28 мая, 2013

ГЛАВА 10. АЛЕКСАНДР ФЕДОТОВ

АЛЕКСАНДР ФЕДОТОВ

Шеф-пилот ОКБ им. А.И. Микояна Александр Васильевич Федотов – летчик-испытатель № 1 нашей страны в послевоенные годы. Думаю, никто такую оценку его деятельности не оспорит. Это признано и неофициально, и официально. А.В. Федотов – Герой Советского Союза генерал-майор авиации, заслуженный летчик-испытатель СССР, лауреат Ленинской премии, лауреат Золотой авиационной медали и трех медалей де Лаво Международной авиационной федерации, установил 18 мировых рекордов на самолетах фирмы А.И. Микояна.

Александр Васильевич (далее Саша, именно так при общении со мной он просил его называть) первым поднял в воздух Е-150, МиГ-23, МиГ-25, МиГ-29, МиГ-31. Со своим боевым, я бы даже сказал легендарным, коллективом летчиков и инженеров под руководством КБ, которое возглавляет Р.А. Беляков, он испытывал и доводил до кондиции эти грозные, до сего времени современные и любимые летчиками самолеты.

В моем повествовании я не могу оторвать от имени А.В. Федотова таких выдающихся талантов и самородков России, как:

дважды Герой Социалистического Труда Ростислав Аполлосович Беляков, Генеральный конструктор "МиГов";

Герой Социалистического Труда Николай Захарович Матюк, главный конструктор самолета МиГ-25;

Герой Советского Союза, заслуженный летчик-испытатель СССР Григорий Александрович Седов, прославленный учитель летчиков многих поколений, главный конструктор самолетов МиГ-27 и МФИ;

Герой Социалистического Труда Константин Константинович Васильченко, главный конструктор МиГ-31, впоследствии начальник ЛИИ им. М.М. Громова;

Герой Социалистического Труда Михаил Романович Вальденберг, главный конструктор самолета МиГ-29;

Анатолий Алексеевич Белосвет, главный конструктор, заместитель Генерального конструктора.

Летчики-испытатели – воспитанники, друзья-братья А.В. Федотова, его боевой отряд:

Герой Советского Союза Петр Максимович Остапенко;

Герой Советского Союза Борис Антонович Орлов;

Герой Советского Союза Авиард Гаврилович Фастовец;

Герой Советского Союза Токтар Онгарбаевич Аубакиров;

Герой Советского Союза Валерий Евгеньевич Меницкий;

Герой Российской Федерации Анатолий Николаевич Квочур;

Герой Российской Федерации, штурман Леонид Степанович Попов.

Вот такой коллектив только одной фирмы А.И. Микояна в содружестве с ЦАГИ, ЛИИ имени М.М. Громова и многими сотнями смежных авиазаводов и других авиапредприятий создавали, испытывали и вместе с нами, военными, внедряли замечательную технику в войска. Считаю себя счастливейшим человеком – авиационным руководителем, который лично знал этих людей, работал с ними, а со многими просто дружил. Считаю, что несправедливо умалчивать их работу, забыть таких ярчайших патриотов, талантливейших конструкторов и рыцарей неба – летчиков-испытателей.

С Сашей Федотовым я познакомился в 1971 г. на аэродроме Правдинск в моем подшефном полку, который первым в авиации СССР получал и осваивал самолет МиГ-25П. Будучи в звании полковника заместителем командующего авиацией Московского округа ПВО, я к этому времени уже частично освоил грозную машину и рад был встрече с таким легендарным летчиком-испытателем, как А.В. Федотов.

Прилетаю на Ил-14, встречают меня командир полка В.П. Бородин и А.В. Федотов. При первом крепком рукопожатии я почувствовал исходящий от него мощный заряд, сгусток энергии. Мы молча, секунд 15, смотрели друг на друга. Затем Саша, представившись, сказал, что прибыл по указанию Р.А. Белякова ознакомиться с процессом переучивания и освоения нового самолета. Я видел перед собой крепкого, среднего роста человека, уверенного, прекрасно знающего свое дело профессионала. На подбородке – волевая ямочка. Умные, внимательные голубые глаза выдавали добрую душу и интеллигентность. Весь он был как бы устремлен в глубинные тайны бытия...

– Рад встрече, – отвечаю, – много доброго о Вас слышал. Оставайтесь, завтра вместе полетаем, если не возражаете.

– Спасибо. О Вас я тоже наслышан как об опытном летчике и перспективном авиационном начальнике.

Вечером за ужином, а затем и в гостинице мы обменялись информацией о нашей летной деятельности. В 1952 г. выпускника Армавирского авиационного училища Александра Федотова оставляют инструктором в том же училище. Лейтенант Федотов получает летную группу курсантов и через пять лет, набираясь в эти годы летного и методического опыта, после нескольких рапортов об увольнении из рядов армии добивается наконец исполнения своей мечты – разрешения на переход в Школу летчиков-испытателей Министерства авиапромышленности.

"Прорваться" в эту школу было очень трудно. В 1958 г. Федотов успешно ее заканчивает. Учителями были такие корифеи, как Сергей Анохин, Султан Амет-Хан, Марк Галлай, Валентин Васин и др. Обнаружив в выпускнике школы незаурядную любовь к технике и высокие летные качества, Артем Иванович Микоян (в то время – Генеральный конструктор ОКБ) приглашает А.В. Федотова в свою фирму испытателем.

Инструкторская работа в училище также принесла свои плоды. Федотов был выдающимся летным наставником. Учил пилотов методически грамотно и на земле, и в воздухе. Мог влиять и умом, и твердостью характера, и личным примером.

Так рождался наш прославленный герой. Он имел двадцатипятилетний стаж работы испытателем самолетов, около 60 испытанных типов.

Главным в летном искусстве А.В. Федотова я бы назвал его способность познать суть каждого полета, к которому он готовился. Ведь каждый полет имеет свою суть...

Утром мы с ним полетели в зону на МиГ-25П. Федотов показал мне сваливание в штопор, а затем весь сложный пилотаж, я повторил. Затем сели, разобрали полет. Между нами невольно зародилась дружба. Часто со своими коллегами-испытателями Федотов выезжал в строевые авиационные полки. Саша летал по всем сложным видам: на штопор, на критические режимы полета с летным и руководящим составом полков, дивизий и армий, с летчиками Управления авиацией ПВО страны.

Характерная деталь при подготовке Саши к полету. Я летал с ним много раз, и обязательно он проверял, чтобы летчик был туго, плотно пристегнут к сиденью. Видимо, это был урок из его жизни, потому что он неоднократно катапультировался. И, во-вторых, это говорит еще раз о том, что летчик должен быть слит с самолетом, с истребителем.

Вместе с Сашей мы стали отмечать большую часть праздников, а также присвоение воинского или иного звания, назначение на должность. Дружба с Сашей Федотовым оказалась крепкой, на всю жизнь. Он иногда, один–два раза за лето, а иногда и зимой, получал краткосрочные отпуска – на неделю, на десять дней. Всегда позвонит и деликатно спросит, нет ли попутного самолета на юг к морю или на Домбай – любил горные лыжи.

Если находилась у меня такая возможность, то он при возвращении всегда благодарил. Часто приезжал ко мне на дачу (на Зарю). Когда я улетал в длительные командировки, то отдавал ему ключи от своей дачи. Там он в тишине писал маслом пейзажи или портреты, будучи одаренным от природы художником-самоучкой. Многие его картины хранятся в семье, в ангаре в Жуковском. Саша говорил мне, что хотел бы написать и мой портрет. Но не успел... Федотов был интеллигентен, знал литературу, театр.

Не все безоблачно в жизни... Навсегда запомнился один из наших совместных полетов на штопор на самолете МиГ-23УБ. Обговорив на земле все возможные варианты полета, мы взлетели с аэродрома в Савастлейке. Погода, как говорят в авиации, "миллион на миллион", видимость – более 10 км. Набрали высоту 11 000 м. Гашу скорость – появилась мелкая дрожь самолета, плавно-ускоренно добираю ручку на себя, одновременно даю левую ногу до упора. Самолет задирает нос и вдруг, вместо закрутки влево, резко кренится вправо и через спину вращается влево.

Рули – на вывод. Никакой реакции! Саша резко говорит мне: "Брось управление! Выводить буду я!" Самолет с большой угловой скоростью продолжает вращение. Федотов работает рулями, но реакции никакой! Плоский штопор! Стрелка высотомера как сумасшедшая тоже крутит влево, отмеряя тысячами метров падение к земле. Слышу команду Саши: "Приготовиться к катапультированию!"

Сразу мысль: я – в первой кабине, если выстрелюсь первым, пороховыми газами (пламенем) обожгу Сашу. Кричу по СПУ: "Прыгай первым, я – следом!" Смотрю на высотомер – 4000 м. Саша выводит самолет своим, несколько непривычным способом – ручка по левому борту вниз, даже бьет по коленке. Самолет замедляет вращение.

Переходим в крутой (обычный) штопор. Вращение останавливается, рули нейтрально. От сердца отлегло. Входим в крутое (около 80 градусов) пикирование, земля навстречу. Слышу команду: "Не трогай ручку, сам выведу". Молчу. Выводим над Волгой. Смотрю, а слева – берег. Бог мой, мы вышли в горизонтальный полет на уровне берега матушки-Волги! Садимся. Даю команду по радио: "Полеты на сложный пилотаж закрыть. Летать по другим упражнениям".

Вылезли из кабины мокрые. Идем с Сашей в гостиницу, молчим. Нас догоняет "газик" командира базы Эдуарда Прозорова. Прошу его затопить баню и приготовить соответствующую коробку к трем часам дня. Приказал пленку КЗА (контрольно-записывающей аппаратуры) снять с самолета (до сих пор помню его номер – 43) и предоставить лично мне. Все было выполнено.

Мы парились вдвоем шесть часов при закрытых дверях. Много говорили о только что выполненном полете и милости судьбы к нам.

Вечером прибыл начальник Центра и отвез нас в гостиницу. Утром за Сашей прилетел Ан-2. Провожая его к самолету, я отдал ему пленку КЗА. Саша через два дня, уже в Москве, в выходной день пригласил меня на дачу к Ростиславу Аполлосовичу Белякову, где был сделан полный разбор и анализ этого полета уже втроем. Своему военному руководству я ничего не докладывал...

Осенью 1979 г. на опытном самолете МиГ-31 № 02 Александр Васильевич с разрешения Р.А. Белякова дал мне два провозных полета и выпустил меня самостоятельно, записав допуск в летную книжку. Появилась причина обмыть очередной (34-й по счету) освоенный мною самолет – дальний скоростной истребитель-перехватчик.

А 25 июня 1982 г. в гостинице "Орленок" в Москве мы отмечали Сашин 50-летний юбилей. На торжественном вечере, который открыл Генеральный конструктор Р.А. Беляков, присутствовали около 200 человек. Собралась вся авиационная элита летчиков и инженеров. Все были с женами, радостные и счастливые. Приятно было слушать о заслуженных наградах Александра Васильевича, его целеустремленности в работе и непревзойденном мастерстве, высоких человеческих качествах. Все выступающие говорили о Саше с нескрываемой любовью...

Заслужив высшие звания и почести, Федотов остался скромен. Упреки его в тщеславии, излишних амбициях несправедливы. Если он стремился первым выполнить рекордный, ответственный полет – это был его долг командира, который должен первым выполнить самую сложную задачу.

Было еще много служебных и дружеских встреч в Жуковском, Москве и Главном штабе ПВО на моем рабочем месте.

В 1980 г. при катапультировании Федотов получил травмы, лежал в госпитале. В 1983 г. он вновь катапультировался с самолета МиГ-23УБ на малой высоте и максимальной скорости. Это было его последнее катапультирование... Обошелся легкими ушибами и через неделю – опять в полет!

В феврале 1983 г. А.В. Федотову было присвоено звание генерал-майора авиации. Не скрою, что мои усилия и ходатайства за друга сыграли в этом немалую роль. Звание генерала следовало присвоить, чтобы укрепить авторитет шеф–пилота Микояновской фирмы. Но надо к этому добавить, что, поскольку Федотов уволился из армии в звании капитана, после чего перешел в испытатели, то военными льготами он не пользовался (ничего не получал за звание, за выслугу лет и т.д.). Все радовались, "обмывали" звезду на погонах.

Но при очередных встречах, сговорившись с генерал-полковником Вольтером Макаровичем Красковским, я исподволь стал намекать Александру Васильевичу, что пора ему летно-испытательную работу завершать. Саша молчал, бледнел, морщился и говорил: "Николай Иванович, Вы – мой друг и брат. Как Вам могла прийти в голову такая мысль?"

Отвечаю в лоб: "Саша, душа за тебя болит! Ты травмирован, нервы на пределе, почка шалит!" Я это все точно и подробно знал потому, что два последних года он врачебно-летную комиссию проходил в подчиненном мне госпитале. По моей просьбе врачи допускали его к полетам.

Разговор закончился, но с обидой на меня... При следующей встрече, замечая его нервозность, я опять настойчиво повторяю: "Саша, закругляйся. Моя совесть не позволяет мне давать указания врачам о допуске тебя к полетам".

Подошел срок новой ВЛК (врачебно-летной комиссии). Саша, конечно, ко мне уже не обратился. Где-то каким-то способом прошел медкомиссию, получил допуск и летал. Сейчас, когда я пишу эти строки, за окном март 2003 г., а я, как будто вчера, слышу его голос:

– Николай Иванович, есть разговор, можно я в пятницу приеду?

– Конечно, Саша, буду рад, приезжай!

А в среду, 4 апреля 1984 г., на самолете МиГ-31 № 02, на котором он меня выпускал самостоятельно, Саша погиб! Вместе с ним погиб опытнейший штурман-оператор Валерий Сергеевич Зайцев. Погибли они на краю аэродрома в Жуковском, при заходе на посадку. Случай нелепый...

Федотов и Зайцев совершали обычный испытательный полет. Прибыли в зону. И здесь в кабине звучит речевая информация (женским голосом) об отказе топливных баков, о том, что горючего нет. И действительно, стрелка расходомера идет на убыль. Саша возвращается, проходит над стартом и просит руководителя полетов: посмотрите за мной, что-то у меня тут "баба кричит".

Руководитель говорит: мы вас плохо видим. Была дымка... На самом деле горючего были полные баки, отказали датчики приборов... Федотов решил с ходу зайти на посадку. Круто развернулся со снижением, вывел самолет к ближней приводной станции на высоте 30–50 м, с большим креном и большой угловой скоростью, чтобы быстрее довернуться в створ полосы.

Самолет затрясся, потому что был тяжелым. Летчик считал, что топлива нет, а самолет полностью заправлен. Затрясся, один "клевок", второй... Комиссия потом пришла к выводу, что летчик в эти последние мгновения сделал все, чтобы вывести машину. Но фактически это был уже штопор. Земля близко. Самолет переворачивается и падает...

Как опытнейший летчик не почувствовал, что самолет тяжелый? Не знаю... Времени и высоты оставалось мало, в уши долбил этот ложный голос... Знаю только, что Федотов в первой половине того дня был на совещании в штабе ВВС, там ему кто-то из начальства предъявлял претензии по какому-то самолету, оскорбил... Состояние Саши перед полетом было нервным, взвинченным. Это, конечно, сыграло свою роль...

7 апреля Александра Васильевича Федотова похоронили в Жуковском на кладбище летчиков-испытателей, где лежат многие десятки лучших сынов Родины, рыцарей неба.

С тех пор ежегодно 4 апреля в 12.00 на могиле А.В. Федотова собираются сотни авиаторов разных поколений и просто тех, кто соприкасался с семьей Федотовых. Могила вся покрывается гвоздиками, горой цветов.

И еще. В этот день ровно в 12.00 истребитель МиГ-29 разрывает кладбищенскую тишину, пролетая над могилами А.В. Федотова и B.C. Зайцева. МиГ-29 делает "колокол" – сложнейшую фигуру высшего пилотажа.

А мы, кто со слезой, кто низко опустив голову, поднимаем молча стаканы за Сашу и Валеру – Царствие им Небесное... Рядом с нами неизменно находятся добрейшая и обаятельная жена Галя Федотова и сын Саша Федотов – продолжатель дела отца, инженер-испытатель, работающий в команде бывшего ученика Александра Васильевича, а ныне прославленного во всем мире летчика-испытателя, крупного инженера-исследователя, Героя Российской Федерации Анатолия Николаевича Квочура.