25 июля, 2013

Стрельба, свадьба и юбилей

Наступила последняя декада октября. В семье готовились к свадьбе, выходила замуж Ирина. Жених Сергей Татарников - инженер, гражданский парень. Свадьба назначена на 23 октября, гости приглашены. 22 октября идут последние приготовления. И вдруг вводная, наделавшая много шума, заставившая немало понервничать.

22 октября в 23.45 оперативный дежурный КП полковник Б. Н. Чубуков доложил мне об обнаружении в 23.10 в Черном море неопознанной цели, удаленной на 80 км от береговой черты с курсом полета в направлении Балаклавы. Отдаю распоряжение: "При нарушении воздушного пространства СССР цель уничтожить". Пока прибудет автомобиль, держу из квартиры постоянную связь с КП. Полковник Чубуков доложил командарму. Владимир Дмитриевич запретил сбивать. Приезжаю на КП, вникаю в обстановку. Цель продолжает полет на высоте 1200 м. Поднятый на перехват истребитель цели не обнаруживает, она в облаках, к тому же велики скорости сближения. Одиннадцать РЛС береговых постов видят цель устойчиво. Отметка от нее наблюдается с места нахождения двух боевых кораблей США при очередном их заходе в Черное море с целью разведки. Докладываю командарму, он еще дома, предлагаю уничтожить цель. Командарм разрешает. На КП 1-ой дивизии ПВО начальник штаба полковник В. С. Губский. Даю команду: "Цель-нарушитель уничтожить!" Чувствую на КП дивизии замешательство от такого решения. Губский не сразу выполняет команду в 0.13 и только в 02.14 цель была сбита 5-ым зрдн Евпаторийской бригады. Одновременно с уничтожением цели американские корабли взяли курс на Босфор.

Тогда мы получали из печати, а также из развединформации, первые сведения о дистанционно пилотируемых летательных аппаратах (ДПЛА), предназначенных для целей радиотехнической разведки. Теперь без них не происходит ни одного конфликта с применением средств воздушной борьбы.

Сразу после стрельбы "проснулась" Москва. Пошли вопросы, уточнения, комиссии. По чьей-то инициативе общевойсковиков этот инцидент был квалифицирован, как стрельба по гусям. Начался поток оскорбительных выпадов против Войск ПВО страны. Насмешки. Крым почти весь обшарили и каждого падшего гуся относили к жертвам стрельбы.

Долго мы еще слышали в наш адрес насмешки, но никому в голову не приходило поверить в нашу радиолокационную технику, ведь наблюдали цель на десятках индикаторов РЛС. Ни у кого не хватило решимости отметить правильность действий командования армии. Зато, если бы не сбили, набросились бы на всех "виновников". Командарм своим приказом поощрил многих офицеров и солдат РТВ. На этом примере мы еще раз убедились в непререкаемом авторитете нашего командарма, его ценнейших командирских качествах, умении брать на себя всю ответственность за принятое решение и, несмотря на давление сверху, ни на миг не усомниться в его правильности, не кивнуть в сторону кого-либо, в частности - начальника штаба. Ведь я больше всего повлиял на командарма, и после принятия им решения я, а не он, заставил стрелять 5-й зенитно-ракетный дивизион Евпаторийской зенитно-ракетной бригады 1-ой дивизии ПВО.

Но возвратимся к семейному событию. Как же быть, всю ночь с 22 на 23 октября и почти весь день 23 октября мы были заняты. Покидать службу нельзя, возможны очередные вызовы для объяснений, а как же свадьба без родителей и дорогих гостей? И здесь проявились качества нашего командарма. Он приказал мне в 17.00 убыть с командного пункта домой, чтобы подготовиться к семейному празднику. В 19.30 начался свадебный вечер в ресторане "Млын". Через час туда прибыли и Владимир Дмитриевич с Евдокией Петровной. Несмотря на усталость и тревожное состояние, мы все же смогли отключиться от служебных дел и три часа провести в праздничной обстановке. Семья была благодарна всем гостям, тому, что в празднике смогли принять участие все члены Военного совета армии. Так почти одновременно произошли два диаметрально противоположных события в жизни: неприятное на службе и радостное в семье. Я до сих пор благодарен своему командарму, человеку с большой буквы, который не сорвал свадьбу и не омрачил ее своим отсутствием. Наоборот, пришел с радостью на вечер и, не подавая никаких признаков беспокойства, повел себя с присущим для него жизнелюбием и теплотой.

На службе шло разбирательство. Москва не торопилась с выводами. В конце месяца наши действия по уничтожению неопознанной цели были одобрены, напряжение спало. Как бы то ни было, пришлось и самого себя проверить в сложной ситуации по доведению решения до конца.

Прошел месяц, насыщенный значительными событиями в личном и служебном плане.

С 8 ноября по 3 декабря отдыхали с женой в санатории им. Фабрициуса. Хорошо отдохнули, сняли накопившуюся усталость. Время на отдыхе проводили с генералом В. С. Абрамовым (мой товарищ еще по Монинской академии) и его женой Любой.

В аэропорту от встречавших нас товарищей В. Ф. Несмачного и А. Д. Леонова узнали новости за время отсутствия в Киеве.

В местной зенитно-ракетной бригаде пропал секретный документ - приказ Главкома. Пришлось выйти на службу раньше и включиться в розыски пропажи. Хуже неприятностей, чем утрата секретного документа, не бывает. На этот раз найти приказ не удалось. 16 декабря меня вызвали в Главный штаб к генералу В. Д. Созинову на совещание по вопросам службы войск, режиму и сбережению оружия. Попутно повез сувенир от нашей армии Л. И. Брежневу и сдал его в экспедицию на Старой площади. Уже месяц, как в стране идет подготовка к празднованию его 70-летия.

19 декабря необыкновенно широко и шумно отмечался юбилей Генерального секретаря Л. И. Брежнева с присвоением ему четвертого звания Героя Советского Союза и награждением золотым оружием. На экранах телевизоров шел о нем фильм "Путь коммуниста". О скромности не было и речи. Об этом давно забыто, только разговоры и поучения, но не для лидеров партии и народа, а для рядовых людей. Пройдет еще пять лет после 70-ти, и мы станем свидетелями многих других награждений, что вызовет у людей еще большее недоумение. Такого возвеличивания после Сталина народ не знал. За 15 лет был взращен новый культ личности. Так в нашей стране и не научились извлекать уроков из прошлого. Культ личности Брежнева свидетельствовал о серьезном заболевании страны. Оно проявлялось в спаде народного хозяйства, расшатывании дисциплины и во многих других направлениях жизнедеятельности государства.

ПРИКЛЮЧЕНИЕ НА РЫБАЛКЕ

Новый 1977 год встретил ответственным по армии. А 6-го января решено было съездить на рыбалку, на подледный лов, в район Переяслав-Хмельницкого, на Киевское водохранилище. Выехали утром на "ГАЗ-21". Наш экипаж состоял из четырех "рыбаков" - генералов П. Т. Андрющенко, М. Д. Черненко, полковника П. А. Захарова, меня и водителя. Направлялись к месту, которое знали двое - Андрющенко и Черненко. Путь занял два часа. Мороз был около 17 градусов, с ветерком. Мы замерзли, а клева не было. Вскоре свернули рыбалку, пообедали и решили возвращаться домой, день короткий, приближались сумерки.

Обратно поехали по другой дороге, что ближе к водохранилищу. В одном месте я обратил внимание на подозрительно ровную поверхность дороги, припорошенную снегом. Оказалось, мы ехали по льду, который треснул, и машина провалилась. Я успел крикнуть, чтобы открыли дверцы, но, кроме водителя, никто из нас этого сделать не успел. В приоткрытую дверку со стороны водителя мы энергично повылезали из кабины, затопляемой водой. До полного "комфорта" не хватило 30-35 см воды. Придя в себя, мы поняли, что попали на язык залива водохранилища. Лед не выдержал и машина медленно начала погружаться на дно оврага. Но что же делать дальше? Мы в промокшей теплой одежде на морозе, машина постепенно проседает, на поверхности видна только крыша, спичек нет, согреться негде. Принимаем решение троим оставаться у машины, а двоим, Черненко и мне, идти до населенного пункта и принимать меры по вызволению оставшихся и автомобиля. Идти пришлось по дамбе несколько километров, дул пронизывающий ветер, коченело тело, отказывали ноги. Неизвестно, чем бы все кончилось, если бы нам навстречу не попались три автомобиля "Жигули" с семьями рыбаков, которые совершали прогулки на природе. Они-то и отвезли нас к себе. Отогрели, угостили самогоном, накормили и позаботились о других товарищах.

У бригадира был в доме телефон, по которому я связался с оперативным дежурным и вызвал автомобиль. Машину вытащили днем 7 января, утром я был на службе и рассказал о происшествии Владимиру Дмитриевичу, он от души посмеялся. 8 января к 19.00 наша утонувшая "Волга" своим ходом благополучно прибыла в автопарк. Так ознаменовалась первая рыбалка, а точнее, начался для нас 1977 год.

ПЕРЕМЕНЫ В РУКОВОДСТВЕ ГЕНЕРАЛЬНОГО ШТАБА ВООРУЖЕННЫХ СИЛ СССР

8 января 1977 года было сообщено о назначении нового начальника Генерального штаба ВС СССР, генерала армии, впоследствии Маршала Советского Союза Н. В. Огаркова. Бывший начальник Генерального штаба ВС генерал армии В. Г. Куликов был назначен Главнокомандующим ОВС государств-участников Варшавского Договора.

Такую перестановку в руководстве Вооруженными Силами в войсках среди офицерского состава объяснили тем, что нового (из гражданских лиц) министра обороны в большей мере устраивал Огарков, инженер по образованию. Пробудет он в этой должности до августа 1984 года и нанесет большой ущерб системе ПВО страны своими "преобразованиями". Это по его предложению будут расформированы Бакинский округ ПВО и четыре приграничные отдельные армии ПВО, нарушена ранее сложившаяся и отлаженная структура войск и система ПВО. Время докажет несостоятельность принятых решений и заставит вновь, через шесть лет, возвратиться к прежней организации, но чего это стоило войскам! Новый начальник ГШ ВС явился самым "результативным" по своим преобразованиям из всех занимавших этот пост до него. Пользуясь тем, что вопросы развития оперативного искусства применения видов и родов войск были перепоручены Министром обороны начальнику Генерального штаба, и обладая в то же время неограниченным доверием Министра обороны, он провел в жизнь немало своих идей, многие из которых, к сожалению, обернулись для Вооруженных Сил так же печально, как и для ПВО. Кое-что Огаркову не позволили сделать, к чести тех, кто вовремя оказал ему сопротивление. При нем в сильной степени расцвела необъективность в оценках и выводах учений. Широкий размах получило массовое награждение участников учения боевыми и даже полководческими орденами, при этом руководство не забывало и о себе. Полный анализ надлежит сделать истории, только жаль, что это займет много времени и современники Огаркова не успеют с ним ознакомиться.

Огарков убрал со своего пути всех, кто был ему неугоден, мог оказать сопротивление, зато всячески поддерживал и продвигал своих сторонников, назначал их на высокие посты, присваивал звания, награждал. Все это теперь позади. Не стало на этом посту Огаркова, его занял человек совершенно иного склада, Маршал Советского Союза С. Ф. Ахромеев. Однако история наших Вооруженных Сил, к великому огорчению, пополнилась мрачным периодом, который должен явиться предостережением для поколений. А самое обидное, что никто не ответил за содеянное. Министр умер. Огарков был назначен на другую должность. Ниже я еще не один раз буду описывать встречи с маршалом Н. В. Огарковым и свои впечатления о нем. Звание маршала он получил вскоре после назначения на должность НГШ ВС СССР.

ВСТРЕЧА С МАРШАЛОМ АВИАЦИИ КРАСОВСКИМ СТЕПАНОМ АКИМОВИЧЕМ

В 1976 году в санатории им. Фабрициуса я встретился с бывшим начальником политотдела Академии ВВС генералом в отставке В.Г. Точиловым и узнал от него, что маршал авиации С. А. Красовский написал вторую книгу своих воспоминаний. Генерал, узнав о моем желании приобрести ее, посоветовал мне обратиться к маршалу с просьбой выслать книгу. Я тут же написал ему письмо. Степан Акимович прислал мне книгу 14 января 1977 года. Меня это очень обрадовало. Захотелось увидеть маршала и я решил навестить его при первой же возможности.

Такая возможность представилась в связи с вызовом меня на сборы в Москву. Встреча с маршалом Красовским принесла мне большое удовлетворение. Я знал, что у маршала нет детей, что старость его усугубляется все более ощутимым одиночеством. Уже значительно позже, навещая маршала и его совсем немощную супругу на даче в Монино или в госпитале, я видел печальную картину и незавидное положение двух беспомощных стариков, в котором они оказались в конце своей жизни. А тогда, зимою 1977 года, маршал тепло встретил и потратил на беседу со мной целых два часа. Мне показалось, что после встречи с ним у меня прибавилось знаний и опыта. Я был восхищен его мудростью и остротой памяти, независимостью мышления, благородством по отношению к своим боевым соратникам и неподдельным патриотизмом.

Маршал поблагодарил меня за посещение и скромные угощения с Украины. Я готов был взять постоянное шефство над ним, понимая, что жизнь маршала на исходе. По этому поводу он даже сам сказал мне: "Человек должен жить не больше, чем ему отведено. Мне скоро 80". Мне довелось принимать участие в чествовании его на 85-летии и провожать в последний путь летом 1983 года. О других встречах с маршалом у меня сохранились записи в дневниках.

НАШ "ДОМИК"

Речь идет о доме, который мы построили на территории эксплуатационной комендатуры командного пункта армии, что рядом со штабом армии. Заставила нас построить дом нужда, которую мы испытывали при размещении командированных к нам офицеров и гостей в городских гостиницах. Не ручаюсь, кому первому из нас троих - мне, начальнику КП полковнику Е. Веретенникову или полковнику В. Полупанову - пришла эта мысль, скажу лишь о том, что мне приходилось больше всего испытывать неудобства с устройством приезжих, командированных в Киев офицеров.

Мы втроем дружно взялись за осуществление идеи, и через год одноэтажный особняк на десять койко-мест, а с перегрузкой и на все двадцать, был построен. Впоследствии заслугу в этом припишут мне, и даже всем, кто останавливается в доме, объявляют, что он построен по моей инициативе.

С появлением своего "домика" мы почувствовали облегчение. В нем стали устраивать командный состав, вызываемый на Военные советы или на сборы, иногда отмечали там знаменательные события.

13-го марта чествовали в нем комдива Николая Ивановича Чукарина по случаю присвоения ему генеральского звания. Николай Иванович окончил Академию Генерального штаба годом позже и был назначен комдивом Днепропетровской дивизии. Зарекомендовал себя как разумный командир-артиллерист, нравился своей простотой, прямолинейностью, скромностью. В честь хорошего товарища произнесли не один тост. Мы до сих пор сохраняем дружеские отношения. Николай Иванович Чукарин девять лет прослужит на Дальнем Востоке комкором, затем командармом и командующим ПВО ДВО. В смутные годы огарковской перестройки он останется твердым приверженцем идеи воссоздания Войск ПВО. К его чести, он смог сохранить на Востоке ранее созданную структуру управления Войсками ПВО и не допустил ее полного разрушения. Впоследствии он будет назначен на должность Заместителя главнокомандующего Войсками ПВО по боевой подготовке.

13 марта 1977 г. поздравил начальника оперативного отдела армии полковника Ивана Алексеевича Папырина и его заместителя полковника Григория Леонтьевича Долгих с награждением орденами Красной Звезды. Откровенно поговорили о работе штаба, о перспективах. Сделано нами за два года немало. Мне не один раз приходилось вступать в новую должность и встречаться с разным наследием, богатым и бедным. Были случаи, когда в штабе не за что было зацепиться. Такая ситуация очень осложняла начало работы. Мы с начопером прибыли в армию с трехмесячным интервалом. Начинали осваивать трудные должности почти одновременно. Теперь позади два года и мы могли гордиться тем, что выдюжили, несмотря на большие нагрузки в 1976 году. Смогли войти в коллектив, найти в нем опору и поддержку. К нам внимательно относился командарм. Штаб выправился, вернул свое прежнее положение авторитетного органа, занял ведущее место в вопросах управления. Значит, путь наш правильный. Сегодня я радовался наградам своих соратников.

В середине марта побывал на учениях в Одесской дивизии, командир которой Валентин Иванович Дикушин был моим другом. У Валентина Ивановича не все ладилось в работе, и мне всегда хотелось помочь ему, поддержать в трудные периоды. То, что Дикушин командовал дивизией, где проходило мое становление на основных штабных должностях, усиливало мое желание бывать у него на учениях. Имелись и другие причины. Штаб сильно обновился после 1972 года. Начальниками родов войск были вновь назначенные молодые командиры. Валентину Ивановичу было трудновато. Дивизия по составу и выполняемым задачам отличалась от других определенной сложностью.

В этот раз на учении я уделил больше внимания вопросам боевого управления с КП дивизии. Была заметна недостаточная слаженность оперативной группы командира, но наиболее слабым звеном оказалась штурманская группа. Знакомые мне штурманы Морозюк и Таряник работали неуверенно. Длительное общение со штурманами наведения, знание специфики их работы приводили к мысли о необходимости укомплектования этого звена способными, быстро соображающими и выносливыми офицерами.

Труд за индикаторами радиолокационных станций очень сложный. Наведение истребителей требует большого напряжения сил, психологических нагрузок и в целом крепкого здоровья. Несоблюдение этих требований приводит ко многим неприятностям, иногда плачевным. К сожалению, некоторые начальники настаивают на назначении на КП в качестве штурманов наведения летчиков, списанных по здоровью, а иногда и отстраненных от летной работы по другим причинам. Я знаю примеры, когда такие штурманы терялись в сложной воздушной обстановке, запутывали ее еще больше и не помогали летчику, а усугубляли и без того сложную ситуацию в полете. Штурманов наведения необходимо тщательно готовить и в практическом отношении. Чтобы выиграть бой в воздухе с воздушным противником, нужно хорошо знать его и возможности своих истребителей. Эти знания может дать систематическая учеба, знание тактики. К сожалению, при подготовке штурманов не все следовали этому требованию. На задачу укрепления штурманской группы пришлось обратить внимание и комдива, и начальника штаба полковника Ковалева. Указал им также на необходимость повышения слаженности в работе всей оперативной группы командира или полного боевого расчета командного пункта.

В Одессе представилась возможность встретиться со своим сослуживцем и хорошим другом подполковником в отставке Н. А. Темиревым, вспомнили с ними других товарищей. Николай Алексеевич работал в гражданской организации. С сожалением говорил о низкой дисциплине и больших недостатках, разбазаривании народного добра. Подобное приходилось слышать и от других сослуживцев, уволенным из армии и работающих в народном хозяйстве.

ЗЕМЛЕТРЯСЕНИЕ

Киев, 4 марта 1977 года. В 22.23-22.24 семья находилась в квартире. Андрюша еще не спал. Я смотрел фигурное катание, трансляцию из Японии. Дом прилично качнуло. У меня из-под руки (опирался), казалось, пошел скользить диван. Я подумал, не сошел ли я с ума. Последнее время работал с перегрузками, не мудрено и рехнуться. Решил посмотреть на остальных, вижу, они в панике выбегают из комнаты. Ира говорит: "Землетрясение". Первой бежала. Евдокию Ивановну, Тамару и Андрея с температурой пришлось задержать в квартире. Оказывается, эпицентр землетрясения силой 8-9 баллов был в северо-восточной части Румынии и в Молдавии. Через несколько минут ОД КП генерал Н. И. Шкодин позвонил и передал распоряжение Главкома о назначении меня председателем чрезвычайной комиссии по нашей армии. Я выехал сразу же на КП и в штаб. Улицы Киева были заполнены встревоженными людьми. Покинули квартиры кто в чем. Между тем, городские власти никакой информации и инструкции народу не давали. Невольно представил, а что же будет, если окажемся под ядерным ударом. Прибыв на КП, уточнил обстановку. Больше всего землетрясение ощущалось в подразделениях дивизии Дикушина, дислоцированных на территории Молдавии, однако, разрушений и жертв не было. Комиссия была быстро сформирована, определен план действий, переданы телеграфом мероприятия, которые предусматривались в войсках на случай повторения подземных толчков.

5 марта в 8.00 послал донесение о последствиях землетрясения для частей 21 д ПВО в Главный штаб, в 9.30 доложил командарму, который находился в Днепропетровске. Обошлось все без серьезного ущерба. На этом комиссия свою деятельность прекратила.