинструкторы Шувалов, Ляхов, Михайловский, Шевченко, санитар Гриша Романенко. Гриша хотел увидеть своих родных в г. Геническе, но во время налета авиации был убит, похоронен в районе Ак-Моная. Даже раненые красноармейцы продолжали воевать и не уходили в медсанбат.

8 мая 1942 года немцы после короткого «отдыха», сосредоточив большие силы, перешли в наступление и вынудили наши войска отступать к побережью Керченского пролива. Отступление было паническое, беспорядочное. Оставшиеся в живых бойцы трех армий скопились на узкой полоске берега Керченского пролива. Пресной воды не было, пили морскую соленую воду, питались кониной. В воде плавали трупы лошадей и людей. Никакой организованной переправы не было. Переправлялись кто как мог – на досках, плотах, скатах. Многие, отплыв несколько метров от берега, тонули. В ночь на 19 мая вместе с ранеными мне удалось переправиться в Тамань, а 19 мая Крым был сдан.

В Тамани нас встречал генералитет. Я последовал в 47-ю армию, где раньше проходил службу в составе 77-й гсд. Там я встретился с фронтовиками-военфельдшерами Фетисовым и Курловичем. Между тем немцы рвались к Волге и Ленинграду. И в это тяжелое время наши партия и правительство приняли решение о направлении в Военно-медицинскую академию группы отличившихся фронтовиков. Из 47-й армии в академию были направлены пятеро, в том числе и я. После окончания академии в 1947 году я служил на разных должностях и в разных городах.

Всего же в армии я прослужил 43 года. В 1975 году защитил кандидатскую диссертацию. Приказом министра обороны уволен в запас в 1982 году в возрасте 60 лет.

СТОЯЛИ НАСМЕРТЬ

Наш 93-й отдельный зенитно-артиллерийский дивизион, состоявший из трех батарей 37-мм зенитных пушек, прибыл своим ходом в Сталинград в ночь на 6 августа 1942 года. Дивизион располагал значительным боевым опытом в боях за Воронеж. Он вошел в непосредственное подчинение командующему Сталинградским корпусным районом ПВО, переименованным затем в 9-й Сталинградский корпус ПВО, полковнику А. Райнину. Каждая батарея оперативно подчинялась командирам зенитных артиллерийских полков среднего калибра, по распоряжениям которых выполняла свои задачи.

Так, 1-я батарея (командир - ст. лейтенант Г. Ольховиков) получила задачу прикрывать КП фронта и переправу № 1 на правом берегу Волги. 2-я батарея (командир - старший лейтенант В. Потапкин) была переправлена на левый берег Волги для прикрытия аэродрома Средняя Ахтуба. 3-я батарея, которой мне довелось в то время командовать, поочередно прикрывала аэродромы Чапурники, Бекетовку и Центральный. Здесь, на Центральном аэродроме, подчиняясь командиру 1077-го зенитно-артиллерийского полка, батарея выполняла задачи с 12 августа и до конца месяца.

Самым тяжелым и трудным выдался день 23 августа: во второй его половине на Сталинград было совершено около двух тысяч самолетовылетов. До поздней ночи в небе находились фашистские самолеты. Они бросали бомбы на город, пикировали на объекты и позиции наших войск.

Зенитные пушки всех калибров вели интенсивный огонь. Неся потери, они метким огнем уничтожали немецкие самолеты. Все небо было в черных разрывах снарядов. В это время немецкие танки прорвались к Волге севернее Сталинграда, где в неравной схватке с ними погибла 12-я батарея 1087-го зенитно-артиллерийского полка, стоявшая на обороне переправы у Латошинки.

В последующие дни противник упорно рвался к Сталинграду в центральной части оборонительной линии. В конце августа 3-я батарея была передислоцирована в район Верхней Ельшанки, в расположение командира 748-го зенитно-артиллерийского полка, для прикрытия боевых порядков полка и других наземных войск.

До рассвета личный состав батареи оборудовал и замаскировал огневую позицию. Сзади и впереди располагались артиллерийские и минометные батареи сухопутных войск, далее - передний край обороны 62-й армии.

Ежедневно действия авиации противника начинались с разведки, затем один за другим следовали налеты. Совместно с батареями зенитно-артиллерийского полка мы вели стрельбу по пикирующим и низко летящим самолетам.

Нелегко было отражать налеты бомбардировщиков Ю-88 и Ю-87 и истребителей Ме-109, прилетавших штурмовать наши позиции, а таких налетов было немало - до четырех-пяти в день. Особенно трудно приходилось, когда батарея подвергалась артиллерийскому и минометному обстрелу и в это же время налету авиации. Но боевые расчеты стойко и мужественно выполняли свой воинский долг, метко вели огонь по вражеским самолетам.

Самоотверженно действовал орудийный расчет младшего сержанта Миленина. В одном из налетов 5 сентября он уничтожил Me-109. Истребители налетели внезапно, но расчет тут же открыл огонь, и Me-109 врезался в землю на глазах у всей батареи. Умело действовал и расчет ефрейтора Костырко. 7 сентября он сбил бомбардировщик Ю-88. В этом бою отличились красноармейцы Высоцкий и Николаев.

Отмечая исключительную стойкость и храбрость артиллеристов, на долю которых легла наибольшая тяжесть и ответственность, нельзя не упомянуть о разведчиках и связистах, водителях автомашин и офицерах батареи.

Воздушный разведчик ефрейтор Адамян, подвижный, небольшого роста, обладал феноменальной способностью раньше других услышать звук вражеского самолета, определить его высоту и дальность, которые так нужны для принятия решения на открытие огня.

Командир отделения связи младший сержант Жгут в самой сложной обстановке - при бомбардировке позиции, под минометным и артиллерийским огнем - мог устанавливать телефонную связь, находить повреждения и тут же их устранять.

Шофер-красноармеец Кустовский мастерски и смело водил свои полуторки и трехтонки, на которых доставлял боеприпасы и питание, а обратно отвозил раненых, часто под огнем артиллерии и бомбежкой. Однажды вражеский снаряд разорвался под колесами автомашины. «Полуторку» разбило и перевернуло. Но уже на следующий день Кустовский сидел за рулем трехтонки.

Командир взвода лейтенант О. Туйлиев, окончивший военное училище в марте 1942 года, первое время в боевой обстановке чувствовал себя неуверенно, но вскоре освоился и стал отважным и умелым командиром. Его взвод уничтожил шесть немецких самолетов. Лейтенант был награжден орденом Отечественной войны II степени.

К 11 сентября обстановка осложнилась. Немецко-фашистские войска стремились во что бы то ни стало овладеть Сталинградом. Налеты авиации стали еще более ожесточенными. Помимо отражения налетов с командного пункта моей батареи корректировался огонь нашей артиллерии по атакующей пехоте и танкам противника. Атаки были отбиты.

В этот же день я получил сообщение, что погиб начальник штаба отдельного зенитно-артиллерийского дивизиона ст. лейтенант Н. Ефременко и ранен командир 1-й батареи старший лейтенант Г. Ольховиков. Мне было приказано 12 сентября прибыть на КП дивизиона. Но на следующее утро, 12 сентября, был тяжело ранен комиссар батареи политрук К. Соболев, которому я должен был передать командование батареей. К этому времени в батарее из четырех орудий исправным осталось только одно, погибло восемь человек. Поэтому командир дивизиона поставил новую задачу: объединить две батареи в одну. Мне было приказано оборонять переправу № 1. Огневая позиция располагалась на крутом правом берегу Волги, в 150-200 метрах от жилых домов, туда я прибыл с личным составом и одним орудием в ночь на 13 сентября.

На огневой позиции стало три орудия. Другой взвод 1-й батареи прикрывал КП фронта и КП дивизиона вблизи памятника Хользунову на берегу реки Царица.

13 сентября над городом и переправами летали вражеские разведчики на большой высоте. А 14 сентября появилась группа Ю-88. Бомбардировщики шли к центру города и переправе. Первым открыл огонь расчет ефрейтора Костырко. Головной самолет загорелся и, резко снижаясь, рухнул на землю. Остальные отвернули в сторону, беспорядочно сбросив бомбы. В середине дня появилась группа пикирующих бомбардировщиков Ю-87. Этот налет тоже был отбит. Ни одна бомба на переправу не упала.

Во второй половине дня фашистские самолеты пытались выйти на переправу со стороны солнца, внезапно. Не получилось. Их встретили огнем. Ю-87, сбитый расчетом сержанта П. Косырева, загорелся и упал в Волгу. Переправа не пострадала, но был поврежден один подъездной путь, ранено несколько человек, ожидающих переправы. Во время налета немцы сбросили листовки с требованием сдаться в плен. Я приказал собрать их и сдать комиссару батареи.

Примерно через полчаса из-за домов выскочили вражеские мотоциклисты с автоматами. Их было больше взвода. Они пытались овладеть позицией батарей и захватить переправу.

Первыми их обнаружили командир взвода управления лейтенант В. Таварткиладзе и разведчик Адамян. Немцы настолько обнаглели, что начали кричать: «Рус, сдавайся!» Немедленно по ним был открыт огонь из карабинов и автоматов. Потеряв часть личного состава, немцы начали продвигаться по-пластунски. В ход пошли гранаты, первыми их применили в расчете Косырева. Две гранаты бросил сержант Н. Геращенко, который, будучи раненым в руку, не ушел с поля боя.

Я приказал лейтенанту Романовскому спуститься вниз к переправе и мобилизовать вооруженных бойцов для подкрепления. Вместе с начальником переправы ему удалось собрать и привести до 20 человек, которые заняли оборону и находились здесь до наступления темноты.

В этом бою погибли лейтенант В. Таварткиладзе, командиры орудий сержант П. Косырев и младший сержант Лебедев, были ранены три человека. Положение осложнялось тем, что немцы, засевшие в домах, вели огонь из автоматического оружия.

Об этой обстановке было доложено по телефону командиру дивизиона, который приказал стоять насмерть, но удержать позицию до прибытия подразделений сухопутных частей, что мы и выполнили.

С наступлением темноты прибыла настоящая помощь - 136-й зенитный бронепоезд (железнодорожные пути проходили внизу по самому берегу Волги), а позже - рота батальона старшего лейтенанта Федосеева из дивизии генерала А. Родимцева. Общими усилиями противник был выбит из домов. Переправа была спасена и продолжала действовать.

На следующий день, 15 сентября, прибывший посыльный передал мне приказание срочно прибыть на командный пункт дивизиона. По прибытии на КП я увидел ужасную картину - развороченную землю и работающих там бойцов. Лейтенант В. Кваша доложил мне, что около трех часов назад на КП взорвалась полутонная бомба, завалив входы и крыши двух блиндажей. Личный состав взвода разрыл эти завалы, откуда были извлечены тела шести погибших: командира дивизиона лейтенанта И. Здесенко, командира 1-й батареи лейтенанта Г. Ольховикова, начальника связи лейтенанта Б. Житника, сержанта Н. Геращенко, связисток 3. Капровой и Л. Рубцовой.

Была тяжело контужена, но чудом осталась в живых военфельдшер Н. Слипко (моя жена), которая до налета перевязывала в блиндаже раненых - Ольховикова и Геращенко. Она пришла в себя лишь через два дня уже на левом берегу Волги.

Лично доложив обо всем начальнику оперативной группы корпусного района ПВО подполковнику А. Домрачеву, я получил приказание принять все необходимые меры к восстановлению управления и эвакуации раненых за Волгу. Он приказал мне вступить в командование дивизионом. Наступившей ночью на левый берег были переправлены раненые, часть личного состава и некоторая техника.

К этому времени на правом берегу Волги в дивизионе осталось только пять орудий. Почти весь автотранспорт и тыловые подразделения были переправлены на левый берег, в район хутора Бурковского.

Вначале подразделения дивизиона располагались на двух позициях, а с 21 сентября, когда противник все же прорвался к переправе № 1, уже только на одной - у памятника Хользунову.

Налеты авиации противника отражались по нескольку раз в день. Особенно храбро действовали бойцы орудийного расчета младшего сержанта П. Петрова, среди них - наводчики В. Полисадов и Б. Остологов, заряжающий Н. Федоров. На них пришлось более половины уничтоженных первой батареей самолетов. Только в один день 16 сентября расчетом Петрова были сбиты два Ю-87.

Всего первая батарея уничтожила 17, вторая - три и третья - семь самолетов противника.

Обстановка осложнялась с каждым часом. Личный состав дивизиона во взаимодействии с другими силами, в том числе с подразделениями 42-й бригады морской пехоты, сражался не только с воздушным противником, но и с танками и автоматчиками. Увеличивалось число потерь. При разрыве артиллерийского снаряда на позиции погиб ефрейтор Ахундзянов, в это время был контужен и я сам.

25 сентября, когда в дивизионе осталось только одно исправное орудие, поступил приказ об эвакуации остатков частей за Волгу. Орудия переправлялись в разобранном виде ночью, под дымовой завесой, на больших весельных лодках, усиленных подручными средствами (в том числе автомобильными камерами), сначала на остров Голодный, а затем на левый берег Волги. Во вторую, последнюю, ночь переправы технику выхватывали буквально из-под огня противника. При переправе отличились старший техник-лейтенант Н. Барботкин, лейтенант В. Кваша, сержанты В. Безмельницын и С. Коновалов, младший сержант Петров, красноармеец Ф. Шахлевич.

После переправы восстановили три орудия, о чем я лично доложил командующему - полковнику А. Райнину. Он приказал мне возглавить ПВО железнодорожной станции Заплавное, предупредив, что если хоть одна бомба упадет на станцию, то я отвечу головой.

Дивизиону были оперативно подчинены 4-я батарея 1075-го зенитно-артиллерийского полка и 142-й зенитный бронепоезд.

В середине октября 1942 года прибывший в Сталинград командующий ПВО страны генерал-полковник М. Громадин отдал распоряжение: некоторые зенитные артиллерийские части, понесшие наибольшие потери, передать в другие полки. 93-й отдельный зенитно-артиллерийский дивизион вошел в состав прославленного 1087-го зенитно-артиллерийского полка. Прием проводился на месте дислокации подразделений.

Огневой взвод лейтенанта О. Туйлиева я лично переправил на бронекатерах Волжской военной флотилии ночью на правый берег Волги. Уже в полночь доложил об этом командиру полка подполковнику Г. Ершову. Ершов предложил мне стопку водки и сказал, что принимать прибывшее подразделение будет утром. А утром оперативный дежурный на КП доложил, что взвод О. Туйлиева уничтожил Ю-87. Прием состоялся.

В дальнейшем я был назначен начальником штаба 3-го дивизиона полка, прикрывавшего железнодорожную ветку Саратов-Астрахань.

Через месяц, 17 ноября 1942 года, полку было присвоено гвардейское звание с преобразованием в 73-й гвардейский зенитно-артиллерийский полк. Боевые успехи нашего 93-го отдельного зенитно-артиллерийского дивизиона - 27 вражеских самолетов, сбитых при отражении авиационных налетов противника на Воронеж, на аэродромы, переправы и войска, оборонявшие Сталинград, - явились весомым дополнением к славным боевым делам полка. А впереди были долгие два с половиной года войны.