26 апреля, 2013

ГЛАВА 1

Содержание первой части посвящено отражению действий запада сразу же после окончания Второй Мировой войны, а также изложению содержания ответных мер СССР, включая создание оборонной триады: ядерного оружия, ракетно-космической техники и системы противосамолетной обороны Москвы.

ГОНКА ВООРУЖЕНИЙ

Войны преследуют человечество на протяжении всей истории. По подсчетам швейцарского ученого Жан-Жака Бебеля, за последние пять с половиной тысяч лет на нашей планете мир царил всего 292 года. На Земле отгремело почти 15 тысяч войн, причем более половины из них – в Европе. В ХVII веке на европейском континенте погибло 3 миллиона человек, в XVIII веке свыше 5, а в XIX веке почти 6 миллионов. B XX столетии Первая Мировая война унесла около 10, а вторая мировая – примерно 55 миллионов жизней.

Эти цифры заставляют содрогнуться. Но они не идут ни в какое сравнение с жертвами, которые пришлось бы заплатить человечеству в случае ядерного конфликта. Когда Альберта Эйнштейна спросили, каким оружием будет вестись третья мировая война, он ответил: «Не знаю. Но единственным средством ведения четвертой будет каменный топор. И это не гипербола».

Мощь ядерных арсеналов планеты в некоторые годы противостояния (в экстремальные годы гонки вооружений) была эквивалентна 50 тысячам мегатонн тринитротолуола. Что означает эта цифра? Она в 10 тысяч раз превосходит сумму всех взрывчатых веществ, использованных в годы Bторой мировой войны, которая, как уже отмечалось, унесла около 55 млн. жизней.

Вот еще одно сравнение. Мегатонна – это миллион тонн тринитротолуола. Для транспортировки такого количества взрывчатки необходим поезд длиной 200 миль. Если погрузить в вагоны 50 тысяч мегатонн тринитротолуола, то такой эшелон смерти примерно 400 раз окольцевал бы Землю по экватору и в 40 раз превысил расстояние до Луны.

ЗАПАД: ИНИЦИИРОВАНИЕ ХОЛОДНОЙ ВОЙНЫ

Военно-политическое руководство СССР понимало ту опасность, которая сразу же после Великой Отечественной войны (ВОВ) нависла над страной. Как во время ВОВ, так и после ее победного завершения со стороны руководителей западных стран, и, в первую очередь, У. Черчилля, был высказан ряд положений, на основе которых сформировалась враждебная по отношению к СССР платформа, неукоснительно реализуемая длительный период времени.

Здесь снова вернемся к ключевому вопросу: какие международные факторы запустили механизм гонки вооружений? Одной из центральных фигур в этом процессе является крупнейший западный политик ХХ века, лауреат Нобелевской премии по литературе, Уинстон Леонард Спенсер Черчилль (1874–1965 гг.).

Речь Черчилля, произнесенную в Вестминстерском колледже, города Фултон, штат Миссури, США, 5 марта 1946 года о «железном занавесе», принято считать началом «холодной войны». Приведем выдержки из речи У. Черчилля: «Никто не может сказать, чего можно ожидать в ближайшем будущем от Советской России и руководимого ею международного коммунистического сообщества и каковы пределы, если они вообще существуют, их экспансионистских устремлений и настойчивых стараний обратить весь мир в свою веру…

Протянувшись через весь континент от Штеттина на Балтийском море и до Триеста на Адриатическом море, на Европу опустился железный занавес. Столица государств Центральной и Восточной Европы – государств, чья история насчитывает многие и многие века, – оказались по другую сторону занавеса. Варшава и Берлин, Прага и Вена, Будапешт и Белград, Бухарест и София – все эти славные столичные города со всеми своими жителями и со всем населением окружающих их городов и районов попали, как я бы это назвал, в сферу советского влияния…

В целом ряде стран по всему миру, хотя они и находятся вдалеке от русских границ, создаются коммунистические пятые колонны, действующие удивительно слаженно и согласовано, в полном соответствии с руководящими указаниями, исходящими из коммунистического центра. Коммунистические партии и их пятые колонны во всех этих странах представляют собой огромную и, увы, растущую угрозу для христианской цивилизации, и исключением являются лишь Соединенные Штаты Америки и Британское Содружество наций, где коммунистические идеи пока что не получили широкого распространения.

Таковы реальные факты, с которыми мы сталкиваемся сегодня, буквально на второй день после великой победы, добытой нами, совместно с нашими доблестными товарищами по оружию, во имя свободы и демократии во всем мире. Но какими бы удручающими ни казались нам эти факты, было бы в высшей степени неразумно и недальновидно с нашей стороны не считаться с ними и не делать из них надлежащих выводов, пока еще не слишком поздно…

Я не верю, что Советская Россия хочет новой войны. Скорее, она хочет, чтобы ей досталось побольше плодов прошлой войны и чтобы она могла бесконечно наращивать свою мощь с одновременной экспансией своей идеологии. Сегодня, пока еще остается время, наша главная задача состоит в предотвращении новой войны и в создании во всех странах необходимых условий развития свободы и демократии, и решить эту задачу мы должны как можно быстрее.

Мы не сможем уйти от трудностей и опасностей, если мы будем просто закрывать на них глаза. Мы не сможем от них уйти, если будем сидеть сложа руки и ждать у моря погоды. Точно так же мы не сможем от них уйти, если будем проводить политику бесконечных уступок и компромиссов. Нам нужна твердая и разумная политика соглашений и договоров на взаимоприемлемой основе, и чем дольше мы будем с этим медлить, тем больше новых трудностей и опасностей у нас возникнет.

Общаясь в годы войны с нашими русскими друзьями и союзниками, я пришел к выводу, что больше всего они восхищаются силой и меньше всего уважают слабость, в особенности военную».

Приведем выдержки из других выступлений У. Черчилля с целью получить ответ на поставленный выше вопрос. В выступлении по радио 21 марта 1943 года У. Черчилль сказал: «Я горячо надеюсь, – хотя мне едва ли суждено до этого дожить, – что нам удастся осуществить величайшую степень сплоченности послевоенной Европы, сохраняя при этом индивидуальные особенности и традиции ее многочисленных древних, исторически сложившихся рас.

Все это, как я полагаю, будет отвечать коренным интересам Британии, Соединенных Штатов и России. Совершенно очевидно, что задачи, стоящие перед нами, нельзя будет выполнить без их полного согласия и участия. Так, и только так, вновь воссияет слава Европы.

Обо всем этом я упоминаю только ради того, чтобы показать вам, насколько грандиозны задачи, которые возникнут перед нами в одной лишь Европе».

А вот цитата из речи в палате общин 21 февраля 1944 г.: «Ни одно из достижений, к которым мы пришли в Москве и Тегеране, не утрачено. Три великих союзника абсолютно едины в своих действиях против общего врага. Они в равной степени исполнены решимости продолжать войну любой ценой, до победного конца, и они считают, что после уничтожения гитлеровской тирании перед ними откроется широкое поле дружественного сотрудничества».

В речи в палате общин 28 сентября 1944 года У. Черчиллем было сказано: «Воздавая должное британским и американским достижениям, мы не должны никогда забывать о неизмеримом вкладе, сделанном в общее дело Россией. На протяжении долгих лет безмерных страданий она выбивает дух из германского военного чудовища.

Выражения, в которых маршал Сталин упомянул недавно в беседе о наших компаниях на Западе, исполнены такого великодушия и восхищения, что я считаю себя, в свою очередь, обязанным подчеркнуть, что Россия сковывает и бьет гораздо более крупные силы, чем те, которые противостоят союзникам на Западе, и что она на протяжении долгих лет ценой огромных потерь несла основное бремя борьбы на суше.

Обозревая нынешнее военное положение в Европе и Азии, палата, я уверен, пожелает выразить свое чистосердечное восхищение мастерством и инициативой военачальников, доблестью и мужеством войск».

В речи в палате общин 27 февраля 1945 года начинают звучать тревожные ноты: «Требование русских, впервые выдвинутое в Тегеране в ноябре 1943 года, всегда оставалось неизменным и основывалось на «линии Керзона» на востоке, и русские всегда предлагали предоставить Польше полную территориальную компенсацию на севере и западе за счет Германии.

Все эти аспекты вопроса достаточно хорошо известны. Наш министр иностранных дел в декабре прошлого года подробно разъяснил историю «линии Керзона». Я никогда не скрывал от палаты, что лично считаю русское требование справедливым и обоснованным. Но если я являюсь сторонником установления таких границ для России, то вовсе не потому, что я склоняюсь перед силой, а потому, что я считаю это самым справедливым разделом территории, который может быть произведен с учетом всех обстоятельств между двумя странами, чья история была так тесно связана и так переплелась…

…Будет ли суверенность и независимость поляков ничем не ограниченной, или они подпадут под протекторат Советского государства, принужденные против своей воли вооруженным большинством принять коммунистическую систему? Я ставлю вопрос со всей прямотой.

Это дело значительно более важное и тонкое, чем установление пограничной линии.

Какова должна быть позиция Польши? Какова должна быть наша собственная позиция в этом вопросе?

Маршал Сталин и Советский Союз дали самые торжественные заверения в том, что суверенная независимость Польши будет сохраняться, и к этому решению теперь присоединились Великобритания и США.

Международная организация в свое время также возьмет на себя некоторую степень ответственности в этом вопросе. Будущая судьба поляков будет находиться в их собственных руках, с единственной оговоркой, что они должны будут последовательно проводить, в гармонии со своими союзниками, дружественную политику по отношению к России».

В фултонской речи У. Черчилля уже ясно поднимается основной вопрос: «А теперь я хотел бы перейти ко второму из упомянутых мною двух бедствий, угрожающих каждому дому, каждой семье, каждому человеку, – а именно, к тирании. Мы не можем закрывать глаза на тот факт, что демократические свободы, которыми пользуются граждане на всех территориях Британской империи, не обеспечиваются во многих других государствах, в том числе и весьма могущественных.

Жизнь простых граждан в этих государствах проходит под жестким контролем и постоянным надзором различного рода полицейских режимов, обладающих неограниченной властью, которая осуществляется или самолично диктатором, или узкой группой лиц через посредство привилегированной партии и политической полиции.

Не наше дело – особенно сейчас, когда у нас самих столько трудностей – насильственно вмешиваться во внутренние дела стран, с которыми мы не воевали и которые не могут быть отнесены к числу побежденных. Но в то же время мы должны неустанно и бескомпромиссно провозглашать великие принципы демократических прав и свобод человека, являющихся совместным достоянием всех англоязычных народов и нашедших наиболее яркое выражение в американской Декларации независимости…

Все это означает, что, во-первых, граждане любой страны имеют право избирать правительство своей страны и изменять характер или форму правления, при которой они живут, путем свободных, беспрепятственных выборов, проводимых через посредство тайного голосования, и право это должно обеспечиваться конституционными нормами этой страны; во-вторых, в любой стране должна господствовать свобода слова и мысли и, в-третьих, суды должны быть независимы от исполнительной власти и свободны от влияния каких-либо партий, а отправляемое ими правосудие должно быть основано на законах, одобряемых широкими слоями населения данной страны или освященных временем и традициями этой страны. В этом заключаются основополагающие принципы демократических свобод, о которых должны помнить в каждом доме и в каждой семье».

Сказанное выше, несомненно, направлено в адрес СССР. Это – так называемый вопрос о тирании. Далее следует изложение некоторых территориальных проблем. По этому поводу сказано (речь идет о государствах Центральной и Восточной Европы со столицами: Варшава, Берлин, Прага, Вена, Будапешт, Белград, Бухарест и София):

«Более того, эти страны подвергаются все более ощутимому контролю, а не редко и прямому давлению со стороны Москвы. Одним лишь Афинам, столице древней и вечно прекрасной Греции, была предоставлена возможность решать свое будущее на свободных и равных выборах, проводимых под наблюдением Великобритании, Соединенных Штатов и Франции. Польское правительство, контролируемое Россией и явно поощряемое ею, предпринимает по отношению к Германии чудовищные и большей частью необоснованно жесткие санкции, предусматривающие массовую, неслыханную по масштабам депортацию немцев, миллионами выдворяемых за пределы Польши.

Коммунистические партии восточноевропейских государств, никогда не отличавшиеся многочисленностью, приобрели непомерно огромную роль в жизни своих стран, явно не пропорциональную количеству членов партии, а теперь стремятся заполучить и полностью бесконтрольную власть. Правительства во всех этих странах иначе как полицейскими не назовешь, и о существовании подлинной демократии в них, за исключением разве что Чехословакии, говорить, по крайней мере, в настоящее время, не приходится.

Турция и Персия не на шутку встревожены предъявляемыми им Москвой территориальными претензиями и оказываемым ею в связи с этим давлением, а в Берлине русские пытаются создать нечто вроде коммунистической партии, с тем чтобы она стала правящей в контролируемой ими оккупационной зоне Германии, и с этой целью оказывают целому ряду немецких лидеров, исповедующих левые взгляды, особое покровительство».

Приведем ответ Сталина на ключевое положение, прозвучавшее в речи У. Черчилля (интервью было опубликовано 14 марта 1946 года в газете «Правда»):

«Вопрос. Как Вы расцениваете ту часть речи господина Черчилля, где он нападает на демократический строй соседних с нами европейских государств и где он критикует добрососедские взаимоотношения, установившиеся между этими государствами и Советским Союзом?

Ответ. Эта часть речи господина Черчилля представляет смесь элементов клеветы с элементами грубости и бестактности.

Господин Черчилль утверждает, что «Варшава, Берлин, Прага, Вена, Будапешт, Белград, Бухарест, София – все эти знаменитые города и население в их районах находятся в советской сфере и все подчиняются в той или иной форме не только советскому влиянию, но и в значительной степени увеличивающемуся контролю Москвы.» Господин Черчилль квалифицирует все это как не имеющие границ «экспансионистские тенденции» Советского Союза…

Не требуется особого труда, чтобы показать, что господин Черчилль грубо и беспардонно клевещет здесь как на Москву, так и на поименованные соседние с СССР государства.

Во-первых, совершенно абсурдно говорить об исключительном контроле СССР в Вене и Берлине, где имеются Союзные Контрольные Советы из представителей четырех государств и где СССР имеет лишь ? часть голосов. Бывает, что иные люди не могут не клеветать, но надо все-таки знать меру.

Во-вторых, нельзя забывать следующего обстоятельства. Немцы произвели вторжение в СССР через Финляндию, Польшу, Румынию, Венгрию. Немцы могли произвести вторжение через эти страны потому, что в этих странах существовали тогда правительства, враждебные Советскому Союзу…

Спрашивается, что же может быть удивительного в том, что Советский Союз, желая обезопасить себя на будущее время, старается добиться того, чтобы в этих странах существовали правительства лояльно относящиеся к Советскому Союзу? Как можно, не сойдя с ума, квалифицировать эти мирные стремления Советского Союза как экспансионистские тенденции нашего государства?

Господин Черчилль недоволен, что Польша сделала поворот в своей политике в сторону дружбы и союза с СССР…

Польша, современная демократическая Польша, не желает быть больше игральным мячом в руках иностранцев. Мне кажется, что именно это обстоятельство приводит господина Черчилля в раздражение и толкает его к грубым, бестактным выходкам против Польши. Шутка ли сказать: ему не дают играть за чужой счет…

Господин Черчилль бродит около правды, когда он говорит о росте влияния коммунистических партий в Восточной Европе. Следует, однако, заметить, что он не совсем точен. Влияние коммунистических партий выросло не только в Восточной Европе, но почти во всех странах Европы, где раньше господствовал фашизм (Италия, Германия, Венгрия, Болгария, Финляндия) или где имела место немецкая, итальянская или венгерская оккупация (Франция, Бельгия, Голландия, Норвегия, Дания, Польша, Чехословакия, Югославия, Греция, Советский Союз и т.п.).

Рост влияния коммунистов нельзя считать случайностью. Он представляет вполне закономерное явление. Влияние коммунистов выросло потому, что в тяжелые годы господства фашизма в Европе коммунисты оказались надежными, смелыми, самоотверженными борцами против фашистского режима, за свободу народов…

Коммунисты вполне заслуживают доверие народа. Так выросло влияние коммунистов в Европе. Таков закон исторического развития …».

Из приведенных выше фундаментальных положений, характеризующих платформы двух сторон в антигитлеровской коалиции, легко сделать соответствующие выводы. Алан Тейлор писал: «Когда рухнула власть немцев в Восточной Европе, в образовавшийся вакуум двинулась советская власть – это было неизбежным следствием победы. В политическом отношении русские во многом вели себя в Восточной Европе так же, как и американцы и англичане на западе…».

В свое время У. Черчилль писал: «У меня сложилось впечатление, что Сталин умеет глубоко и хладнокровно взвешивать все обстоятельства и не тешит себя никакими иллюзиями». По поводу установления контроля над Грецией, Италией и т.д. и в связи с восстанием в Греции в феврале 1948 года Сталин говорил: «Что вы думаете, что Великобритания и Соединенные Штаты – Соединенные Штаты самая мощная держава в мире – допустят разрыв своих транспортных артерий в Средиземном море?».

Джилас говорит: «В расчеты Сталин не могло входить создание на Балканах еще одного коммунистического государства… Еще меньше могли входить в его расчеты международные осложнения, которые приобретали угрожающие формы и могли если не втянуть его в войну, то, во всяком случае, поставить под угрозу уже занятые территории».

Действия СССР, в том числе и установление советской власти в Восточной Европе, определялись исключительно из политико-идеологических соображений: как руководство, так и народ после победоносной войны свято верили, что распространение коммунизма произойдет без применения оружия и советская власть – это более совершенный этап развития общества, который несет благо народу страны. Смена капитализма социализмом предрешена историей развития общества.

Действия же США всецело определяются голым прагматизмом, основанным в конечном счете на долларовом эквиваленте.

«Принцип» поведения США на мировой арене формулируется так: «Сам «принцип» поведения США… был сформулирован еще на заре их существования. Так, один из отцов-основателей и третий по счету президент США Томас Джефферсон, писал 1 июня 1822 года о назревавшей тогда войне в Европе: «Создается впечатление, что европейские варвары вновь собираются истреблять друг друга… Истребление безумцев в одной части света способствует благосостоянию в других его частях. Пусть это будет нашей заботой, и давайте доить корову, пока русские держат ее за рога, а турки за хвост».

Стремление «доить корову», т.е. сугубо материальные интересы, всегда было и остается определяющим для внешнеполитических акций США. Это – фундаментальный принцип США; он и определил развитие событий после второй мировой войны. Например, официальный смысл плана Маршалла заключался в «помощи» разоренной войной Европе, но, конечно, «план» давал возможность США во многом контролировать экономику, а в той или иной мере и политику стран, участвующих в этом предприятии.

Академик Е.С. Варга констатировал: «Решающее значение при выдвижении плана Маршалла имело экономическое положение США, которым необходима продажа излишних (в условиях капитализма) товаров за границей, не покупая одновременно на соответствующие суммы товаров из-за границы. США в собственных интересах должны дать гораздо больше кредитов, чем они давали до сих пор, чтобы освободиться от лишних товаров внутри страны».

28 сентября 1950 года У. Черчилль говорил, что «речь в Фултоне… превратилась в основополагающую концепцию, которая была затем принята по обе стороны Атлантики всеми ведущими партиями».

Вальтер Роберт Дорнбергер, руководитель экспериментальной лаборатории по разработке реактивных двигателей на жидком топливе для баллистических ракет фашистской Германии, а затем – вице-президент американской корпорации «Белл», производившей вооружение, сказал: «Господа, я приехал в вашу страну не для того, чтобы проигрывать третью мировую войну».

Уже в то время строились планы использования космического пространства в военных целях. Дорнбергер говорил: «Совершенно очевидно, что космос является для военного стратега расширением области военных операций... В этом пространстве ... можно содержать весь арсенал наиболее современных и полностью автоматических систем оружия и применять их. Овладение космосом необходимо в научных, политических, экономических и военных целях. Все эти цели важны, но самой основной из них я считаю овладение космоса в военных целях».

Такую же платформу имели немецкие ученые, внесшие большой вклад в разработку ракетного вооружения в Германии, в том числе Вернер фон Браун, с 1960 г. – один из руководителей Национального управления по аэронавтике и исследованию космического пространства США (НАСА) и директор центра космических полетов.

В 1954 году была принята стратегия «массированного возмездия», предусматривающая массированное воздушное нападение в случае любой угрозы интересам безопасности США силами американской стратегической авиации с применением водородных бомб.

Итак, сразу же после ВОВ основную концепцию стран Запада составляли положения о Советской военной угрозе, о наступлении коммунизма, а отсюда – задача: увеличение военной мощи Запада.

Началась «холодная война», которая неоднократно могла перерасти и в «горячую». Первый проект превентивного атомного удара по СССР был отражен в директиве 1518 «Стратегическая концепция и план использования вооруженных сил США», которая была составлена в октябре 1945 года.

14 декабря 1945 года комитетом начальников штабов была подготовлена директива №432/d. В приложении к этой директиве были указаны 20 основных промышленных центров СССР и трасса Транссибирской магистрали в качестве объектов атомной бомбардировки. Вашингтон спешил воспользоваться своей ядерной монополией.

Вот еще некоторые шаги США, направленные на обострение международной обстановки 24 сентября 1946 года специальный помощник президента США К. Клиффорд по результатам совещания, проведенного по приказу Г. Трумэна с высшими государственными руководителями США, представил доклад «Американская политика в отношении Советского Союза», где подчеркивалось:

«Надо указать Советскому правительству, что располагаем достаточной мощью не только для отражения нападения, но и для быстрого сокрушения СССР в войне... Чтобы держать нашу мощь на уровне, который эффективен для сдерживания Советского Союза, США должны быть готовы вести атомную и бактериологическую войну».

Позже, 12 марта 1947 года Г. Трумэн в своем послании испросил у конгресса США под предлогом защиты от «коммунистической опасности» выделения 400 млн. долл. на экстренную помощь Турции и Греции.

В директиве Совета национальной безопасности США СНБ 20/1 «Цели США в отношении России», принятой 18 августа 1948 года, указано:

«Правительство вынуждено в интересах развернувшейся ныне политической войны наметить более определенные и воинственные цели в отношении России уже теперь, в мирное время.

Наши основные цели в отношении России, в сущности, сводятся всего к двум: а) свести до минимума мощь и влияние Москвы; б) провести коренные изменения в теории и практике внешней политики, которых придерживается правительство, стоящее у власти в России.

Наши усилия, чтобы Москва приняла НАШИ КОНЦЕПЦИИ, равносильны заявлению: наша цель – свержение Советской власти. Отправляясь от этой точки зрения, можно сказать, что эти цели недостижимы без войны, и, следовательно, мы тем самым признаем: наша конечная цель в отношении Советского Союза – война и свержение силой Советской власти.

Речь идет, прежде всего, о том, чтобы сделать и держать Советский Союз слабым в политическом, военном и психологическом отношении по сравнению с внешними силами, находящимися вне пределов его контроля.

Мы должны, прежде всего, исходить из того, что для нас не будет выгодным или практически осуществимым полностью оккупировать всю территорию Советского Союза, установив на ней нашу военную администрацию. Это невозможно как ввиду обширности территории, так и численности населения…

Иными словами, не следует надеяться достичь полного осуществления нашей воли на русской территории, как мы пытались сделать это в Германии и Японии. Мы должны понять, что конечное урегулирование должно быть политическим.

Так какие цели мы должны искать в отношении любой некоммунистической власти, которая может возникнуть на части или всей русской территории в результате событий войны? Следует со всей силой подчеркнуть, что независимо от идеологической основы любого такого некоммунистического режима и независимо от того, в какой мере он будет готов на словах воздавать хвалу демократии и либерализму, мы должны добиться осуществления наших целей, вытекающих из уже упомянутых требований.

Другими словами, мы должны создавать автоматические гарантии, обеспечивающие, чтобы даже некоммунистический и номинально дружественный к нам режим: а) не имел большой военной мощи; б) в экономическом отношении сильно зависел от внешнего мира; в) не имел серьезной власти над главными национальными меньшинствами; г) не установил ничего похожего на железный занавес.

В случае, если такой режим будет выражать враждебность к коммунистам и дружбу к нам, мы должны позаботиться, чтобы эти условия были навязаны не оскорбительным или унизительным образом. Но мы обязаны не мытьем, так катаньем навязать их для защиты наших интересов… Нам нужно принять решительные меры, дабы избежать ответственности за решение, кто именно будет править Россией после распада советского режима.

Наилучший выход для нас – разрешить всем эмигрантским элементам вернуться в Россию максимально быстро и позаботиться о том, в какой мере это зависит от нас, чтобы они получили примерно равные возможности в заявках на власть…».

Фактов, требующих усиления бдительности военно-политического руководства СССР, было много.

Например, план «Чариотир», принятый в середине 1948 года комитетом начальников штабов США, предусматривал применение 133 атомных бомб против 70 советских городов в первые 30 дней войны. 8 бомб предполагалось сбросить на Москву, а 7 – на Ленинград; 200 атомных бомб и 250 тысяч тонн обычных бомб предполагалось сбросить на города СССР в последующие 2 года войны.

21 декабря 1948 года главнокомандующий ВВС США составил оперативный план CAK ЕВП 1-49. В этом плане указано: «Война начнется 1 апреля 1949 года... Первая фаза атомного наступления приведет к гибели 2 700 000 человек и в зависимости от эффективности советской системы пассивной обороны повлечет еще 4 000 000 жертв. Будет уничтожено большое количество жилищ, и жизнь для уцелевших из 28 000 000 человек будет весьма осложнена».

Бернард Барух, банкир и советник президента, уверял: «Благодаря могуществу своих вооруженных сил, своему превосходству в области экономики, своим ресурсам и моральной силе, вытекающей из американского образа жизни, Америка в состоянии утвердить свое руководство над миром».

План Баруха предусматривал установление строгого международного контроля над ядерными исследованиями во всех странах мира при условии сохранения за США монополии на производство атомного оружия.

Были и другого содержания высказывания. Начальник имперского генерального штаба Великобритании фельдмаршал Б.Л. Монтгомери в то время писал:

«В целом я пришел к выводу, что Россия не в состоянии принять участие в мировой войне против любой сильной комбинации союзных стран и она это понимает. Россия нуждается в долгом периоде мира, в течение которого ей надо восстанавливаться. Я пришел к выводу, что Россия будет внимательно следить за обстановкой и будет воздерживаться от неосторожных дипломатических шагов, стараясь «не переходить черту» где бы то ни было, чтобы не спровоцировать новую войну, с которой она не сможет справиться...».

Таким образом, правящие круги США открыто взяли курс на мировое господство.

На первом послевоенном съезде Национального совета внешней торговли Уэлч, один из руководителей американского бизнеса, говорил: «Мы должны взять на себя ответственность крупнейшего акционера в корпорации, известной под наименованием земной шар».

Генри Люс, издатель и редактор крупнейших американских журналов, утверждал: «ХХ век – это век Америки».

В заключение приведем еще несколько фактов (50-е годы): меморандум №68 Совета национальной безопасности от 14 апреля 1950 года: «Довод в пользу войны опирается на ту предпосылку, что США способны начать и провести достаточно эффективное нападение с целью получения для свободного мира решающего преимущества и, возможно, достижения победы на раннем этапе войны».

27 октября 1951 года вышел специальный номер журнала «Кольерс». На обложке были изображены военные американские полицейские на фоне карты СССР, где крупными буквами обозначалось: «Оккупировано». Журнал готовил общественное мнение Запада к началу войны.

Там были «репортажи» «корреспондентов» из разгромленного атомными ударами и оккупированного СССР, где утверждались «демократия», «права человека» и проводились «свободные» выборы при многопартийной системе!!!

Политическая позиция Запада, направленная на руководство над миром, подкреплялась интенсивными работами по созданию атомной бомбы и производством баллистических ракет.

Все это привело военно-политическое руководство СССР к необходимости определить свою политическую позицию, разработать конкретные ответные шаги и развернуть адекватный фронт работ по созданию новых видов вооружений.

ЗАПАД: ФИНАНСИРОВАНИЕ И НАУЧНО-ТЕХНИЧЕСКОЕ ОБЕСПЕЧЕНИЕ ПРОЦЕССА РАЗРАБОТКИ НОВЫХ ВИДОВ ОРУЖИЯ

«Чтобы вести войну, нужны три вещи, – говорил советник французского короля Людовика XII, – деньги, деньги и еще раз деньги». Почти пять веков, минувшие с тех пор, внесли единственную коррективу: денег нужно все больше и больше.

Один отставной американский генерал подсчитал: два тысячелетия назад римскому полководцу Юлию Цезарю каждый убитый неприятель обходился в 75 центов. Наполеону он стоил уже три тыс. долл. В Первой Мировой войне США израсходовали на ту же цель 21 тыс., а во Второй Мировой – примерно 200 тыс. долл.

А вот недавняя статистика. Израиль на войну с арабскими странами в октябре 1973 года затратил 7 млрд. долл. Война длилась 18 дней, значит, каждый день ее только для израильской стороны обходился в 400 млн. долл. (Для сравнения: все государства-участники Второй Мировой войны тратили на ее ведение немногим более 500 млн. долл. в день.) В ходе боев уничтожено 2170 танков и 488 самолетов. Столь крупных материальных потерь за такое короткое время не знала даже Вторая Мировая война.

Однако огромные средства на военные цели тратят не только государства, вовлеченные в вооруженные конфликты.

«Состояние войны – постоянная особенность второй половины XX столетия», – говорится в докладе «Экономические и социальные последствия гонки вооружений и военных расходов» генерального секретаря ООН. В этом утверждении нет ничего парадоксального.

Гонка вооружений в годы противостояния была всемирным явлением. И хотя интенсивность ее в разных районах была неодинакова, лишь несколько стран не были вовлечены в нее, и нет ни одного региона, в ней не участвующего.

В 80-е годы, в ходе гонки вооружений, мировые военные расходы в реальном исчислении росли со скоростью 2 процента в год и составляли 25–30 процентов объема совокупного мирового продукта. В ценах 1980 года они превысили 500 млрд. долл. К концу 1981 года эта сумма увеличилась примерно на 100 млрд.

В 1981 году в мире было приблизительно столько же солдат, сколько и учителей. Расходы на медицинское обслуживание составляли лишь 60 процентов от военных ассигнований, а средства, выделяемые на медицинские исследования, были в пять раз меньше затрат, идущих на военные исследования и разработки. В то же время на Земном шаре ежегодно умирали от голода 30–40 млн. чел. В начале 80-х годов насчитывалось до 800 млн. неграмотных и примерно полтора млрд. лишенных элементарной медицинской помощи.

Вот некоторые данные. Из официально публикуемых данных наиболее полное представление о масштабах военных приготовлений дает военный бюджет.

Рекордной отметки – 226 млрд. долл. – достигли в 1982 финансовом году ассигнования министерству обороны США, что на 40 млрд. больше, чем в 1981 финансовом году.

На второе место по уровню военных расходов в начале 80-х годов вышла ФРГ. Если в 1956 году (первый год членства в НАТО) официальные военные расходы составили 3,4 млрд. марок, то в 1979 году они достигли 36,7 млрд. марок, а в бюджете на 1981 год – 42 млрд.

Военный бюджет Англии на 1981–1982 гг., судя по опубликованной министерством обороны страны «Белой книге», оценивался в 12 млрд. 274 млн. фунтов стерлингов, что на 5 процентов больше бюджета на 1979–1980 гг.

В начале 80-х годов повысились темпы роста военных ассигнований Франции. Если в 1977 году военные расходы страны находились на уровне 50 млрд. франков, то в 1982 году они достигли 115 млрд. франков.

За 30 лет существования НАТО военные расходы других стран-участниц этого блока выросли в сопоставимых ценах: в Канаде – в 4,2 раза; в Португалии – в 4,5 раза; в Италии и Турции – в 5 с лишним раз; в Люксембурге – в 8; в Бельгии – в 9; в Нидерландах – в 10,2; в Норвегии – в 10,5; в Дании и Греции – в 11,5 раза.

Всего с 1949 по 1980 гг. суммарные расходы блока НАТО превысили три трлн. долл.

За рамками «зоны НАТО» крупнейшим партнером США и его союзников по блоку была Япония. Абсолютные размеры военных расходов страны возросли с 422 млрд. иен в 1966–1967 гг. до 1691 млрд. иен в 1977–1978 гг., т.е. в 4 раза за 10 лет. Военный бюджет Японии на 1980 год составил 2,23 трлн. иен. По военным расходам она в это время вышла на шестое место в мире.

Соединенные Штаты Америки занимают первое место по масштабам научно-исследовательской деятельности. К началу 70-х годов расходы на научные исследования и опытно-конструкторские разработки (НИОКР) в расчете на душу населения составляли в США более 130 долларов, в то время как в большинстве стран Западной Европы эта цифра не превышала 30–50 долларов.

Если в промышленном производстве капиталистического мира удельный вес США составляет около 40%, то в общих затратах капиталистических стран на науку он достигал 70% (в пересчете валют по официальному курсу).

По данным Национального научного фонда, с 1946 по 1973 гг. только Пентагон – не считая NАSА и Комиссию на атомной энергии (КАЭ) – израсходовал на военные НИОКР около 130 млрд. долл., причем бюджет на военные НИОКР из года в год растет. Если в 1963 году он составлял 6,8 млрд. долл., то в 1973 году – превысил 8,4 млрд. долл.

Военно-научные расходы Пентагона поглощали половину всех средств, выделяемых федеральным правительством США на развитие науки, и около трети всех средств, расходуемых с этой целью в стране. Даже по официальным, явно заниженным, данным, расходы на военные НИОКР составляли десятую часть всего военного бюджета США, что лишь в полтора раза меньше затрат Пентагона на закупки вооружения и боевой техники.

Подписанные в мае 1972 года в Москве документы – «Основы взаимоотношений между Союзом Советских Социалистических Республик и Соединенными Штатами Америки», «Договор об ограничении систем противоракетной обороны» и «Временное соглашение о некоторых мерах в области ограничения стратегических наступательных вооружений» – ознаменовали начало поворота от недоверия к нормализации и взаимному сотрудничеству между двумя крупнейшими странами мира.

Новым важным шагом на пути к уменьшению и устранению угрозы возникновения ядерной войны явилось заключенное между СССР и США в 1973 году в Вашингтоне «Соглашение о предотвращении ядерной войны».

В 1974 году во время третьей советско-американской встречи на высшем уровне был подписан «Договор об ограничении подземных испытаний ядерного оружия» и другие важные документы.

В деятельности военно-промышленного комплекса наука занимала куда более важное место, чем в любой другой сфере американской экономики. Пентагон ежегодно расходовал на исследования и разработки более 8 млрд. долларов, или примерно половину всех государственных расходов США на науку. До двух третей этих средств с помощью контрактов перекачивались в военно-промышленные корпорации.

Исследования и разработки поглощали все большую часть общих расходов на оружие. Если в конце 40-х и в начале 50-х годов затраты на производство оружия в десять и более раз превышали затраты на исследования и разработки, то в 70-х годах затраты на исследования и разработки составили не менее трети общих расходов на закупки оружия.

Так, в 1972 году предполагалось израсходовать на закупки вооружения и боевой техники, включая исследования и разработки, примерно 22 млрд. долларов. Из них на долю исследований и разработок приходилось 7,84 млрд. долл., или 36%.

На разработку систем оружия военно-промышленные фирмы получали ежегодно сотни миллионов долларов. Например, корпорация «Макдоннел-Дуглас» в 1972 финансовом году получила на эти цели более 440 млн. долл., а корпорация «Грумман Аэроспейс» – 568 млн. долл.

Степень концентрации военных НИОКР была чрезвычайно высокой. Например, в 1972 финансовом году Пентагон заключил контракты на НИОКР на общую сумму в 5,8 млрд. долл. с 2006 подрядчиками. При этом 5 крупнейших подрядчиков получили контракты на общую сумму почти в 2 млрд. долл., а на долю 500 крупнейших подрядчиков приходилось 98,3% общей стоимости контрактов.

Свыше 81% общей стоимости контрактов приходилось на авиационные, ракетно-космические и радиоэлектронные фирмы. Если в общей стоимости контрактов, заключенных Пентагоном с частными корпорациями в 1970 финансовом году, доля мелких фирм составляла 17,3%, то в области военных исследований и разработок их доля равнялась всего лишь 4%.

Списки крупнейших подрядчиков Пентагона как по производству военной техники, так и по проведению НИОКР возглавляли одни и те же «киты» военно-промышленного комплекса: «Локхид Эйркрафт», «Дженерал Электрик», «Боинг», «Дженерал Дайнэмикс», «Грумман Аэроспейс», «Макдоннел-Дуглас», «Хьюз Эйркрафт», «Рокуэлл Интернэшнл» и другие.

Корпорация «Боинг» в 1972 году получила от управления перспективных систем ПРО армии США контракт стоимостью в 993 тыс. долларов на продолжение исследований в области долгосрочной обороны от баллистических ракет. Это была уже четвертая фаза этих исследований, и общая стоимость контрактов по ним достигла к тому времени 4,5 млн. долл.

Одним из способов «подкармливания» военно-промышленных корпораций за счет государственных средств являлось возмещение Пентагоном расходов корпораций на так называемые независимые исследования и разработки. Независимыми эти исследования и разработки назывались потому, что военно-промышленные корпорации проводят их по собственному усмотрению, без официального заказа Пентагона, зачастую с целями, не имеющими ничего общего с выполнением военных контрактов, например, на развитие своей собственной научно-исследовательской базы, разработку новых коммерческих товаров и т.п.

Тем не менее, Пентагон возмещал эти расходы, на что уходили значительные средства. В 1968–1972 финансовых годах выплаты по программе независимых исследований и разработок достигли 600–700 млн. долларов в год, что значительно превышало годовой бюджет Национального научного фонда – главного правительственного органа, ведающего всей гражданской наукой в стране, – и фактически увеличивало общие расходы на военные НИОКР на 8–9%.

Как заявлял советник президента США по технике У. Маградер, за послевоенный период США израсходовали на научные исследования и разработки около 200 млрд. долларов, причем примерно 80% этой колоссальной суммы пошло на военные НИОКР, разработку космической техники и исследования в области ядерной энергии.

Велась соответствующая идеологическая работа, которая заключалась, например, в следующем. Эдвард Теллер неустанно ратовал за увеличение военной мощи США. «В мире, полном опасностей, мы сможем обеспечить мир только с помощью силы, – заявлял он. Но мы будем сильными лишь в том случае, если окажемся полностью готовыми использовать самое мощное современное оружие – термоядерное... Ядерное оружие означает не конец мира, а конец неядерной мощи».

М. Лэйрд, бывший министр обороны США, признавал, что хотя при принятии решений о форсировании программы разработки новой ракетной системы подводного базирования «Трайдент» учитывались и технические факторы, основную роль при этом сыграли соображения политического характера.

Он заявил: «Этот шаг должен показать Советскому Союзу и нашим союзникам, что мы полны решимости и располагаем ресурсами для поддержания достаточных стратегических сил перед лицом растущей советской угрозы».

Разрабатывались новые системы вооружения, которые эффективно финансировались.

Разработка и производство стратегических бомбардировщиков В-36 стоили 2 млрд. долл., В-52 – около 9 млрд. долл., затраты по осуществлению программы создания стратегического бомбардировщика В-1 оценивались в 11,4 млрд. долл.

В 1971 году на долю Пентагона приходилось 63% всех средств, выделенных федеральным правительством США на разработки, 34% – на прикладные исследования и свыше 11% – на теоретические исследования.

О росте официальных расходов Министерства обороны США на НИОКР за последние 35 лет можно судить по официальным данным Национального научного фонда.

Университеты и колледжи занимали ведущее место в выполнении фундаментальных исследований (50%). Что касается прикладных исследований, то здесь 45% падало на долю военных научно-исследовательских организаций и 42% – на долю промышленности. Частная промышленность безраздельно господствовала в выполнении разработок – 74%.

Пентагон располагал собственным крупным комплексом научно-исследовательских центров, лабораторий, испытательных полигонов и станций. По данным подготовленного Национальным научным фондом официального справочника по научно-исследовательским учреждениям федерального правительства США, в распоряжении министерства обороны в 1970 году находилось 115 научно-исследовательских учреждений и объектов, в которых было занято около 118 тыс. военных и гражданских специалистов, в том числе 36 тыс. ученых и инженеров.

Ряд научно-исследовательских центров Вооруженных сил США объединяли лаборатории различного профиля, расположенные в одном пункте. Например, Кембриджский научно-исследовательский центр ВВС на авиабазе Хэнском-Филд (близ Бедфорда, штат Массачусетс) состоял из 10 лабораторий, в которых было занято около 1200 человек, в их числе 600 ученых.

В этих лабораториях проводились теоретические исследования в области радиоэлектроники и геофизики. Такая направленность научных исследований объяснялась тем, что Кембриджский научно-исследовательский центр был создан в 1945 году на базе двух гражданских лабораторий – Радиационной лаборатории Массачусетского технологического института и отделения геофизических исследований Уотсоновских лабораторий.

В Натикских лабораториях армии США (Натик, штат Массачусетс) работало 1600 человек, включая 530 ученых и инженеров, в том числе 100 докторов наук. Этот научно-исследовательский центр объединял шесть отдельных лабораторий, ведущих исследования в области физических, биологических, технических наук и наук о Земле.

Не менее двух третей средств, выделяемых Пентагоном на военные исследования и разработки, попадали в распоряжение военно-промышленных корпораций. В 70-х годах научно-исследовательские лаборатории и опытно-конструкторские бюро этих корпораций расходовали более 4 млрд. долларов в год.

Основная направленность НИОКР в военно-промышленных фирмах 70-х годов – разработка новых систем вооружения. Корпорации, получающие от Пентагона научно-исследовательские контракты, располагали весьма крупными первоклассными лабораториями, оснащенными современным оборудованием и укомплектованными высококвалифицированными специалистами.

В научно-исследовательской лаборатории фирмы «Локхид Эйркрафт» в Пало-Альто работало 550 сотрудников, в том числе 200 докторов наук; в лабораториях авиационно-космической техники фирмы «Боинг» было занято около 2 тыс. человек, из них 93 имели степень доктора наук. В первые годы после Второй Мировой войны министерство обороны США финансировало до 80–90% всей научно-исследовательской деятельности университетов.

В 1955 году на долю министерства обороны приходилось 47% обязательств правительства США по финансированию университетской науки. В дальнейшем эта доля постепенно снижалась и составила в 1973 году около 13%. Однако, несмотря на это, Пентагон по-прежнему оказывал определяющее влияние на характер многих проводимых в университетах исследований.

В 70-х годах на военные исследования, осуществляемые в американских учебных заведениях, Пентагон расходовал ежегодно сотни миллионов долларов, имея более 5,5 тыс. контрактов с 260 университетами и колледжами. Некоторые ведущие учебные заведения США, например, Массачусетский технологический институт и университет Джонса Гопкинса, давно уже входили в число крупнейших военных подрядчиков.

В 1973 финансовом году Массачусетский технологический институт, получив от Пентагона заказы на общую сумму в 124 млн. долларов, числился 15-м в списке крупнейших подрядчиков на военные исследования и разработки и оставил позади себя таких гигантов военной промышленности, как «Вестингауз Электрик» и «Мартин-Мариетта».

В высшей школе в конце 60-х – начале 70-х годов работала шестая часть ученых и инженеров США, но это – наиболее подготовленные в теоретическом отношении кадры. Кроме того, в университетах была очень высока концентрация специалистов по некоторым научным дисциплинам.

Так, по данным министерства труда США, в 1968 году в университетах и колледжах преподавательской и научно-исследовательской работой занималось около 20 тыс. физиков, а всего в стране в этом году было 45 тыс. физиков. В системе министерства обороны в 1968 году работало примерно 4,5 тыс. физиков.

Хотя доля министерства обороны в общих ассигнованиях правительства США на исследования, проводимые в университетах, в 1973 году составляла, как отмечалось выше, около 13%, оно финансировало примерно половину всех выполняемых в университетах федеральных программ в области физико-математических и технических наук. Университеты получали до 40% средств, выделяемых Пентагону по статье «научные исследования».

В середине 60-х годов занятость около 30% специалистов в области естественных и точных наук и инженеров обеспечивалась в стране засчет федеральных ассигнований (лишь треть этих кадров работала непосредственно в федеральных учреждениях), причем 49% специалистов, чья занятость вне федеральных учреждений была обеспечена за счет федеральных ассигнований, получали их от министерства обороны.

В 1974 году в США деятельность 37,1% специалистов в области естественных, точных и общественных наук и инженеров (для инженеров в отдельности соответствующий показатель – 36,8%) в той или иной мере финансировалась за счет ассигнований федерального правительства, причем 45,4% специалистов, получавших такие ассигнования (в том числе 58,1% инженеров), эти средства предоставлялись министерством обороны.

В 1978 году для физиков и астрономов соответствующие показатели были равны 63,6 и 45,7%; математиков – 35,4 и 51,9; биологов – 50 и 7,6; психологов – 38,8 и 10,6; экономистов, социологов и других специалистов по общественным наукам – 42,7 и 12,2%.

При финансировании деятельности специалистов, занятых вне федеральных учреждений, государство предоставляло средства прежде всего на научно-исследовательскую работу. Так, в середине 60-х годов деятельность 48,7% специалистов в области естественных и точных наук и инженеров, занятых НИОКР вне федеральных организаций, финансировалась за счет федеральных ассигнований и лишь 4,9% специалистов в области естественных и точных наук и инженеров, осуществляющих другие функции, кроме НИОКР.

Большое внимание в США уделялось разработке баллистических ракет, носителей ядерных зарядов. В середине 50-х годов каждый из видов Вооруженных сил США создал специальные органы с целью ускорения разработки первых баллистических ракет. Министерство армии образовало Управление баллистических ракет.

В Военно-морских силах было учреждено Управление специальных проектов, которое занималось разработкой ракеты «Поларис».

Военно-воздушные силы для разработки ракет «Атлас», «Тор» и «Титан» сформировали в командовании научно-исследовательских работ Управление баллистических ракет.

К разработке баллистических ракет были привлечены сотни западногерманских специалистов по ракетной технике, в том числе и такой видный ученый-ракетчик, как Вернер фон Браун и др.

CCCР: КЛЮЧЕВЫЕ ОТВЕТНЫЕ ШАГИ, НАПРАВЛЕННЫЕ НА СОЗДАНИЕ ОБОРОННОЙ ТРИАДЫ

ОРГАНИЗАЦИОННО-НАУЧНО-ТЕХНИЧЕСКОЕ ОБЕСПЕЧЕНИЕ ПРОИЗВОДСТВА ВООРУЖЕНИЙ

9 мая 1945 года в Берлине был подписан акт о безоговорочной капитуляции гитлеровской Германии, 2 сентября 1945 года на борту американского линкора «Миссури» был подписан акт о безоговорочной капитуляции империалистической Японии. Вторая мировая война закончилась.

Но над Советским Союзом нависла новая смертельная угроза. Европа, Япония и СССР вышли из войны с большими материальными и людскими потерями. На суше и на море американцы же потеряли 405 тысяч человек убитыми и 671 тыс. ранеными. СССР только убитыми потерял 27 миллионов.

Из Второй Мировой войны наша страна вышла с колоссальными разрушениями и потерями. СССР потерял 30% национального богатства, почти треть страны. Немецко-фашистские захватчики полностью или частично разрушили и сожгли 1710 городов и поселков, более 70 тыс. деревень, сожгли и разрушили свыше 6 млн. зданий, лишили крова 25 млн. человек, разрушили 31 850 промышленных предприятий, вывели из строя металлургические заводы, которые до войны давали 60% стали; шахты, которые до войны давали 60% добычи угля, разрушили 65 тыс. км железнодорожной колеи и 4100 железнодорожных станций, разграбили и разорили сельское хозяйство на оккупированных территориях, угнали в Германию десятки миллионов голов скота, разгромили 40 тыс. больниц и поликлиник, 84 тыс. школ, техникумов, вузов, научно-исследовательских институтов.

СССР готовился к титанической работе по восстановлению городов, деревень, зданий, промышленных предприятий, ВУЗов, техникумов, школ и др. Атмосферу в стране в послевоенные годы определяли люди, вышедшие из пламени войны. Страстная мечта поколения, прошедшего войну: мирная жизнь, труд, продолжение героических дел на благо страны, жажда знаний.

Военное поколение формировало невиданный взлет человеческого духа. Это были годы небывалой жертвенности и любви, солидарности и бескорыстия. Это были годы великих планов на будущее, которым не суждено было реализоваться.

Удельный вес США в промышленном производстве капиталистического мира вырос с 41,4% в 1937 году до 62% в 1947 году.

Финансовая мощь позволила США стать в мире кредитором №1.

Новый президент США Гарри Трумэн перешел от политики сотрудничества к политике конфронтации с СССР и, таким образом, стал инициатором «холодной войны». Развязывание «холодной войны» сразу же после ВОВ принадлежит США: Трумэн объявил, что важнейшей и приоритетной задачей является борьба с «советским коммунизмом» (1947 г.). Б.Е. Черток пишет: «Современные историки считают, что инициативу в холодной войне проявил Трумэн».

CCCР в тяжелейших экономических условиях приступил к разработке и реализации ответных шагов, направленных на ликвидацию планируемого мирового господства США. Ключевыми ответными шагами СССР, направленными на создание оборонной триады, были:

создание ядерного оружия;

создание ракетно-космической отрасли;

создание противосамолетной и противоракетной обороны.

Решение указанных трех гигантских по масштабам проблем обеспечивало создание «Оборонной триады».

Были созданы три главных управления, ориентированных на разработку ядерного оружия (Первое главное управление), баллистических ракет – средств доставки (Второе главное управление) и системы ПВО Москвы (Третье главное управление).

Очевидно, что эти управления являлись лишь конкретными элементами в огромной системе, занимающейся организационно-научно-техническим обеспечением сложнейшего процесса создания указанных видов вооружений. Далее приведем лишь ключевые элементы этой системы.

В СССР было девять министерств, главным образом ориентированных на военные задачи.

Основным министерством, связанным с ядерными вооружениями, являлось Министерство среднего машиностроения. В производстве средств доставки передовыми являлись Министерства общего машиностроения, авиационной промышленности и судостроительной промышленности.

Внутри каждого министерства существовало два основных типа исследовательских организаций – научно-исследовательские институты (НИИ) и конструкторские бюро (КБ).

Производственные мощности оборонной промышленности большей частью были сконцентрированы в наиболее населенных и развитых районах западной части Советского Союза.

Исследовательские и конструкторские учреждения были расположены главным образом в Москве и Ленинграде, где располагались также наиболее престижные учебные заведения и научно-исследовательские институты.

Министерство среднего машиностроения (Минсредмаш) отвечало за разработку и производство ядерного оружия и управление имеющими военное значение ядерными программами.

Минсредмаш руководил всей цепочкой производства ядерного оружия – от добычи урановой руды до изготовления боеголовок – и отвечал за производство ядерных материалов, реакторов, а также за исследования, разработку, испытания и производство вооружений.

Министерство общего машиностроения (Минобщемаш) занималось производством баллистических ракет и космических кораблей, крупных ракет «земля–воздух», крылатых ракет. Минобщемаш имел четыре главных управления, осуществляющих производство наземного оборудования (стартовых и испытательных сооружений), ракетных двигателей, систем управления и самих ракет.

Министерство машиностроения (Минмаш) отвечало за производство обычного военного снаряжения.

Министерство оборонной промышленности (Миноборонпром) занималось разработкой и производством сухопутных вооружений и боеприпасов.

Министерство судостроительной промышленности (Минсудпром) отвечало как за военный, так и за гражданский флот.

Министерство авиационной промышленности (Минавиапром) занималось производством самолетов и комплектующих к ним, ракет «воздух–воздух» и «воздух–земля».

Оно руководило многочисленными исследовательскими организациями, включая Центральный аэрогидродинамический институт (ЦАГИ) и ЦНИИ авиационного моторостроения (ЦИАМ). В структуре Минавиапрома находились восемь авиационных КБ и семь КБ, осуществляющих разработку ракет.

Министерство радиопромышленности занималось производством радиоэлектронных систем, радаров, компьютеров и др.

Министерство промышленности средств связи отвечало за производство электронных систем, радио- и телевизионных приемников, телеграфного и телефонного оборудования, антенн, спутников и компьютеров для военных и космических приложений.

Министерство электронной промышленности занималось производством полупроводниковых приборов и микроэлектронных компонентов, разработкой радаров противоракетных систем, компьютеров и др.

Конструкторские бюро. Разработка систем вооружений происходило в основном в конструкторских бюро (КБ) соответствующих министерств.

Существовало несколько основных КБ, осуществлявших разработку межконтинентальных баллистических ракет (МБР). Для удобства они названы по имени главных конструкторов – С.П. Королева (ОКБ-1), Янгеля (ОКБ-5861), Челомея (ОКБ-52) и Надирадзе (Московский институт теплотехники).

КБ Янгеля находилось в Днепропетровске.

КБ Челомея расположено в Москве и занималось как баллистическими, так и аэродинамическими (крылатыми) ракетами. КБ Надирадзе, занимавшееся твердотопливными ракетами, также находилось в Москве.

Основным КБ по баллистическим ракетам морского базирования (БРПЛ) являлось КБ В.П. Макеева, расположенное в Челябинске.

Работы в области создания ракет класса «земля–воздух» и противоракет много лет велись в КБ П.Д. Грушина. КБ С.А. Лавочкина занималось ракетами «земля-воздух» и крылатыми ракетами. Н.А. Пилюгин был одним из ведущих конструкторов систем управления для ракет и самолетов, а В.П. Глушко (ОКБ-456), A.M. Исаев (ОКБ-2) и С.П. Изотов возглавляли в течение многих лет ведущие КБ по ракетным двигателям. Академик В.П. Бармин – главный конструктор ракетных пусковых установок.

Военно-промышленная комиссия (ВПК) отвечала, за руководство и координацию деятельности министерств оборонной промышленности.

Государственный комитет СССР по планированию (Госплан) отвечал за планирование, финансирование и координацию экономики как целого, включая выполнение пятилетнего плана. Требования военных по производству оружия были определены в пятилетнем оборонном плане, который являлся частью пятилетнего плана, составляемого для экономики в целом.

Исследовательские и проектные организации в СССР были поделены на три категории:

Академия наук, занимавшаяся фундаментальными исследованиями в области естественных и общественных наук;

высшие учебные заведения, подчинявшиеся Министерству высшего и среднего специального образования, выполнявшие исследовательские работы и осуществлявшие подготовку инженеров и научных работников;

научно-исследовательские институты, конструкторские бюро отраслевых министерств, проводившие прикладные исследования.

Руководство фундаментальной наукой в Советском Союзе в основном осуществляла АН СССР.

Огромное число структур занималось созданием и эксплуатацией ядерных боеприпасов, ракетных войск стратегического назначения, морских стратегических ядерных сил, стратегической авиации, стратегической обороны, ядерными испытаниями и др.